Танковые войны XX века - Александр Больных

Однако немцы все-таки попытались. Рейхсвер создал специальный комитет по изучению опыта войны, а начальник штаба Рейхсвера Ганс фон Сект предложил изменить стратегию, утверждая, что классики (Клаузевиц, Шлиффен, Мольтке-старший) сделали из окружения фетиш. По мнению фон Секта, ключевым моментом должна была стать скорость наступления, а вместо попыток обойти противника с фланга нужно было прорвать центр одним мощным ударом. Вот эта теория очень сильно напоминала «глубокую операцию», но фон Сект даже близко не подошел к идее блицкрига. Поэтому, вместо того чтобы выискивать ложные параллели между глубокой операцией и трудами Гудериана, лучше сравнить повнимательней работы Свечина и фон Секта.

Страны-победители тоже пытались разработать какие-то новые теории. Можно вспомнить книгу Ш. де Голля «За профессиональную армию», труды Дж. Фуллера и Б. Лиддел-Гарта. Но здесь не место рассказывать о них подробно, потому что, затрагивая вопросы организации и действий механизированных соединений, они также находились далеко в стороне от идей молниеносной войны. Тем более что все эти авторы пытались возродить устаревшую идею профессиональных армий, которая была полностью опровергнута опытом Второй мировой войны. Как любопытный казус можно упомянуть мнение Уинстона Черчилля, который более чем своеобразно представлял себе участие британской армии в будущей войне. Он предлагал высадить на континент «несколько бронетанковых дивизий с самым современным вооружением», обильно снабдив их стрелковым оружием для раздачи местному населению. Сэр Уинстон явно перепутал эпохи. Его предок герцог Мальборо еще мог пополнять свою армию, наловив — то есть завербовав — крестьян в ближайших деревнях, но предлагать такое в середине XX века?! В общем, в стане союзников царили разброд и шатания. Французы стояли за то, чтобы распределить танки по пехотным дивизиям, сохранив за ними ту же роль, что и в годы прошедшей войны. Англичане все-таки стояли за формирование танковых бригад, но при этом намеревались превратить их в нечто подобное бронированной кавалерии, совершенно оторванной от других родов войск. И только немцы выбрали правильный путь.

Правда, отношение к человеку, внесшему огромный вклад в развитие теории блицкрига и ее практическое применение, зачастую становится каким-то истерическим. Как говорится, а потом пришел Гудериан и сказал: «Да будет свет!» В смысле, блицкриг. И он стал. И увидел Гудериан, что танк хорош, и отделил его от пехоты. И назвал Гудериан танк решающим оружием, а пехоту — силами поддержки… Ладно, оставим шутки и перейдем к серьезному рассмотрению разработанной Гудерианом тактики.

Представьте танковую дивизию, ведущую наступление. Впереди фронта движется разведка, чьей задачей является прощупывание вражеских позиций. Эти разведывательные подразделения состоят из бронеавтомобилей, осматривающих главные дороги, и мотоциклистов, обшаривающих проселки. Их сопровождает артиллерийский офицер и офицер связи Люфтваффе. В случае необходимости они быстро вызывают огневую поддержку. Обнаружив противника и сообщив командованию, разведка должна попытаться обойти главные позиции, действуя как можно стремительней, чтобы сохранить темп продвижения. Она должна сохранять постоянную радиосвязь с командиром части, который регулирует темп наступления и решает, должны ли войска обойти обнаруженный опорный пункт противника или уничтожить его. Командир тоже находится впереди и следует сразу за авангардом. Если он решает начать атаку, он отдает приказ авиации. Войска наносят удар как можно быстрее, прямо с марша. Атака ведется на узком фронте как можно более крупными силами.

Центр тяжести усилий атакующих (Schwerpunkt) находится на выбранном командиром участке. Он должен иметь там подавляющее превосходство в силах — так советовал Гудериан. «Klotzen nicht Kleckem!» («Ударьте крепко, а не шлепайте!») Целью первой атаки является прорыв вражеского фронта. Через брешь немедленно проходят свежие силы, которые развивают наступление, обходя главные позиции врага. Такая тактика имеет своей целью вывести танковые подразделения за линию фронта, чтобы они могли перерезать вражеские коммуникации.

Сразу за ударной группировкой следуют силы поддержки, которые состоят в основном из моторизованной пехоты. Их задачей является ликвидация оставшихся узлов сопротивления противника, расширение прорыва вражеского фронта, закрепление флангов. Расширение участка прорыва необходимо, чтобы сохранить брешь во вражеском фронте. Еще раз подчеркнем принципиальное отличие тактики блицкрига от всех остальных методик: пехота поддерживает действия танковых частей, но не наоборот! После прорыва фронта ударная группировка продолжает мчаться вперед, имея целью окружить как можно более крупные силы противника. Чем быстрее и глубже она проникнет во вражеские тылы, тем больше получится котел, тем больше будет хаос и паника. Принципом Гудериана было развитие успеха. В случае неудачи он стремительно перебрасывал войска на другой участок фронта, где они могли принести больше пользы, и не пытался переломить ход неудачного боя. Такие операции требовали большой слаженности разнородных сил, хорошего командования и надежной связи, а также, если возможно, и внезапности. Вместо долгой подготовки, затяжного маневрирования и массированного артиллерийского обстрела перед атакой, которые давали противнику время подготовиться к отражению удара, Гудериан предпочитал создавать подавляющее превосходство в силах на узком участке фронта и наносить внезапный сокрушительный удар. Поэтому неудивительно, что он заработал прозвища Schnelle Heinz (Стремительный Гейнц) и Heinz Brauseweter (Гейнц — Горячая голова).

Далее. Особое внимание Гудериан уделял оперативности управления. Командиры танковых частей должны следовать в боевых порядках. Однако в этом плане немцы часто перегибали палку. Да, для командира полка или дивизии это естественно. Но зачем сам Гудериан вылезал на передовую, да так, что был вынужден участвовать в перестрелках? Это не задача командующего армией. Или зачем Роммель лично проводил колонны грузовиков со снабжением к находящимся в полуокружении частям? Не следовало здравую идею доводить до абсурда. Оперативность управления требовала налаживания надежной связи, и Гудериан еще в 1933 году начал требовать, чтобы каждый немецкий танк был оснащен рацией.

Между прочим, именно эти характерные черты блицкрига делают безосновательными претензии доморощенных патриотов, которые любят утверждать, что теория блицкрига была разработана в СССР в 1930-х годах под названием «глубокой операции». Как мы видели, это совсем не так ни с точки зрения теории, ни с точки зрения практики. Тесное взаимодействие разнородных сил могло присниться нашим генералам только в сладких снах. Даже в 1945 году состояние радиосвязи в Советской Армии было достаточно плохим, а уж в упомянутый период она вообще находилась на пещерном уровне. Так что ключевой элемент блицкрига — оперативное, тесное взаимодействие всех родов войск в период создания теории глубокой операции — был нереализуем по определению.

Если сравнить приведенное описание с положениями Триандафилова и Свечина (о Тухачевском мы поговорим чуть позднее), то сразу бросается в глаза кардинальное отличие в тактике. Если блицкриг можно уподобить уколу рапиры, наносимому в жизненно важную точку, то глубокая операция возрождает, правда на новом уровне, печально известный «русский паровой каток», которого так боялись немцы в годы прошлой войны. Недаром Триандафилов как заклинание постоянно повторяет фразу, что наступление должно вестись на фронте 100 км и более.

Кроме того, пресловутая глубокая операция имела еще сильнейший политический привкус. Она разрабатывалась в рамках троцкистской теории «перманентной революции» и являлась, если можно так выразиться, военно-теоретической ее частью. Если внимательнее присмотреться к предложениям Свечина и Триандафилова, можно увидеть, что действия после прорыва вражеского фронта ими практически не рассматриваются. Далее советские войска должны были просто исполнять завет Чингисхана «Вперед, к последнему морю!» и надеяться на поддержку «прогрессивных слоев пролетариата». Фактически теория «глубокой операции» создавалась для обоснования возможности разгрома любой европейской страны в одной, максимум двух последовательных операциях, и своей главной целью ставила захват территории, в чем кардинально отличалась от теории блицкрига, главным моментом которой был разгром армии противника.

Дело в том, что после прорыва немецких танковых частей в тыл противника начиналась вторая фаза наступления — Kesselschlacht, то есть окружение и уничтожение войск, оказавшихся в котле. Однако заниматься этим предстояло уже менее подвижной пехоте с помощью артиллерии и авиации. Вот они, Канны, сладкая мечта дедушки Шлиффена! Однако здесь имелся один серьезный прокол, который Гудериан, похоже, не заметил. Малый блицкриг он рассматривал как чисто военный инструмент реализации большого блицкрига (политические и экономические аспекты мы рассматривать не будем). То есть немцы разрабатывали теорию блицкрига для переноса решения стратегически трудноразрешимых задач в оперативную плоскость, в то время как «глубокая операция» должна была «расширить базис войны» путем «советизации» захваченных территорий и использования их ресурсов для успешного окончания войны.