Тёмные пути - Андрей Александрович Васильев

это были те самые украшения, что мне позарез нужны. Вот они, протяни руку и возьми, чего проще? Ан нет.

Хотя… Почему нет? Как только я их коснусь, то этой парочке уже ничего не изменить, я буду далеко, там, куда рукой не достанешь. Вот только после нам как-то сосуществовать придется, верно?

Потому сначала послушаю, что мне хотят сказать. Ну а цапнуть заветную цель со стола я всегда успею.

— Обычные на вид дамские безделушки. — Пыхнул трубкой Ровнин, откидываясь на спинку кресла. — Работы пусть хорошего, но совершенно нетитулованного мастера, имя которого пережевало время, ни разу не раритет, никакой исторической и культурной ценности не представляют. Обычный среднестатистический антиквариат, который, конечно, в типовой арбатской лавке не купишь, но и на знаковый аукцион не пошлешь.

— И? — чуть поторопил его я. — Вернее, но?..

— Но красота эта с сюрпризом. — Лукаво прищурился Олег Георгиевич, отчего его лицо приняло прямо-таки какое-то кошачье выражение. — Тянется за этими серьгами из прошлого недобрый след.

— Они принадлежали некоей Марии Кандауровой, — перехватил у него инициативу Михеев. — Ничего особенного она собой не представляла — обычная помещица, которых по Центральной России в те времена было полным-полно. В активе деревенька на четыре десятка дворов, сотня крепостных, считая баб и детей, да дом с немногочисленной прислугой. На собаку широко, на кошку узко, но маменьке ее на безбедное существование хватало, и ей бы тоже жилось неплохо, кабы не замужество. С ним Кандауровой не повезло — достался ей в женихи, а позже и в мужья отставной улан, парень веселый, пьющий и до слабого пола охочий. И на расправу с теми, кто мешал ему жить на всю катушку, быстрый.

Ну да, я его помню, все так и есть.

— За несколько лет он хозяйство почти по миру пустил, супругу пару раз чуть не прибил и половину крепостных баб обрюхатил, не делая различий между замужними и незамужними, — тем временем вещал Павел. — А когда понял, что дело плохо, что вот-вот либо мужики его на вилы взденут, либо исправник в железо закует, решил, что надо супругу на тот свет спровадить, разумеется, свалив все на несчастный случай, после продать остатки имущества и куда подальше свалить от греха. Бедная женщина к тому времени от побоев и унижений совсем отупела, тем более что и до того она особым умом не блистала, но здесь все же сообразила, куда ветер дует. Насторожило ее, что внезапно подобревший супруг вместо ударов по лицу начал ей знаки внимания оказывать. Смекнула она, что к чему, и, похоже, ударила первой. Похоже, потому что, по официальной версии, ее благоверного пришибли лесные разбойники, которых, правды ради, в местных чащобах с самого Смутного времени не водилось.

— Уверен, что соседи все поняли, и исправник тоже, — добавил Ровнин. — Но поскольку экс-улан всем в округе надоел, то особо злодеев заугольных никто искать не стал. И не особо тоже.

В принципе все, что они рассказывали, я и так знал, просто сейчас получил подтверждение своим догадкам. И дальше ничего нового не было, ровно до того момента, пока Михеев не дошел до смерти помещицы. Точнее, до того, что после нее случилось, причем не сразу, а через пару сотен лет.

— Серьги эти всплыли на поверхность, если можно так сказать, лет двадцать с гаком назад, когда я только-только на работу в Отдел пришел. — Олег Георгиевич глянул на украшение и усмехнулся. — Правда, прежде чем мы докопались до сути вопроса, кое-кому пришлось не очень сладко. Нет, никто не умер, слава богу, но и хорошего ничего не произошло. Хотя, ради правды, мы вообще не сразу поняли, что данный вопрос проходит по нашему профилю. Ну, сходят женщины с ума и сходят, такое случается. Мало ли на то причин? Все же девяностые на дворе стояли, люди за сутки могли стать из нищих богачами или наоборот. Не всякий подобные кунштюки судьбы выдержит, знаешь ли. Все, как всегда, решила случайность — все жертвы этого предмета оказались в одной психиатрической клинике, а ее главврач оказался старым приятелем Францева, тогдашнего начальника Отдела.

Я не удержался от улыбки, больно забавно фраза прозвучала.

— Ничего смешного. — Погрозил мне пальцем Михеев. — Очень часто те, кто соприкоснулся с ночным миром, оказываются либо в доме скорби, либо на кладбище.

— Увы, но статистика такова, — подтвердил Ровнин. — В первом случае это, как правило, те, кто влез в данную тему случайно. Во втором — те, кто по доброй воле сунул голову в пасть льва из любопытства или жадности. Поверь, мы знаем, о чем говорим. В иные вопросы обычному человеку лучше не лезть, ничего хорошего из этого не выйдет.

Чистая правда. Живой пример тому — Митрохин. Двигали им, может, и лучшие чувства, но что в результате вышло? И не сомневаюсь в том, что раньше или позже существа, некогда приходившиеся ему женой и дочерью, до него самого доберутся, это всего лишь вопрос времени.

— Хотя, разумеется, есть и те, кто благополучно существует на стыке двух миров, — добавил Ровнин. — Такие люди чуют черту, которую не стоит переходить. Да и ты, Валерий, сам из их числа. Но мы отвлеклись от основной темы разговора. Итак, серьги. Францев отправил меня в клинику, и там мне продемонстрировали сразу несколько пациенток с удивительно схожей симптоматикой, причем в каждом из случаев доктор испытал определенные затруднения с постановкой диагноза. Вроде бы стандартное диссоциативное расстройство идентичности, но какое-то странное, необычное. Меня это заинтересовало, я пообщался с этими бедолагами как смог и понял, что истоки болезни, похоже, лежат в несколько иной, не медицинской плоскости. Францев меня выслушал, подключился к делу, и быстро выяснилось, что я совершенно прав. У каждой у этих женщин припадки невероятной ярости по отношению к мужу сменялись периодами… назовем это так — раскаяния, и каждая из них в итоге чуть не убила своего супруга, парочка невезучих мужей даже в больнице оказалась. Кухонный нож, знаешь ли, страшное оружие, хуже любой финки. А после выяснилось, что этим двоим еще повезло, вот так-то. В то же самое время в Сербского находилось несколько пациенток, которые все же достигли успеха в своих начинаниях и убили своих мужчин.

— И каждая из них в свое время являлась владелицей вот этих сережек, — подытожил я.

— Именно, — подтвердил Ровнин. — И заметь, Валерий, это не самый скверный предмет из тех, что мне встречался. Так что, подытоживая, скажу вот что: лучше пусть добро из земли придет в твои руки, а после перейдет к тем, от кого знаешь,