Грешники (СИ) - Субботина Айя

— Я думал, до обеда проспите, — улыбается Стас.

В доме уже тепло, но меня почему-то бросает в дрожь от вида его в одной футболке и потертых домашних джинсах с естественными прорехами на коленях. Вот же горячий финский парень.

— Обычно Лиса поднимается часов в шесть, если повезет — даст подремать до семи, так что у тебя тут чудодейственный воздух, потому что она первый раз так долго спит. — Я снова делаю глоток и рискую спросить: — Ты собираешься провести здесь… все праздники?

— Это лишком круто для простого рабочего парня. Третьего нужно быть в Москве. — На его лице появляется секундная задумчивость, а следом — неожиданное предложение: — Но я в общем всего на пару дней, так что можешь оставаться здесь до конца каникул. Я приеду к Рождеству, еду привезу, ну или что там надо будет — список напиши главное, и лучше в телефоне, а то я ваши женские каракули не разбираю.

Я икаю от удивления и снова как идиотка нервно смеюсь.

Звучит это все так, словно мы с ним год женаты и у нас одна на двоих любимая домашняя футболка.

— Я серьезно, — с каменным лицом продолжает Великан.

— Спасибо, но нам с Лисицей хватит и этих нескольких дней.

Мне крайне неловко.

И я уже готова посыпать голову пеплом за то, что сама ему позвонила и навязалась.

— Мне нужна плита — Дашу пора кормить.

— О, кстати! Я же обещал экскурсию по дому.

Он забирает у меня из рук маленький пакет с кашей и кастрюлькой, в которой варю Лисице кашу, и предлагает идти за ним.

Дом на самом деле намного больше, чем оказалось вчера.

На первом этаже кроме гостиной есть еще просторная кухня с примыкающей столовой, бойлерная, хозяйственное помещение под стиральную машину, еще пара пустых комнат поменьше — обе отделаны только на уровне штукатурки.

На втором этаже две больших спальни, одна из которых с косым мансардным окном, большая комната с бильярдным столом (он завернут в транспортировочную целлофановую пленку), еще одна ванна и комната с лоджией.

Когда все это будет покрашено, поклеено и обставлено, получится отличный загородный дом.

— На цокольном этаже есть бассейн, — говорит Стас, когда я разглядываю вид с лоджии.

Снегом нас, конечно, замело по самые уши, но все равно видны домики и дымящие дымоходы каминов.

— Охраняемый дачный поселок, все цивилизованно. — Великан как будто угадывает мои мысли. — Так что жду вас летом на клубнику.

— А у тебя и клубника есть? — удивляюсь я.

— Посадишь — будет.

Я снова издаю глупый смешок.

— Прости, но я и сельскохозяйственные работы несовместимы на уровне генетики.

— Ну цветы какие-нибудь воткнешь в землю, — пожимает здоровенными плечищами Стас. — Чертополох там, крапиву.

Хорошо, что Даша начинает возиться на руках и у меня появляется предлог спуститься в кухню.

Пока она ползает по теплому одеялу, я на автомате варю ей овсянку и добавляю из банки паштет из индюшиного мяса.

Мы ведь просто друзья.

Странные, конечно, друзья, но все же.

Не стоит так шарахаться от любых его попыток проявить обыкновенное гостеприимство и вежливость. Не все в мире мужчины идут на поводу у своих пенисов. А я — чего уж кривить душой — не самая лакомая добыча для одинокого молодого мужчины. По меркам очень_грамотных мужских групп, я теперь РСП — разведенка с прицепом. Не важно, что вдова, раз одна и с ребенком — значит, бракованная баба с обузой.

Стас, конечно, не похож на таких альтернативномыслящих, но он все равно молодой свободный, не обремененных детьми мужчина, и наверняка ищет такую же пару для себя.

Я успеваю покормить Дашу и с удивлением замечаю, что здешний воздух хорошо повлиял не только на ее сон, но еще и на аппетит — съела все, остатки я уже буквально соскребала со стенок тарелки.

Перемываю посуду, складываю все в сушилку, потеплее одеваю себя и Лису, и выхожу на улицу.

Стас в одной толстовке и простых рабочих рукавицах, энергично работает лопатой, откидывая снег.

Я на минуту останавливаюсь просто чтобы осмотреться, но взгляд, словно примагниченный, то и дело тянется к широкой спине, так плотно обтянутой плотной черной тканью, что хорошо видны расходящиеся мышцы плеч, косые мышцы спины и вздувающиеся бицепсы рук.

Он так неожиданно поворачивается, что я не успеваю отвести взгляд, и запоздало опускаю Дашку потоптать снег.

— Метели передали на все праздники, — несу черте что, лишь бы не выглядеть глупо. — Завтра будут такие же сугробы.

— Да по фигу, — Стас оббивает снег с лопаты. — Это хорошая альтернатива кардио.

— Спортсмен? — Я улыбаюсь, вспоминая ребят из школы, которые еще со средних классов начинали бегать на спортплощадку. — Девочки в классе дрались, кто с тобой будет танцевать на выпускном?

Его лицо неожиданно становится чуточку жестче.

Что я такого сказала? Или он подумал, что я так флиртую?

— Я не имела ввиду ничего такого, — так стыдно, что путаюсь в словах и как первоклашка заикаюсь. — Просто хотела сказать, что ты в хорошей…

— Девочки в классе обычно выстраивались в очередь, чтобы обозвать меня жиробасом, овощебазой и в таком духе. Я не всегда был таким, Отвертка, и девственности лишился не в пятнадцать с Королевой школы, а намного старше, по пьяни, с женщиной лет на десять старше меня. Не из-за кубиков на прессе — их у меня тогда не было, а потому что она поругалась со своим хахалем, а я пускал слюни на любую женщину, которая согласилась бы показать мне сиськи.

Я открываю — и, не проронив ни звука, закрываю рот.

Не могу представить его… тучным. Тем более не жиробасом или… овощебазой.

Но почему-то вспоминаю одну свою одноклассницу — она была даже выше всех мальчиков, и тоже отличалась заметным весом. Над ней не издевался только ленивый.

— Ты выглядишь… просто…

— Все норм, Отвертка. — Стас отмахивается от моих неловких попыток оправдать свою неуместную шутку. — Но мне приятно быть на твоей орбите.

— Не помню, чтобы говорила что-то о своей орбите, — краснею.

Он втыкает лопату в сугроб, сбрасывает рукавицы и подходит ко мне достаточно близко, чтобы облачко пара из его рта дарило мне в нос.

Пахнет крепким кофе и зубной пастой.

— Отвертка, тут такое дело. — Вообще без стеснения, медленно и почти лениво, поглаживает большим пальцем ямочку на моем подбородке. У него такая же, но по-мужски более глубокая и брутальная.

Наклоняется еще ближе.

Теперь мы настолько рядом, что когда шепчет на ухо, я чувствую колючки его щетины у себя на коже.

— Я пошутил насчет друзей.

Глава 82

Я медленно, почти чувствуя, как рвется тонкая, только что возникшая связь между нами, отодвигаюсь от Стаса.

Сначала на полшага, потом еще на шаг.

Он следит за моим медленным бегством, но просто медленно сует руки в передние карманы джинсов, как бы показывая, что преследование в его планы не входит.

Внутри меня что-то ноет. Это та часть меня, которая каким-то образом сохранилась с тех времен, когда я мечтала о том, чтобы в моей жизни был вот такой Великан — умный, в меру нахальный, настойчивый и без проблем в детско-родительских сценариях, как это можно сейчас говорить.

Только той меня больше нет, даже если каким-то чудо внутри сохранилась ее бледная тень.

Есть я — Мария Александровна Лисина, трудоголик, карьерист, вдова с разбитым сердцем и мать-одиночка замечательной девочки.

Мне больше нечем любить.

«Моя любовь» лежит в прямоугольном деревянном ящике под двумя метрами земли.

— Хороший способ заманить женщину на свою территорию, — я стараюсь говорить спокойно и вежливо, как учил Гарик. Вежливость — лучшее оружие против любых ЧП.

— Кажется, это ты попросила забрать тебя на Новый год, — так вежливо напоминает Стас.

— Да, прости, черт…

Нужно срочно придумать какую-то умную фразу или уместную шутку, чтобы спустить момент на тормозах, а потом на будущее вдолбить его в память с пометкой: «Вот до чего доводит твоя импульсивность». Ее и Лисица как специально охотно резвится в снегу, и не дает повода сбежать с ней в дом.