12 Жизнеописаний - Вазари Джорджо

Микеланджело поручил превосходному живописцу Перино дель Вага покрыть потолок гипсовыми узорами и живописью по его рисункам. Такова была воля папы Павла III, который, однако, только и сделал, что надолго ее отложил; как много вещей остается неоконченными, потому ли, что у художников не хватает энергии, или потому, что правители забывают их подгонять. Задумал папа Павел укреплять Борго и пригласил собраться Антонио да Сангалло и многих других, пожелав, чтобы присутствовал и Микеланджело, так как знал, что укрепления вокруг холма Сан – Миньято во Флоренции строились под его наблюдением. После долгих споров обратились к Микеланджело. Он держался взглядов, противоположных тому, что думали Сангалло и другие, и открыто высказался. Тогда Сангалло сказал ему, что его дело – скульптура и живопись, не фортификация. Микеланджело ответил, что в первых двух он смыслит мало, что же касается фортификации, то так долго о ней размышлял, таков его опыт по постройкам, что, кажется ему, знает он гораздо больше, чем Сангалло и вся его свита; и в присутствии всех доказал, как много тот наделал ошибок. Разгорелись споры. Папа восстановил молчание. Немного времени спустя Микеланджело принес план всех укреплений Борго, и взорам открылось все то, что впоследствии было здесь устроено. Вот почему ворота Санта-Спирито, которые Сангалло почти довел до конца, так и остались недостроенными.

Ум и талант Микеланджело не могли оставаться праздными, и так как писать он был уже не в силах, то взялся за мраморную глыбу, желая высечь четыре свободные фигуры больше натуральной величины, изображающие мертвого Христа, чтобы не сидеть без дела и еще, как говорил он, потому, что упражнения резцом сохраняют здоровье в его теле. Снятого с креста Христа снизу поддерживает Мадонна, которой помогает стоящий сзади Никодим и одна из Марий, видя, что мать лишается сил и, побежденная скорбью, не может его удержать. Члены тела Христова ослабели, он падает, и не может сравниться с ним никакое изображение мертвеца, такой позы не встречалось еще ни у Микеланджело, ни у других художников. Многих трудов стоило это произведение, редкостное и тем, что при своей божественности оно высечено из одной глыбы. К несчастью, оно осталось, как будет сказано ниже, неоконченным, хотя Микеланджело предполагал, что у подножия того алтаря, где он поставил эту скульптуру, будет его могила61.

В 1546 году умер Антонио да Сангалло, и некому стало руководить постройкой собора св. Петра. Папа и соборные депутаты много спорили, кому ее поручить. Наконец его святейшество, думаю, по внушению Божьему, решил послать за Микеланджело, но тот отказался занять это место и, чтобы снять с себя такую обузу, сказал, что архитектура не его дело. В конце концов, так как просьбы ни к чему не вели, папа приказал ему принять эту работу. Тогда с великой неохотой и против воли пришлось ему к ней приступить. Однажды, отправившись в собор св. Петра, чтобы посмотреть сделанную Сангалло деревянную модель и саму постройку, он нашел там всю компанию сангалловскую; они собрались возле него и лучшего ничего не нашли, как сказать, что поручение этой работы ему их очень радует и что эта модель – пастбище, которое никогда не перестанет доставлять им корм. – «Правду говорите», – ответил им Микеланджело, разумея (так объяснил он другу), что они не смыслящие в искусстве бараны и быки; и часто потом публично заявлял, что Сангалло оставил храм без света, а с наружной стороны слишком много колонн, один ряд поверх другого, и что благодаря всем этим выступам, пирамидам и мелочности частей он гораздо ближе к немецким творениям, чем к хорошему античному стилю или ласкающей взгляд красивой манере современной; помимо того, можно было сберечь пятьдесят лет времени и больше трехсот тысяч скуди расходов, сделав храм более величественным, грандиозным, легким для выполнения, более правильным, красивым и удобным. Все это он и показал потом на сделанной им модели, доведя храм до той формы, какую имеет он сейчас, и доказав, что все сказанное им – сущая правда. Модель эта обошлась в 25 скуди и сделана была в пятнадцать дней, а Сангалло, как мы упоминали, потратил больше четырех тысяч и тянул работу много лет. Эти два различных способа работать показывают, что постройка собора была лавочкой, доходным местечком; те, кто взялся за нее ради барышей, ее затягивали и не собирались кончать. Их поведение было не по душе честному Микеланджело, и так как папа понуждал его взять на себя руководство постройкой, он решил их удалить и объявил им однажды открыто, что они вместе с друзьями все меры принимали к тому, чтобы не допускать его до постройки, а раз она теперь ему поручена, то ни в ком из них он не нуждается. Эти слова, произнесенные публично, как легко себе представить, были встречены дурно, и в них причина той ненависти, которая возрастала с каждым днем, когда становились видны перемены в ходе постройки и внутри и извне. Житья они ему не давали, каждый день изобретая новые и разнообразные способы ему помешать, о чем своевременно будет рассказано.

Наконец папа именным указом назначил62 его полновластным начальником постройки с правом строить и сносить что угодно, увеличивать, уменьшать и видоизменять, как ему заблагорассудится, и подчинил его воле всех помощников. Тогда Микеланджело, видя к себе такое доверие папы, показал свое бескорыстие и потребовал, чтобы в указе было упомянуто о том, что он ведет постройку ради любви Божией без всякого вознаграждения. Так он поступил, хотя со смертью герцога Пьера Луиджи Фарнезе он потерял доход с пармской переправы, пожертвованный ему папой и дававший ему шестьсот скуди, взамен чего ему дали незначительную должность по Римини. Но и это его не озаботило, а когда папа неоднократно посылал ему жалованье, он всегда отказывался его принять, как свидетельствуют мессер Алессандро Руффино, тогда папский Камерарий, и мессер Пьер Джованни Алиотти, епископ Форлийский.

В конце концов, папа одобрил сделанную Микеланджело модель, сообщавшую собору меньшие размеры, но большую грандиозность, к удовольствию всех людей сведущих, хотя кое-кто из слывущих знатока ми (на самом деле таковыми не являющихся) ее неодобрили. Он нашел, что четыре основных пилястра сделанных Браманте и сохраненных Антонио да Сангалло, на которых держится вся тяжесть купола, слишком слабы, и дополнил их двумя витыми лестницам со ступеньками настолько пологими, что по ним на ослах возят груз до самого верха, равным образом люди могут ехать на конях до верха арок. Сделал он над травертиновыми арками карниз, идущий кругом, – произведение удивительное, изящное, не похожее на другие; лучше в таком роде, и сделать нельзя. Принялся он и за обе большие ниши трансепта, и где прежде по плану Браманте, Бальдассаре63 и Рафаэля которому последовал также Сангалло, как мы упоминали, делалось восемь табернаклей, там, со стороны кладбища, доведя их число до трех, он устроил три капеллы, а над ними травертиновый свод и ряд светлых окон разной формы и огромных размеров. Так как они существуют и так как напечатаны рисунки для них, сделанные не только Микеланджело, но и Сангалло, я не стану их описывать, надобности в этом нет. Достаточно сказать, что он с большим вниманием принялся за перестройку всех тех частей здания, где нужно было что-нибудь изменить с тем намерением, чтобы оно стояло как можно прочнее, и чтоб никто его не переделывал: предусмотрительность, внушенная мудростью и осторожностью. Ибо недостаточно хорошо строить, нужно еще предохранить постройку от искажений. Если будешь судить по словам, а не по делам, тогда самомнение и смелость мнимых знатоков, порою и благорасположение невежд много могут причинить неприятностей.

Пожелал римский народ с милостивого разрешения папы придать Капитолию красивый, соответствующий его назначению вид, поставив колонны, устроив подъемы, пологие лестницы с широкими ступенями и античными статуями, и по этому поводу просипи совета у Микеланджело, который сделал для них прекрасный и очень богатый гитан. С восточной стороны, где дворец Сенатора64, он спроектировал травертиновый фасад и лестницы, поднимающиеся с двух сторон на террасу, посередине которой вход в залу дворца; у лестниц величественные изгибы с балюстрадами, которые служат опорою и парапетом. Чтобы сделать лестницы пышнее, он поместил перед ними на постаментах две античные мраморные статуи, одна из этих лежащих фигур изображает Тибр, другая Нил, каждая в десять, локтей, произведения редкостные; посередине в. большой нише предполагалось поставить Зевса. Затем с южной стороны облек он палаццо деи Консерватори богатым и сложным фасадом, устроил, внизу лоджии с колоннами и нишами, предназначенными для античных статуй, а. вокруг различные орнаменты, оконные и дверные, частью уже сделанные; напротив его, с северной стороны, намеревался он выполнить другой такой ж фасад, под церковью Арачели, и рядом пологую лестницу, спускающуюся в западном направлении, с оградой и парапетом в виде балюстрады; здесь должен быть главный вход, украшенный постаментами для благородных статуй, которыми так богат Капитолий, Посреди площади на овальном постаменте поставлен знаменитый бронзовый конь, на котором восседает Марк Аврелий; эту скульптуру тот же папа Павел приказал перенести с Латеранской площади, куда ее поместил Сикст IV. Вся постройка уже и сейчас выглядит прекрасно, ее стоит назвать среди произведений, достойных Микеланджело, теперь она заканчивается римским дворянином мессером Томмазо де Кавальери, который был, да и сейчас остается, лучшим из всех друзей Микеланджело, о чем речь пойдет ниже.