Разведка: лица и личности - Вадим Алексеевич Кирпиченко

расценили как свидетельство демократических тенденций в нашем обществе. И по большому счету это именно так и было. Не случайно новый директор СВР с первых дней пребывания на своем посту начал думать о создании закона о разведке, о придании деятельности службы цивилизованных форм и методов. Я думаю, что Примаков поступил очень мудро и дальновидно, отказавшись и от больших генеральских звезд при назначении на должность начальника разведки, чем еще больше повысил свой авторитет среди ее сотрудников.

Кстати говоря, приход Евгения Максимовича в разведку после провала ГКЧП заранее был вычислен нашими аналитиками, и он отнюдь не свалился нам как снег на голову. Примаков легко и естественно вписался в наш коллектив, так как многих сотрудников здесь он знал лично, а главное, хорошо понимал международную обстановку и место России в изменившемся мире. Знание российской действительности, многочисленные деловые контакты с прежними и новыми государственными деятелями и острое политическое чутье позволили ему избежать на новом посту каких-либо ляпов и ошибок. Он никогда не выдвигал авантюрных предложений и не делал ошибочных прогнозов в развитии международных событий, тщательно сам выверял разведывательную информацию, предназначенную для доклада руководству страны.

Всю работу разведслужбы Примаков ввел в спокойное русло — систематический доклад актуальной информации, прогнозы, предложения, содействие средствами разведки внешнеполитическому курсу государства и никаких самостоятельных акций в сфере международных отношений. Всем абсолютно ясно, что руководить разведывательным ведомством при устоявшейся государственной системе намного легче, чем в условиях политической нестабильности в стране, раздираемой острыми противоречиями. Всем также понятно, что удержаться на плаву в таких условиях разведка может, если ее руководитель обладает высокими профессиональными и нравственными качествами и способен к тому же создать в руководстве службы коллектив единомышленников. Евгению Максимовичу все это удалось.

Прошло более полувека с тех пор, как мы познакомились с Примаковым в Московском институте востоковедения. В те далекие годы нам не дано было знать, кем мы станем впоследствии, и тем более, что оба окажемся на работе в Службе внешней разведки. Я вообще на первых курсах института не знал, что это такое, и не мог, конечно, предполагать, что спустя пять десятилетий не раз скажу Примакову: «Спасибо тебе, Женя, что ты спас разведку в самое тяжелое для нее время!»

Спокойное и разумное руководство Службой внешней разведки предопределило и назначение Примакова министром иностранных дел в январе 1996 года. Для него это был не свободный выбор: он подчинился логике обстоятельств.

Естественно, как человеку и политику Примакову было лестно и приятно, что ему предложили этот высокий пост, однако я уверен, что если бы он был свободен в выборе, он предпочел бы остаться на посту директора СВР. Прощаясь с руководящим составом разведки 10 января 1996 года, новый министр иностранных дел сказал: «Я прирос к разведке… Я провел здесь свои лучшие четыре года и четыре месяца… Ухожу от вас не по своей воле…»

Новое назначение Примакова повсеместно вызвало многочисленные отклики. Серьезные комментаторы отмечали знание им проблем внешней политики страны, компетентность в международных делах. При этом подчеркивалось, что новый министр не представляет никаких политических платформ, не служит интересам каких-либо политических групп, а движим лишь государственными интересами России и, кроме того, его линия в проведении внешней политики будет полностью предсказуема.

Наряду с объективными и спокойными комментариями было много и гнусностей, злопыхательства и просто охаивания. Появились и решительные прогнозы: «Специалисты дают новому министру один-два месяца, чтобы проблемы и трудности не оставили от маски самоуверенного сановника и следа». Активно обыгрывалась и тема утечки через Примакова секретов СВР на Запад. Со ссылкой на тех же анонимных специалистов утверждали, что на одном из первых заседаний руководства разведки Примаков потребовал дать ему список всей агентуры СВР, а потом эти данные, понятно, и утекли…

Мало-мальски знающие и разбирающиеся в делах разведки люди осведомлены, конечно, о том, что никогда ни в одной разведслужбе не составлялись и не составляются полные списки агентуры. Это категорически запрещено, и если бы какой-либо безумец дал такое распоряжение, то оно не было бы выполнено ввиду явно преступного характера подобного указания. Начальники подразделений разведки, конечно, знают свою основную агентуру, ибо иначе они не могут осмысленно руководить оперативными мероприятиями на своем участке работы. При этом в подавляющем большинстве случаев агентура известна им по псевдонимам, а не по их настоящим именам. Настоящие имена агентов в разведке вообще никогда не произносятся.

Когда в статье то ли о Примакове, то ли о разведке вообще идут ссылки на анонимных «специалистов», «знающих людей», «аналитиков», «ветеранов разведки», «высокопоставленных друзей-генералов», то далее обычно следуют беспардонное вранье, неуклюжие выдумки и просто злобное кудахтанье. Как правило, сами такие авторы никогда никакого отношения к разведслужбе не имели, Примакова в глаза не видели, а просто выполняли за деньги чьи-то поручения.

Из боязни сделать хотя бы маленькую рекламу авторам подобных статей и из чисто гигиенических соображений я не буду приводить их имен и злоупотреблять цитатами, но кое-кого все же надо упомянуть.

Дело в том, что более определенный внешнеполитический курс Примакова, проводимый в национальных интересах России, вызвал истерическую реакцию со стороны некоторых лжедемокра-тов — сторонников полного подчинения российских интересов интересам США. Очередная антипримаковская кампания началась, когда окончательно была определена наша внешняя политика по вопросу о продвижении НАТО на Восток и когда весной 1997 года Примакову сделали операцию по поводу удаления желчного пузыря. Пошли заказные статьи, а на телеэкранах снова замаячил бывший министр иностранных дел Козырев — как новая старая надежда российской дипломатии. В телепередаче «Герой дня без галстука» Козырев даже поведал, что его любимый поэт — Брюсов, и в подтверждение этого признания прочитал, запинаясь и перевирая, стихотворение «Мне не нравится томность ваших скрещенных рук…», которое написал вовсе не Брюсов, а, простите, Николай Гумилев.

Страстный призыв к возвращению Козырева в министерское кресло прозвучал в бесцеремонной статье Константина Борового, опубликованной в «Независимой газете» 6 февраля 1997 года под заголовком «От Козырева к Примакову — путь назад». Название статьи более чем неудачно, так как путь от Козырева к любому другому министру может быть только путем вперед. Пятиться назад и сдавать все наши позиции во внешней политике, как это делал Козырев, дальше было просто невозможно.

Бессмысленные выдумки Борового со ссылками на анонимных «бывших коллег Примакова» и на «намеки специалистов» о том, кто привел Евгения Максимовича на министерский пост (Коржаков!) и кто сидит у Примакова на крючке (Кучма и Квасьневский!), не поддаются разумному истолкованию и несовместимы со здравым смыслом.

В подтверждение грубого и крайне тенденциозного