Запретная любовь - Даниэла Стил

Жизнь ее изменилась: предстояло привыкнуть к таким вещам, о которых она раньше и понятия не имела. К одиночеству. К положению разведенной женщины. Она позвонила адвокату и начала бракоразводный процесс. Адвокат сказал, что не предвидит никаких сложностей — ведь Стив не выдвинул имущественных требований. Он предпочел уйти так же, как и пришел, — с пустыми руками.

Она подумывала о том, чтобы уволиться из «Доу-Тех» и вернуться в Нью-Йорк, но решила подождать еще месяц, посмотреть, не утихомирится ли Кэллен. Он, как и прежде, рвал и метал, но теперь Мередит ему не спускала и, когда Кэл бывал к ней явно несправедлив, не стеснялась ему на это указывать. К ней понемногу возвращался бойцовский дух — качество, которое Кэл больше всего ценил в людях. Он это чувствовал и старался сдерживаться: похоже было на то, что, хотя друзьями им больше не быть, они сумеют восстановить былое уважение друг к другу.

Через три недели после отъезда Стива Кэл попросил Мередит помочь развлечь приезжих — потенциальных покупателей из Лондона. Мередит согласилась. Оказалось, что он уже зарезервировал столик в ресторане «Флер де Лис» в Сан-Франциско. Кэл предложил заехать за ней. Мередит спокойно ответила, что сама доберется до ресторана, но он настаивал, и она согласилась.

Сидя в машине рядом с Кэлом, Мередит спрашивала себя, почему сердце ее бьется ровно? Почему близость возлюбленного не оказывает на нее никакого действия? Неужели она и вправду излечилась от любви? Или это лишь временная передышка, летаргический сон чувств, готовый в любой миг смениться мучительным пробуждением?

Ужин прошел отлично. Готовясь к приему, Мередит купила себе новое платье и подстриглась: она знала, что снова выглядит безупречно, и впервые за много месяцев чувствовала себя прежней Мередит — не той, что в вихре страсти забыла о разуме и супружеском долге, а той, какой она была еще до встречи с Кэлом.

И Кэллен, казалось, ощутил происшедшую в ней перемену. В этот вечер он был с ней предупредителен. Мередит с удовольствием принимала знаки его внимания, но сердце ее молчало.

После ужина он повез ее домой.

— Как дела у Стива? — поинтересовался он, остановив машину напротив ее нового дома. — Ему нравится новая работа?

— Да, очень, — таким же светски-безразличным тоном ответила Мередит и в свою очередь спросила: — Как твои ребята?

Кэл ответил, что у ребят начались каникулы (стоял уже конец июня) и через несколько дней они уезжают к матери. Мередит не стала говорить, что скучает по ним, не спросила, вспоминают ли они о ней. Ей больше нет дела до его детей, как и Кэлу нет дела до ее мужа. Они стали чужими друг другу. Начальник и подчиненная — больше ничего.

— Тебе нравится жить в Сан-Франциско? — спросил Кэл, когда Мередит открыла дверцу, собираясь выходить.

— Нравится, хотя ездить на работу стало труднее. Снова обтекаемая ложь. Но Кэл потерял право на ее откровенность.

— Хотел бы я как-нибудь взглянуть на твое новое жилье, — заметил он, провожая ее до дверей. — Не хочешь как-нибудь пригласить меня в гости?

«Зачем?» — хотела спросить Мередит, но промолчала.

— Что ж, в следующий раз, когда окажешься в городе, заезжай на огонек.

Снова ложь. Она не собиралась приглашать его к себе. Никогда.

— На каком этаже вы живете? — спросил Кэл, подняв голову.

Перед ним возвышалось стандартное многоквартирное здание — внушительное, но безликое, как большинство городских домов.

— На последнем, — ответила Мередит, не сразу вспомнив, что окна ее квартиры темны.

— А Стив на работе?

— Нет, Стив в Нью-Йорке, — бесстрастно ответила Мередит.

«Почему бы для разнообразия не сказать правду? — подумала она. — Это все равно ничего не изменит».

— На самом деле… — секунду поколебавшись, она продолжала, — на самом деле он больше здесь не живет. Мы разводимся. Он уехал месяц назад. Сейчас он в Нью-Йорке, а вообще собирается завербоваться и уехать в какую-нибудь очень далекую страну.

Кэл уставился на нее так, словно получил пощечину.

— Мередит! Почему ты ничего мне не сказала?!

— Не думала, что тебе это интересно, — отрезала она.

— Когда-то это было очень важно для нас обоих! — возразил Кэл.

Он был потрясен и злился на Мередит за то, что она молчала, но это молчание сказало ему о многом. Мередит ничего от него не ждет. Она не верит ему. Может быть — хоть и подумать об этом страшно, — может быть, он ничего больше для нее не значит.

— Да, три месяца назад. Но мы, если помнишь, заключили соглашение. Как только возвращается Стив, мы прекращаем нашу… интрижку. Ты никогда не говорил, что хочешь чего-то большего. Вот я и решила, что не стоит тебе навязываться.

Но глаза ее говорили иное. «Мне не нужна больше пылкая страсть без надежд и обещаний, — говорили они. — Не нужна любовь, которая непременно оканчивается разлукой. Мне нужен надежный мужчина, который согласится любить меня и заботиться обо мне, пока смерть не разлучит нас, а ты, Кэллен Доу, на эту роль не подходишь». Может быть, ничего этого Мередит и не думала, но именно такое обвинение читал в ее глазах Кэллен.

— К тому же в последнее время ты только и делал, что срывал на мне злость. Я решила, что ты меня возненавидел.

— Нет, Мередит. Мне было очень больно, это правда. Но если я кого и ненавидел, то себя — за глупость и малодушие. За то, что как огня боялся близости, ответственности, боялся любых прочных связей. Я любил тебя, Мередит, и все же не решился бороться за тебя. Мне было легче отпустить тебя к мужу. Тем более что и сама ты этого хотела.

Мередит кивнула — этого она не могла отрицать.

— А если бы нет? Что бы тогда изменилось? Ты сам говорил, что не веришь в прочные отношения. Это твой выбор, и я его приняла.

Кэл хотел возразить, но на глазах у Мередит блеснули слезы, она поспешно отвернулась, и Кэл понял, что сейчас не время спорить.

— Тебе, наверно, было очень тяжело, — мягко заметил он.

— Да, нелегко. Но я узнала много нового. Не только о Стиве, но и о себе — кто я такая и чего хочу от жизни.

Кэл чувствовал, что Мередит и вправду изменилась за эти три месяца. В ней появилась какая-то мягкость, внутреннее спокойствие, которого не было раньше, — душа ее словно излучала теплый неяркий свет.

— Чего же ты хочешь, Мерри? — тихо спросил он, не сводя с нее внимательных глаз. Новая Мередит была ему незнакома, удивляла и даже немного пугала, но нравилась еще больше.

— Жить реальностью, а не фантазиями. Хочу найти человека, которого полюблю и который полюбит меня — не на неделю, не на месяц, а по-настоящему, на всю жизнь. Хочу прочную семью. — Она улыбнулась слабой, далекой улыбкой — словно из-за тысячи миль. — Может быть, в один прекрасный день даже захочу ребенка. Думаю, ты был прав. Я не хотела рожать от Стива, потому что подсознательно понимала: рано или поздно мы расстанемся.