Радиоразведка: ответный удар - Михаил Ефимович Болтунов

«Такие оперативники, — вспоминает генерал Шмырев, — как В. Попов и подъехавший несколько позднее В. Степанюк, буквально открывали вьетнамцам глаза на особенности и разведывательные признаки китайской военной и почтово-телеграфной связи, помогали делать важные оперативные выводы.

Особенно следует отметить В. Попова, нашего специалиста по Китаю номер один, на которого вьетнамцы были готовы буквально молиться. Большую помощь в добывании сведений оказали офицеры, работавшие непосредственно на разведывательных постах. Об этих людях — моих непосредственных помощниках в этот период времени — хотелось сказать особо. Меня всегда удивляла настойчивость и изобретательность А. Цуканова в достижении цели, в преодолении, казалось бы, неразрешимых трудностей, диктуемых местными условиями.

…Я помню майора П. Шпака, который, прекрасно ориентируясь в эфире, сидя сам за приемником, находил китайскую радиосеть, давал ее послушать вьетнамским радиоразведчикам, пояснял, что означает каждая переданная фраза. Люди его понимали без переводчика.

И так поступали все наши специалисты».

Мне удалось найти радиоразведчика-ветерана, одного из тех, кто был во Вьетнаме в период войны и после нее, полковника в отставке Владимира Шугаева.

Генерал Петр Шмырев так охарактеризовал его. «С этим офицером я много раз ездил в командировки не только на Восток, но и в другие края. Его работоспособность и трудолюбие подкупали всех. Оказать помощь товарищу, даже в ущерб своему отдыху, было для него нормой».

Так вот Шугаев, коренной москвич, после окончания Военного института иностранных языков попал на Дальний Восток. Служил переводчиком центра обработки развединформации. Позже его перевели в подмосковную часть, а потом в центральный аппарат — в 6-е управление ГРУ.

«Я был во Вьетнаме, — рассказывает Владимир Шугаев, — в период войны в феврале — июне 1979 года. Потом уехал в Москву. Месяц мне дали отдохнуть, и опять туда же — с августа 1979-го по март 1980 года.

Что же касается войны, то я прилетел туда накануне боевых действий. В моей группе работали два человека, офицеры Валентин Лыков и Василий Черников. Они были командированы во Вьетнам из наших частей радиоразведки.

Ребята хорошие, специалисты высококлассные, умело принимали на слух. Там ведь есть свои сложности: китайцы не могут иероглиф передать так, как мы букву. Поэтому существует специальный код, иероглифы передаются цифрами.

Принимали сначала цифры, переводили их в иероглифы, а уж потом читали. Я обрабатывал, писал донесения.

Мы вскрывали северную группировку китайских войск.

А вторую командировку, когда боевые действия уже были остановлены, вел наблюдение, не замышляют ли китайцы новую агрессию».

Кроме наших сухопутных спецов-радиоразведчиков, во Вьетнаме работали также офицеры из радиоразведки Тихоокеанского флота. С их помощью разворачивали радиопеленгатор «Сосна», учили вьетнамцев на нем работать.

Обучение, надо прямо сказать, давалось тяжело. Затруднение вызывали команды на пеленгацию, настройка приемоиндикатора, выдача пеленга.

С началом войны доклады в Москву начальнику ГРУ стали постоянной обязанностью генерала Шмырева. Связь осуществлялась через спутники и была достаточно качественной.

Несмотря на начало боевых действий, обстановка в столице Вьетнама оставалась спокойной, а вот в Москве события на вьетнамо-китайской границе воспринимались значительно тревожнее.

22 февраля в Ханой прибыл главный военный советник генерал армии Г. Обатуров. Его сопровождала группа генералов и офицеров. Был среди них и представитель радиоразведки — полковник А. Охтырский.

Тем временем войска численностью 600 тысяч солдат и офицеров, поддерживаемые танками и артиллерией, уже шли по вьетнамской земле. Правда, продвигались они медленно. За два дня боев из намеченных для захвата трех провинциальных центров взят был лишь один — Лаокай. Китайские войска несли значительные потери.

Дальше на отдельных направлениях китайцам удастся вклиниться на территорию Вьетнама на 20–30, а отдельным диверсионным группам — на 50 километров. Наибольший успех был у воинских частей КНР, дошедших до населенного пункта Фолу, расположенного в 34 километрах от границы. Блицкрига не получилось.

Однако из Москвы события виделись несколько по-другому. Видимо, здесь свою роль в оценке обстановки играли не только доклады нашей разведки, но и непосредственно самих вьетнамцев. А они, судя по всему, нередко сгущали краски.

Мне рассказывал генерал Шмырев, что при очередном докладе встревоженный начальник военной разведки Ивашутин спросил, мол, не захватят вас китайцы в Ханое? На что получил уверенный ответ, что до этого не дойдет.

…5 марта из Пекина прозвучало заявление, что начинается вывод китайских войск.

Группа генерала Шмырева возвратилась в Москву, но часть специалистов осталась в Ханое. Интересы советских и вьетнамских радиоразведчиков совпадали: одни хотели обрести необходимый опыт, других интересовал Китай и его вооруженные силы, особенно его южные гарнизоны, к которым имела доступ вьетнамская радиоразведка. Так что наши специалисты закрепились там надолго.

В свою очередь 6-е управление ГРУ старалось отправлять во Вьетнам своих лучших, наиболее опытных офицеров, таких, к примеру, как командир радиополка полковник М. Касимов или заместитель командира радиотехнической бригады полковник К. Бусел.

Вьетнамцы ценили в специалистах именно профессионализм, который и был присущ нашим офицерам, командированным в эту страну.

Советская радиоразведка в Афганистане

12 декабря 1979 года было принято решение о вводе советских войск в Афганистан. Начальник 6-го управления ГРУ генерал-лейтенант Петр Шмырев получил приказ: сформировать радиобатальон для ввода в Афганистан. Все мероприятия по развертыванию батальона проводились на базе радиотехнического полка Туркестанского военного округа, которым командовал полковник В. Гадалов.

В Ташкент вылетела группа офицеров 6-го управления ГРУ. Предстояла большая работа. Офицеры радиоразведки, прибывшие из Москвы, как и местные специалисты, разумеется, не могли предвидеть всю масштабность предстоящих военных действий. В декабре 1979 года все виделось несколько иначе. И тем не менее они понимали: батальон должен быть полностью готов к выполнению боевой задачи. А это значит — укомплектован техникой, специалистами, как офицерами, прапорщиками, так и солдатами. Военнослужащие срочной службы — в подавляющем большинстве местные: узбеки, таджики.

Словом, после всех проведенных мероприятий батальон выглядел весьма солидно. Когда стали формировать колонну для выхода из городка, оказалось одних спецмашин около шестидесяти — тут и пеленгаторы, и средства связи, и мобильные комплекты для радиоперехвата, и другая, необходимая в боевых условиях техника.

Командиром батальона был назначен майор В. Ковалец.

В радиотехническом полку, тем паче в батальоне, ни для кого не являлось секретом место предстоящей командировки. Все знали: часть готовится к вводу в Афганистан. Скрыть это было попросту невозможно, да никто и не скрывал. Многие офицеры полка подавали рапорты, просились включить их в штат батальона. А вот солдаты… Накануне отправки «за речку», как говорили тогда, они преподнесли неприятный сюрприз.

«Ночью, перед отправкой батальона в Афганистан, — вспоминает генерал-майор Юрий Крестовский, который в эти дни находился в Ташкентском полку, —