Дальняя бомбардировочная... - Александр Голованов

В кратком изложении боевого подвига Я. И. Пляшечника говорится: «С 20.2 на 21.2. 42 г. — выброска десанта корпуса генерала Левашева в районе д. Луги — корабль тов. Пляшечника был атакован при подходе к цели двумя ночными истребителями „Ме-110“. С первой атаки был убит воздушный стрелок в носовой рубке, тяжело ранен помощник бортового техника. В последующих атаках был выведен из строя один мотор и загорелись бензиновые баки. Несмотря на создавшиеся тяжелые условия полета, товарищ Пляшечник проявил исключительное мужество и патриотизм… Задание было выполнено, и десант был выброшен в назначенное место. Одновременно с выброской десанта были приняты все меры к тушению пожара на корабле. Несмотря на бушевавший огонь на левой плоскости, тов. Пляшечник уверенно вел корабль на свою территорию и заявил: „Лучше сгореть в воздухе, нежели садиться на территории противника“. В тяжелой обстановке тов. Пляшечник пролетел на горящем самолете более 100 километров над территорией противника, посадку произвел на своей территории… Посадка произошла благополучно, сохранен экипаж и самолет».

К марту на счету Пляшечника было уже 74 вылета на бомбометание по аэродромам, переправам, скоплениям танков и живой силы противника, а также с выброской десантов, грузов и листовок. И неудивительно, что под представлением этого замечательного летчика к ордену Красного Знамени Военный совет АДД, записал: «Достоин высшей правительственной награды — звания Героя Советского Союза».

Листаю архивные документы, пожелтевшие страницы газет, старые наградные листы с фамилиями наших летчиков, штурманов, стрелков и стрелков-радистов и словно воочию вижу погибшего в бою Героя Советского Союза красавца капитана Даньшина и ныне здравствующего дважды Героя Советского Союза генерал-лейтенанта авиации Александра Молодчего… Вижу их мужественные, опаленные испытаниями войны лица. Их, живых и мертвых, память воскрешает молодыми. И хочется, чтобы новые поколения нашей молодежи узнали о них как можно больше, запомнили их имена. Русские, украинцы, белорусы, казахи, грузины — представители почти всех народов нашей Родины, они проявляли чудеса героизма в самый тяжелый период войны.

Я верю, что когда-нибудь в Москве будет сооружен монументальный памятник советскому летчику. И будет он олицетворять собой героизм всех поколений наших славных авиаторов. К подножию этого памятника люди будут приносить цветы — дань безмерного уважения к памяти тех, кто в грозовом военном небе заслонил, защитил Родину своими могучими крыльями. Среди них были и Михаил Угрюмов, и Владимир Мачеидзе, и Алексей Рогов, один из первых в дальней авиации Героев Советского Союза…

Встают и встают перед глазами мои боевые товарищи. Тогда, в войну, мы все были равны перед лицом опасности — от рядового пилота до командующего. Служба в авиации сплачивает людей особенно крепко. Об этом очень точно сказал в одном из своих стихотворений молодой поэт и авиатор Феликс Чуев:

У летчиков все звания равны,На летном поле мало козыряют,А в воздухе погоны не нужны —У летчиков и маршалы летают.

Помощь народным мстителям

Все шире развертывались боевые действия наших партизан в тылу врага. Стихийно возникали партизанские группы и отряды, их боевая работа требовала организованного руководства и управления. Во главе этого важного дела, главнокомандующим всем партизанским движением в нашей стране был поставлен Климент Ефремович Ворошилов, а начальником Центрального штаба партизанского движения — первый секретарь ЦК КП(б) Белоруссии Пантелеймон Кондратьевич Пономаренко[86], человек весьма энергичный, как мне довелось убедиться в дальнейшем, с широким кругозором. Общение с ним было чрезвычайно полезным, расширяло границы познания.

Как-то И. В. Сталин сказал мне, что Авиации дальнего действия нужно взять на себя планомерное обеспечение боевых действий партизан и что этот вопрос нужно включить в повседневную боевую деятельность АДД.

— Потребности партизан в помощи авиации будут большие, — продолжил он, — но полностью обеспечить все эти потребности, конечно, невозможно, ибо в ущерб основной деятельности АДД, это делать нельзя. Держите нас все время в курсе партизанских вопросов и, если будут возникать трудности, советуйтесь. Связь по всем делам держите с Ворошиловым и Пономаренко.

Здесь мне хотелось бы остановиться, очень коротко, на партизанском движении и его «удельном весе» во время войны. Надо сказать, в оценке партизанского движения имеются разные мнения. Некоторые товарищи, имевшие прямое отношение к боевым действиям партизан, считают, что оно имело исключительное значение во время войны для боевых действий наших фронтов; другие, которые не имели прямого отношения к партизанскому движению, наоборот, рассматривают его как не имевшее какого-либо особого значения в войне.

По роду службы мне довелось соприкасаться с партизанским движением с самого его начала и до конца и, естественно, присутствовать при решении многих вопросов И. В. Сталиным и К. Е. Ворошиловым. Партизанское движение всячески поощрялось. Были проведены большие мероприятия по расширению, популяризации и руководству этим движением.

Создание при Ставке командования партизанским движением говорит о том значении, которое придавало руководство нашей страны партизанской борьбе. Собственно партизанское движение Сталин считал частью вооруженных сил, ведущей боевые действия в тылу врага.

Главным в партизанском движении считалось то, что оно отвлекало на себя определенную часть фашистских войск, которые, не будь партизан, использовались бы непосредственно на фронтах, а также то, что, действуя на коммуникациях противника, они нарушали до известной степени планомерность и, следовательно, бесперебойность снабжения фашистских войск. Серьезное значение придавалось самому существованию партизанского движения — как моральному фактору, воздействовавшему и на население, оставшееся на временно оккупированной территории, и на дислоцирующиеся там войска противника.

Наличие партизанского движения имело и определенное международное значение. В 1942 году оно было особенно развито в Белоруссии, в северо-западных районах нашей страны, на Смоленщине и на Брянщине.

Первым партизаном, с которым мне довелось познакомиться у Сталина, был Д. В. Емлютин — командир одного из крупных отрядов, действовавших в Брянских лесах.

Вскоре после встречи с Емлютиным я побывал у К. Е. Ворошилова, у которого находился и П. К. Пономаренко. Были обсуждены в общих чертах вопросы, связанные с использованием авиации в партизанском движении, а также определен порядок совместной работы. Климент Ефремович просил перебросить два самолета с грузом соли в отряд Емлютина, где началась цинга. В ту же ночь задание было выполнено, и, честно говоря, этому, с моей точки зрения, незначительному факту я не придал особого значения.