История религии. В поисках пути, истины и жизни. Том 2. Магизм и единобожие - Александр Мень

Отныне Эдемский сад закрыт для людей. Херувим и огненный меч охраняют доступ к Древу Жизни. Мы уже знаем, что херувимы были олицетворением бури и статуи их ставились как стражи дворцов и святилищ. Точно так же и «огненный меч» обозначает атмосферный огонь, охраняющий запретные сферы [596]. Эти древневосточные образы должны означать лишь то, что человек был лишен богообщения и вечной жизни.

Нередко представляют дело так, будто грех обрек Человека на труд. На самом деле, как мы видели. Человек еще в Эдеме вел активную созидательную жизнь. Но отпадение от Бога наложило проклятие на землю, и труд из радостного превратился в мучительный и тягостный. Природа вооружается против Человека, и он принужден добывать себе пропитание «в поте лица» до тех пор, пока не «возвратится в землю, из которой был взят».

Некоторые историки любят сравнивать повествование Ягвиста с поэмой об Адапе. Однако между ними почти нет сходства. Полубог Адапа теряет бессмертие в результате путаницы и недоразумения. В поэме нет никакого нравственного смысла. Напротив, библейское сказание утверждает вину и ответственность человека за катастрофу, лишившую его Древа Жизни [597].

Здесь мы оказываемся перед лицом еще одной загадки Ветхого Завета. Не только Ягвист, но и последующие библейские мудрецы и пророки ничего не говорят о посмертном воздаянии. Они как будто не знают о нем. Утратив вечную Жизнь, даруемую райским древом, человек живет долго, многие столетия, но в конце концов он навсегда уходит во тьму могилы. Правда, личность умершего не исчезает совсем. Она ведет одинокую жизнь в подземной области Шеоле, который аналогичен шумерскому Куру, вавилонской Преисподней и греческому Аиду. Там человек отлучен не только от близких, но и от Бога, он погружен в непроглядный мрак и ведет полусонное существование. Он не мечется, как тени в Аиде, но объят мертвенным покоем [598].

Вообще Библия настолько мало и глухо говорит о посмертии, что почти невозможно составить ясное представление о нем по книгам Ветхого Завета. Только в последние столетия перед Рождеством Христовым мы видим появление среди иудеев веры в посмертное воздаяние и грядущее воскресение мертвых [599].

Объяснять этот странный факт влиянием Вавилона возможно, но такого объяснения мало. Тем более что именно после вавилонского плена у евреев впервые появляется учение о бессмертии. Мы видели, каким холодом пессимизма веет от поэзии Двуречья именно в связи с отсутствием веры в бессмертие. С другой стороны, египтяне — соседи Израиля — могли дать учение более утешительное. И, тем не менее, допленная религия Ветхого Завета не знает бессмертия. Это можно объяснить лишь одним: евреи не пережили этого учения в своем религиозном опыте, истина бессмертия не была им открыта в течение долгого времени.

Это явилось величайшим религиозным испытанием, исторгшим из народной души вопль Иова. Но в то же время оно предохранило Израиль от соблазна «потусторонности». То, что посмертие оставалось тайной, не позволяло пророкам злоупотреблять загробным миром, как то случилось с Платоном или Пифагором. Их страстное требование справедливости было укреплено этим неведением в отношении загробного мира. И лишь тогда, когда основные идеи истинной ветхозаветной религии прочно вошли в сознание народа, явилось откровение о вечности. Книга Даниила, Книга Маккавеев, апокалиптические писания, Книга Премудрости возвестили грядущее Воскресение из мертвых и радость праведных в лоне Отца.

В эпоху же появления первой Св. Истории даже духовные вожди народа не видели горизонтов посмертия.

Вслед за первой трагедией Священная История говорит о второй: о братоубийстве. Если первый бунт был направлен прямо против Бога, то теперь человек идет против человека.

Но и в этом преступлении обнаруживается искажение религиозного сознания. Когда Каин и Авель приносили жертвы, то Ягве благосклонно принял дар Авеля, а Каиново приношение отверг. «И было досадно Каину весьма, и поникло лицо его». (Причина предпочтения Авеля не указана, но она, несомненно, существовала в утерянной части рассказа.) Охваченный злобой Каин решился убить брата, который якобы похитил у него благословение. Ведь их было только двое жертвоприносителей, и со смертью Авеля Каин мог рассчитывать на особое внимание со стороны Бога. Само же убийство он надеялся скрыть от Ягве. Таким образом, Каинов грех коренился в наивном убеждении, что небесные дары можно получить путем насилия и обмана. Это убеждение, столь характерное для Магизма, Ягвист разрушает тем, что показывает Всеведение Бога, который проникает в глубины человеческого сердца и видит истинные мотивы поступков. Ягве еще до братоубийства предупреждает Каина, что «грех лежит у входа» и надо «властвовать» над ним. Поэтому в отношении к Богу человек должен руководствоваться только искренностью и чистосердечием.

В сказании о Каине и Авеле есть еще один существенный мотив. Противопоставлением Каина и Авеля Бытописатель хочет показать, что высота цивилизации не есть обязательно доказательство нравственной высоты. Каин — земледелец, он обрабатывает землю, но Ягве предпочитает ему простого пастуха Авеля.

Само имя Каин — не вымышленное. Так именовался предок-эпоним племени кенитов, или каинитов, входивших в израильскую федерацию племен. Так как слово «Каин» означает «кузнец», можно предполагать, что в древности кениты были более цивилизованны, чем их собратья израильтяне. Это подтверждается тем, что Ягвист называет первыми цивилизаторами потомков Каина [600].

Но если символика имени Каин имеет, таким образом, ясную генеалогию, то происхождение имени Авель менее понятно. Скорее всего, оно происходит от аккадского слова «аплу», что значит «сын», и Авель является собирательным образом свободных пастушеских народов. Более примитивные в своем быте и более слабые, они, тем не менее, угодны Богу своим благочестием.

Кровь, которую пролил Каин, вопиет к небу. Убийца изгнан в пустыню, где он обречен скитаться вдали от людей. Там он и его дети основывают первый город, впервые осваивают металлы и изобретают музыкальные инструменты.

В языческих мифах людей обучают цивилизации боги. В библейском сказании культура — область чисто человеческого творчества. Однако Ягвист знает, что цивилизация несет с собой много опасностей, и относится к ней с большой осторожностью. Это так понятно, если вспомнить, что Св. История писалась в те годы, когда цивилизация в Израиле была в основном иноземного, языческого происхождения. Но помимо этого осторожность и даже некоторый скептицизм мудреца имеют значение общечеловеческое. Как свобода может привести людей к безумству богопротивления, так и цивилизация может стать орудием греха. Нам ли в XX в. ставить под сомнение эту истину?..

Что касается восьми поколений от Адама до Ноя, то здесь Ягвист, несомненно, использовал древнее шумерское сказание о восьми царях, которые правили один за другим перед Потопом. Это литературное заимствование не имеет никакого отношения к смыслу повествования в целом [601].

С Потопом связан рассказ Ягвиста о третьем аспекте или этапе богопротивления.

Мы уже говорили о том, какую роль играли маги и заклинатели в утверждении абсолютной власти над племенами. По всему Востоку и Западу ходили сказания и легенды об этих полубожественных существах, которые иной раз прямо отождествлялись с богами. Одни из них считались мифическими основателями династий, другие — зачинателями искусств и ремесел. По распространенному убеждению, они владели секретами природы, и им были подвластны духи стихий [602].

Бытописатель использовал эти легенды для того, чтобы нарисовать картину нового посягательства человека на божественную власть.

«Исполины, — говорит он, — были на земле во дни те, особенно после того, как стали входить сыны богов (бене-ха-элогим) к дочерям человеческим и те стали рожать для них. Они были богатырями, которые издревле люди прославленные (буквально «анешей хашем» — люди с именем, именитые). И увидел Ягве, что велико зло человека на земле и все мысли его сердца только зло во все дни» [603].

Кто были эти «сыны богов»? Прежние толкователи видели в них потомков благочестивого племени, которое развратилось, вступив в брак с «дочерьми человеческими», т. е. женщинами Каинова рода [604]. Но такое толкование в высшей степени сомнительно. Библия под «сынами богов» или «сынами Божиими» подразумевает духовные существа [605]. То, что в результате брачного союза «детей богов» и женщин рождаются Исполины, лишний раз указывает на то, что священный автор имеет в виду существа сверхъестественные.

Связь любви и семьи, брачный союз в Библии нередко выступает как символ союза религиозного, религиозной верности. Пророки описывают ветхозаветную религию в терминах брачного союза Ягве и Израиля, Бога и Его общины. Этот мотив Св. Писания находит свое отражение у апостола Павла, когда он говорит о Христе и Церкви.