Ржавый Рыцарь и Пистолетов - Ирина Мельникова

Комментатор сделал паузу и опять весьма красноречиво посмотрел в объектив.

— Буквально минуту назад мы получили еще одно подтверждение тому, что убийство Свиридовского и гибель двух сотрудников фирмы «Гелиос» не первая и даже не вторая загадка для оперативников МВД и следователей прокуратуры. Выстраивается уже целая вереница смертей. Сегодня утром погиб в автомобильной катастрофе советник Вадима Марьяша Семен Райсман (на экране пошла «картинка» погрузки на эвакуатор весьма живописно искореженных останков автомобиля). Его «Мерседес» вылетел на встречную полосу скоростного шоссе недалеко от МКАД и лоб в лоб столкнулся с трейлером, перевозившим подержанные автомобили из Германии. Райсман находился за рулем и погиб на месте. Водитель трейлера отделался легкой травмой головы. Следствию предстоит выяснить, случайна ли гибель Райсмана или это чей-то злой умысел? Однако, согласитесь, череда смертей и исчезновений наталкивает на мысль, что они взаимосвязаны. В природе не бывает такого количества совпадений, если они не организованы намеренно… — Комментатор многозначительно покачал головой. — Следует заметить, что за последние годы, по сути дела, ни одно громкое преступление не имело своего логического завершения, преступники оставались безнаказанными или отделывались легким испугом. Но мы обещаем, что непременно станем информировать телезрителей о том, как будут разворачиваться дальнейшие события.

— Да, — протянул задумчиво Алексей, — кесарю — кесарево, а слесарю — слесарево. Если дело дошло до Райсмана, то Марьяшу явно поджарили задницу.

— Вы считаете, что Марьяш причастен к гибели Павла? — спросила Даша.

— Я не сыщик, чтобы ответить вам однозначно, — Алексей пожал плечами, — но действительно слишком много совпадений. Смерть Свиридовского явно на руку «Русским Крыльям». Это же такая взлетная полоса освободилась, такой плацдарм! Ясно, что Свиридовский мешал не только Марьяшу. Хотя Павел Аркадьевич с тем же успехом не жаловал иностранцев. Говорят, незадолго до смерти он расплевался то ли с американцами, то ли с англичанами, которые пытались диктовать ему условия на алмазном рынке.

— Да, совпадения не случайны. И просты, как банный веник. Но я не верю в тотальные заговоры. Не хватало нам протоколов сионских мудрецов, тайных масонских сборищ и ордена розенкрейцеров… Все это чушь собачья! Это наши доморощенные российские игры!

— Даша, вы знали Макарова, — Алексей исподлобья посмотрел на нее, — как вы считаете, он действительно замешан в убийстве или это удобный повод свести счеты?

— Н-не знаю, — она отвела взгляд, — я ничего не знаю. Я могу быть субъективной… Нет, не спрашивайте меня. Я не хочу говорить на эту тему.

— Простите, я опять не подумал… — Алексей нажал на кнопку пульта и выключил телевизор. — У меня всегда так, сначала скажу, а после пойму, что в этом случае лучше промолчать.

— Почему вы спросили мое мнение о Макарове? — справилась Даша, стараясь не смотреть ему в глаза. — Как я понимаю, для вас не секрет, что нас некоторое время связывали близкие отношения?

— Не секрет, — вздохнул Алексей, — но я не это имел в виду.

— Мне все равно, что вы имели в виду, — сказала Даша устало, — но думаю, что Макарова им, — она кивнула на телевизор, — не видать теперь, как собственных ушей. Пути отступления он готовил заранее и, скорее всего, не так милиции опасается, как своих хозяев.

— Вы полагаете, он жив?

— Даже не сомневаюсь, — усмехнулась Даша, — Пистолетов — это его кличка, — пояснила она, заметив удивление на лице Алексея, — классный оперативник. Хитрый, ловкий, подозрительный, лукавый и вместе с тем крайне обаятельный тип. Тертый, битый, шилом бритый — его любимая присказка. Думаю, он уже за границей. И Маргариту — мать его детей — зря терзают. Об этом лучше спросить Светку, его любовницу, если, конечно, они не смылись за рубеж на пару.

— У них так далеко зашло?

— Что вы ко мне привязались? — Копившееся в душе раздражение внезапно вырвалось наружу. — Какое мне дело до их отношений? — выкрикнула Даша, и ничем не сдерживаемые слезы хлынули по щекам. — Что вы лезете со своими вопросами? Как старая сплетница! Все вам надо знать, даже то, что знать не полагается! Мне на это наплевать! Сухарев, Райсман, бухгалтер… Они для меня чужие люди! Да, они погибли! Но пусть их оплакивают родственники, друзья, женщины. У меня есть кого оплакивать! Паша, Оляля! Без них мне плохо, их я люблю! — Тяжелый тошнотворный комок подступил к горлу. Даша закашлялась и схватилась за горло. — Меня сейчас вырвет, — произнесла она с трудом и тотчас бросилась в туалет.

Никогда ей не было так плохо. Ее буквально выворачивало наизнанку, спазмы стягивали мышцы, она задыхалась, и слезы ручьем бежали по лицу. Наконец позывы к рвоте прекратились. Голова кружилась от слабости, когда она прошла сначала в ванную, а после того как прополоскала рот и умылась — на кухню. Алексей с самым несчастным видом дожидался ее там.

— Господи, Даша, — он взял ее за руку, — я не виноват. Все, что я приготовил, из свежего мяса и овощей.

— Здесь вы ни при чем, скорее всего, это нервное, от переутомления!

— А раньше у вас бывали подобные приступы? — Алексей смотрел обеспокоенно и даже взял ее за руку, словно собирался проверить частоту пульса.

— Да никогда, — Даша слабо улыбнулась в ответ, — разве только во время беременности… Но это было двадцать лет назад и… — и, еще не закончив фразу, поняла: да, она действительно самая пустоголовая и безответственная женщина на свете. Это ж как надо было сойти с ума, чтобы забыть, пусть и в угаре бесшабашной страсти, что следует предохраняться! Такие проколы простительны разве что девчонкам-малолеткам, хотя в подобных вопросах они порой подкованы гораздо лучше своих мамаш. Но она-то взрослая опытная женщина — и вдруг повела себя столь беспечно и безответственно! Просто вопреки здравому смыслу и своей обычной осторожности! Даша быстро прикинула в уме сроки, которые всякая женщина знает лучше таблицы умножения. По всем показателям она не должна забеременеть. Дни были неблагоприятными для зачатия. Но кто его знает?

Признаться, после этих шатких доводов она с трудом взяла себя в руки, утешаясь тем, что тошнота совсем не показатель беременности. Тем более прошло совсем немного времени с той ночи, которую она в последний раз провела с Пашей. Так рано токсикоз не проявляется…

Даша понимала, что эти аргументы слишком слабы, чтобы окончательно успокоиться, ведь до традиционных «женских праздников» оставалось, по ее подсчетам, два, в крайнем случае три дня. И ей придется прожить их в тревоге из-за собственной безалаберности и только потому, что она забыла выпить пару нужных в таком случае таблеток.