Несущественная деталь - Иэн Бэнкс

Джаскен согнул пару раз руку и сжал кулак.

— Я должен снять его на следующей неделе.

— Гм-гммм, — промычал Вепперс. — Этот реликварианец — он ничего не подсунул в окулинзы?

— Не знаю. Может быть, маячок. Слишком маленький — трудно сказать. Отдать его технарям Ксингре на проверку?

— Завтра. Сегодня ты остаешься здесь.

Джаскен нахмурился.

— Вы уверены?

— Абсолютно. Обо мне не беспокойся.

— А не могу я просто их выкинуть?

— Нет. Сделай что-нибудь запоминающееся.

— Что?

— Что-нибудь запоминающееся. Выйдешь отсюда, сходи в клуб, затей драку, или сделай так, чтобы две девчонки подрались из-за тебя, или зашвырни какую-нибудь шлюху в бочку с вином. Что угодно, чтобы обратить на себя внимание. Но, конечно, ничего такого ужасного, чтобы пришли будить меня, но чтобы наверняка обозначить свое присутствие. — Вепперс нахмурился — Джаскен мрачно смотрел на него. Вепперс опустил взгляд на свой пах. — О, да, одно упоминание о шлюхах поднимает его. Нужно его успокоить. — Он ухмыльнулся Джаскену. — Встреча закончена. Скажи Астилу, что он мне сегодня не нужен — сам управлюсь. И будешь уходить — пришли ко мне Плер.

Огромная круглая кровать в номере могла быть окружена множеством концентрических слоев мягких и легких занавесей. Когда они задергивались полностью, а скрытые в ткани мононити активировались и приобретали жесткость, снаружи было невозможно определить, что кровать опустилась в выемку пола и сдвинулась в нишу в стене.

Вепперс оставил Плер спать; наркотика в крохотном пузырьке на ее шее было достаточно, чтобы продержать ее в отключенном состоянии несколько дней, если возникнет такая необходимость. Пузырек был похож на насекомое — ему это нравилось. Нужно будет, подумал он, попросить Сульбазгхи, чтобы тот сделал еще несколько таких штук.

Кровать вернулась на свое место. Вепперс двинулся по тускловато освещенному туннелю к маленькой подземной машине. Распахивая дверь, он подумал, что она чем-то напоминает реликварианскую пулю. Он завел машину и нажал кнопку, приводя ее в действие. Машина стала ускоряться, и его вжало в кресло. Реликвария. Противный вид. Или машинная разновидность. Бог их знает, кто они. Но все же иногда и от них бывает какой-то прок. Даже если они всего лишь пытаются использовать тебя в своих интересах. Он набрал код пункта назначения.

У этой частной подземной системы передвижения имелось множество остановок. Большинство из них — в пределах города Йобе, почти все — в зданиях и других структурах, принадлежащих Вепперсу. Но одна располагалась в старой шахте, вдали от карстовой пустыни, в четверти часа езды и приблизительно в сотне километров от окраины города.

Там его тайно ждал шаттл ДжФКФ: темная форма, похожая на неровный невысокий купол ночи, опустившийся на зубчатую скалу. Стоило ему сесть внутрь, как тот беззвучно поднялся на дозвуковой скорости, а достигнув космоса, стал ускоряться быстрее, находя путь среди орбитальных жилищ, фабрик и спутников, и наконец причалил к гораздо более крупному, но тоже не афиширующему себя кораблю, расположившемуся чуть выше геосинхронной орбиты. Темное судно, имеющее форму вытянутого эллипсоида, проглотило шаттл и устремилось в гиперпространство, почти не потревожив клубок пространства реального.

Его встретила группа небольших, явно инопланетных, но необыкновенной красоты существ с серебристо-голубоватой кожей, переходившей в изящные чешуйки (тонкие, как крылышки насекомых, и прозрачные, похожие на крошечные кружевные радуги) там, где у большинства пангуманоидов были головные волосы. Одно из этих существ вышло вперед и обратилось к нему.

— Господин Вепперс, — сказало оно напевным голосом — мягким, высоким и медоточивым, — как приятно видеть вас еще раз. Мы от всей души снова приветствуем вас на борту корабля ДжФКФ класса «Подмога» по модели Контакта «Посланец истины».

Вепперс улыбнулся.

— Всем добрый вечер. Рад быть с вами.

— И как ты называешься?

— Я — ангел жизни и смерти, Чей. Время пришло.

Это существо появилось в ее спальне в середине ночи. Рядом с Чей на стуле спала новенькая, но Чей даже не попыталась ее разбудить. В глубине сердца она знала, что с этим должна разобраться или справиться сама.

Существо это было то ли четверо, то ли двуногим, передние его ноги, хотя и выглядели как ноги, были гораздо меньше задних. Оно имело единственный хобот и два огромных, медленно машущих крыла, мерцавших за его спиной. Они были невообразимо широкими, слишком большими, чтобы уместиться в ее спальне, и все же — по какой-то непонятной логике, действовавшей здесь, — им, казалось, вполне хватает места. Существо, которое сказало, что оно — ангел жизни и смерти, парило в изножье кровати — там, где обычно и появляются такие существа, если ты веришь в подобные вещи. А может быть, если ты даже и не веришь, подумала она.

Она прикинула еще раз, не разбудить ли ей новенькую. Но это потребовало бы от нее слишком больших усилий, подумала она. От нее теперь все требовало усилий. Встать, спуститься, подняться, поесть, испражниться — все. Даже смотреть. Впрочем, она подметила, что видит самозваного «ангела жизни и смерти» лучше, чем должна бы.

Тогда, может, это призрак. Виртуальность или как уж его там называть. По прошествии всех этих лет, подумала она, наконец, получено доказательство (кроме ее смутных воспоминаний и выцветающих чернил в обгорелом дневнике) того, что пережитое ею в Реале и в Аду в некотором смысле было истинным, а не игрой ее воображения.

— Ты хочешь сказать, что мне пришло время умирать?

— Да, Чей.

— Должна тебя разочаровать, кто бы ты ни был или кем себя ни объявлял. В некотором роде я уже мертва. Меня убил сам царь Ада. — Она издала сдавленный, хлюпающий смешок. — Или какой-то громадный сукин сын. С другой стороны…

— Чей, ты пожила здесь, а теперь пришло время умирать.

— …Ты не можешь меня убить, — продолжала Чей, которая, пробыв много лет настоятельницей Убежища, не привыкла, чтобы ее прерывали. — Потому что в том месте, откуда я происхожу, я все еще жива. По крайней мере, я думаю, что жива, и буду жить дальше, к каким бы трюкам вы ни…

— Чей, теперь ты должна помолчать и приготовиться к встрече с твоим творцом.

— У меня нет творца. Мой творец — вселенная. Или мои родители. Когда я вошла в Ад, они были еще живы. Не мог бы ты сделать что-нибудь полезное и сказать мне, что с ними? Они живы? Умерли? Ну? Ну? Так что? Нет? Я так и думала. Вот уж воистину «Творец». Какой суеверный бред пытаешься ты?..

— Чей! — крикнуло ей существо. Довольно громко, подумала Чей, и даже — с учетом того, что слух у нее ухудшился, — наверно, очень громко. Но молодая новенькая продолжала спать на стуле рядом с кроватью и даже не шелохнулась. Она порадовалась, что не стала тратить силы, пытаясь разбудить девушку. — Ты сейчас умрешь, — сказал ей призрак. — Разве ты не хочешь увидеть Бога, разве ты не хочешь, чтобы его любовь объяла тебя?

— Не смеши меня. Никакого Бога нет. — Она верила в это, она всегда в это верила, но все же тревожно посмотрела на спящую новенькую.

— Что? — вскричал ангел. — Ты не хочешь подумать о своей бессмертной душе?

— Пошел ты в жопу, — сказала Чей. Потом она замолчала. Ей стало стыдно. Браниться в присутствии новенькой! Она не бранилась вот уже два десятка лет. Она была настоятельницей — настоятельница не бранится. Но потом она разозлилась на себя — с какой это стати она вообще должна смущаться и каяться? Какое это имело значение? — Не хочу, — ответила Чей, глядя, как так называемый «ангел жизни и смерти» хлопает своими невероятными крыльями и смотрит на нее широко распахнутыми глазами. — Пошел в жопу. Убирайся, чтобы я тебя не видела. Ты эрзац, слепленный на скорую руку, ты ни рыба ни мясо, низкокачественная имитация. Делай, что должен, и давай покончим с этой шарадой.

Большой темный ангел, казалось, чуть подался назад, потом снова вперед, обхватил ее своими огромными черными крыльями, сначала вместе с кроватью, потом — ее одну, и тогда она сказала:

— О, черт. Это наверняка будет больно.

Корабль, имевший в высоту чуть более трехсот пятидесяти метров, высился в сумеречном пространстве ангара, на его аккуратном светлом корпусе в районе «пояса» расположились пять темных оружейных фонарей, а на вытянутом заостренном носу разместились еще более длинные пузыри.

— У него сказочно древний вид, — сказал Вепперс. — Что он собой представляет, если конкретнее?

Инопланетянин, обращавшийся к Вепперсу ранее, повернулся к нему.

— Технически с учетом юридических ограничений, основанных на законах, которые, предположительно, еще не изданы, это воспроизведение Универсального Наступательного Корабля Культуры класса «Убийца» в масштабе одна целая и сто двадцать пять десятитысячных к одному, — сказал он.