Россия: прорыв на Восток. Политические интересы в Средней Азии - Эдвард Аллворт

Внедряя неоклассический соцреализм в Средней Азии в 1930-х годах, советские архитекторы столкнулись с той же проблемой, что и на Кавказе: как поступить с укорененной в веках местной традицией. Эта традиция была как нельзя более прочна в многонаселенном Узбекистане. Решение показалось простым: присовокупить к неоклассической постройке наиболее очевидные среднеазиатские элементы.

Опираясь на этот метод, В. Верюжский разработал впечатляющий проект, предназначенный для Киргизии, – музей в Пишпеке (Фрунзе). Поскольку, за исключением гробниц и юрт, киргизы развили мало собственных архитектурных форм, Верюжский использовал юрту, увеличив в масштабе до огромного павильона, украшенного узорами с киргизских вышивок. Для входа он позаимствовал узбекский и таджикский айван с четырьмя хивинскими колоннами и подобием дорического портика. Так и не осуществленный, этот проект остается очаровательной диковинкой и, возможно, единственным русским проектом в Средней Азии, который демонстрирует смелое, творческое осмысление и применение местных традиционных форм.

Русские выразили подлинное восхищение древними памятниками среднеазиатской архитектуры. Русские фонды оплачивали их восстановление начиная с 1870 года, когда было предпринято непрофессиональное, наудачу, восстановление Гур-Эмира. Критике подверглась реставрация хивинских медресе за замену утраченных глазурованных плиток (каши) имитацией лепнины. Столь же неудачным оказалось восстановление мечети Ходжа-Ахрар в Ташкенте в 1880 году. Масштабная профессиональная реставрация среднеазиатских памятников началась после 1917 года. Она проводилась столь же бережно и последовательно, как в самой России, где древние культовые сооружения воспринимались прежде всего как ценнейшие образцы искусства архитекторов и декораторов.

В Средней Азии задача восстановления, изучения и использования локальных форм серьезно облегчалась тем, что ремесленная традиция, которая передавалась много веков из поколения в поколение, сохранялась и после 1917 года. Организовывались государственные фонды, чтобы поддержать мастерские ремесленников и использовать их возможности не только в реставрации, но и в современном строительстве.

Декоративное искусство, архитектура и идеология

Крупным характерным сооружением, демонстрирующим работу местных декораторов, а также различные веяния среднеазиатской архитектуры, является Государственный академический театр имени Алишера Навои в Ташкенте. Это внушительное здание было построено в 1948 году русским архитектором Щусевым (ум. 1949), который получил Сталинскую премию первой степени за свои проекты. Он считался в СССР главным проводником стиля соцреализма в архитектуре, среди его достижений проекты для Сталинграда (Волгограда), пользующееся дурной славой здание НКВД («Лубянка») на площади Дзержинского в Москве, Мавзолей В. И. Ленина на Красной площади. Его подход к проектированию театра в Ташкенте ясно показывает, что 50 лет работы не изменили его тяжеловесный эклектизм и не сдобрили его заимствования хотя бы малейшим налетом оригинальности.

Щусев начинал как поборник славянского возрождения и древнерусской архитектуры. Он соединил все это в проекте Казанского вокзала, строительство которого началось до и завершилось после большевистского восстания. Это здание представляет собой обширный справочник архитектуры, начиная с древнего Пскова и Новгорода. Щусев знал и среднеазиатскую архитектуру, поскольку путешествовал по этой части Российской империи до революции 1917 года.

Театр имени Алишера Навои украшен среднеазиатским орнаментом и имеет ту же самую окаменевшую статичность, что и гостиница «Москва» на Манежной площади в Москве. По сути он представляет собой обычный советский Дом культуры с характерным вестибюлем, фойе, зрительным залом, сценой и подсобными помещениями. Фасад театра эклектичен. Здесь присутствуют неоклассические ордера, лепной мусульманский карниз, неоклассический антаблемент, что производит впечатление «Первого национального банка» в небольшом городке, разряженного во фривольном духе голливудского мавританского «Востока». И без того загроможденный фасад украшен гигантскими скульптурами и небольшими башнями.

Наличие такого монументального оперного театра вызвано, конечно, традиционной любовью русских к театру и балету, но не только. Драма, опера и балет являются важными средствами распространения коммунистического мировоззрения, а еще служат целям антирелигиозной пропаганды. Ибо как первые миссионеры в новообращенной России продвигали христианство, превращая языческих идолов в христианских святых, так советские лидеры пользовались известными архитектурными формами для навязывания Востоку ценностей светского Запада и привлечения населения к коммунистическому атеизму. Театры в стиле мечетей и рабочие клубы в стиле медресе были призваны помочь вестернизации, создавая у легковерных впечатление, что мусульманская цивилизация сохраняется, хотя и меняется посредством слияния с другой культурой. Так коренных жителей готовили посредством длительной антирелигиозной кампании к разрыву традиционных связей с местной архитектурой, связанной с религией, ее сущностью и духом.

В украшении советских зданий пользовались старой мусульманской практикой орнаментовки стен религиозных сооружений цитатами из Корана. Применяя такой метод, художники соцреализма наносили на стены своих зданий лозунги и цитаты из марксистского «Корана» и выступлений новых идеологических пророков, Ленина и Сталина. Таким образом, с пугающей простотой среднеазиатская традиция стала в архитектуре и искусстве идеологическим оружием против себя самой в беспрерывных попытках обратить местных жителей в атеизм и социализм.

Декор театра имени Алишера Навои продемонстрировал процедуру объединения традиционных мусульманских форм с новыми антирелигиозными установками. Каждое из нескольких фойе, окружавших зрительный зал, называлось по имени региона и оформлялось художником данной территории в характерной манере. Хивинский зал, Самаркандский зал и наиболее любопытный среди прочих Бухарский зал отличает, таким образом, неповторимое своеобразие.

Уста Ширин Мурадов, знаменитый мастер по лепке (гянч) из Бухары, декорировал Бухарский зал. Он прославился еще в 1912–1914 годах благодаря украшению Белого зала в Ситараи Мохи Хасса. Отделка этого дворца была завершена в 1917 году для бухарского эмира Сайеда Мир Мухаммада Длима (пр. 1910–1920). Мурадов был также великолепным дизайнером и декоратором, который в совершенстве владел теорией лепной проекции. Вследствие его мастерства и готовности служить советским властям Академия наук Узбекской ССР приняла его позднее своим членом. Он также получил признание в виде Сталинской премии.

В Бухарском зале в театре Алишера Навои представлен интерьер в подлинной мусульманской традиции. Мурадов дает прекрасный пример искусного украшения бухарской стены. Кроме того, его зал ослепительно-белый, каким был зал дворца эмира. Колонны здесь таким же образом делят пространство, и даже хрустальные люстры являют собой вариант бухарской капители. Узор панелей повторяет узор традиционной бухарской вазы с букетом.

В более скромных зданиях, служащих не для общественных целей, но для досуга, использовались в новое время многие элементы искусства прошлого. Например, дом отдыха, построенный для таджикских колхозников в 1948 году, напоминает традиционную чайхану, столь важную для жизни среднеазиатских жителей. В этом таджикском интерьере раскрывается яркая игра цветных плиток с контрастирующими красками и узорами, арочных проемов, замысловато изукрашенных потолков, висячих элементов и других деталей.

Еще одним зданием, воплощающим среднеазиатские традиционные формы, является кинотеатр «Родина», построенный в Ташкенте в 1939 году и спроектированный русскими архитекторами А. Сидоровым и Н. Тимофеевым. Здание кинотеатра является конгломератом разнообразных узбекских архитектурных элементов, включая главный вход, сооруженный как колоссальный айван с пятью большими колоннами, имитирующими бухарский стиль.

Таким образом, в 1930-х и 1940-х годах среднеазиатские мусульманские традиции все еще процветали в практике декора, но среднеазиатским ремесленникам редко поручалось осуществление крупных строительных проектов. Например, круглый, открытый узбекский павильон на Московской сельскохозяйственной выставке 1939 года был построен с избытком украшений в узбекском стиле русским архитектором С. Полупановым.

Многоквартирные дома и административные здания, построенные в Средней Азии в 1930-х и 1940-х годах, очень мало отличались от тех зданий, что были сооружены в самой России в тот же период. Большинство их строилось в неоклассическом стиле. Казалось бы, с появлением новых городов появилась великолепная возможность воспользоваться передовой строительной техникой и выработать эстетически привлекательный стиль. Однако типичный среднеазиатский городской жилой квартал в Красноводске выстроен в том же банальном стиле, что и стандартные московские сооружения, такие как многоквартирный дом на улице Чайковского, д. 19/21 работы архитектора Е. Н. Стамо, в котором теперь находится американское посольство. Среднеазиатские и русские многосемейные дома абсолютно напоминают один другой. Несмотря на чрезвычайную разницу в климате, образе жизни, среде обитания, единственное отличие в них состоит в том, что в Средней Азии многоквартирные дома ограничены примерно тремя этажами из-за опасности землетрясений, одно из которых разрушило Ашхабад, столицу Туркменистана, 6 октября 1948 года.