Портрет второй жены - Анна Берсенева

Переодевшись, Лиза отправилась в ванную.

– Подожди, сперва я, а потом ты, – сказала она Юре.

– Ну, зачем же ждать? Я другую ванную поищу пока. Здесь, кстати, и бассейн есть. А ты приходи поскорее, Лиз…

Он задержал ее руку в своей, и она тут же заметила, как знакомо, призывно Юра смотрит на нее, как мгновенно пересыхают его губы.

Когда она, освеженная душем, с еще кружащейся от шампанского головой, в прилипающем к мокрому телу халате, вошла в комнату, – Юра уже пригасил свет, разделся и стоял у прозрачной стены, глядя в пустынный сад.

– Страшновато… – сказал он, услышав ее шаги и оборачиваясь. – Или нет?

– Почему? – удивилась Лиза. – Из-за того, что сад пустынный?

– Нет… Да и ладно, о чем это я! – Он тряхнул головой и привлек Лизу к себе.

Она проснулась незадолго до рассвета. Не спалось на новом месте – из-за лавины впечатлений, из-за волнений неведомого пространства, которые не отпускали даже во сне. Юрины ресницы были сомкнуты, он дышал так тихо, что грудь едва поднималась. В пустынном доме было прохладно, и Лиза прикрыла его одеялом, как ребенка, разметавшегося во сне.

Занавесок на прозрачной стене не было, лунный свет бил прямо в глаза.

«Конечно, какая здесь спальня!» – подумала Лиза, нащупывая халат на полу у кровати.

Она вздрогнула, выбравшись из-под одеяла, но все же ступила на холодный гладкий паркет, набросила халат и подошла к стеклянной стене. Остановилась там, где стоял перед сном Юра, посмотрела в сад.

И тут она ощутила какой-то странный порыв: ей безумно, до дрожи, захотелось выйти в этот ночной несуществующий сад, почувствовать дыхание весенней реки!.. Лиза даже испугалась: почему вдруг? Но, не в силах противиться непонятному влечению, она осторожно, словно разрывая невидимую нить, открыла балконную дверь…

Холодом пахнуло на нее, холодом и сыростью. Лиза вздрогнула, но что-то влекло ее наружу, и она ступила босой ногой на мраморные плиты лестницы-веранды.

Несмотря на пронизывающий ветер, ей захотелось потанцевать прямо на обжигающе-холодном мраморе. Она и пробежалась по нему, подняла руки, закружилась, приподнявшись на носки…

– Лиза! – вдруг услышала она сквозь шум ветра. – Лиза, куда ты, не уходи!

Выходя на веранду, она прикрыла за собою балконную дверь, но – наверное, от ветра – та распахнулась снова. Лиза увидела, что Юра проснулся и, лежа на животе лицом к балкону, смотрит на нее, подперев голову руками. Но почему он так странно зовет ее?..

Она бегом вернулась в комнату, села рядом с ним.

– Что ты? – спросила она. – Я ведь никуда не ухожу, что ты?

Он перевернулся на спину быстрым движением, и Лиза в тревоге заглядывала теперь в его глаза, сидя на краешке кровати.

– Я сам не знаю… – тихо сказал он, и Лиза вдруг заметила в его глазах отблеск страха – какого-то детского страха.

Он казался сейчас беспомощным, он никогда не был с нею таким! И это было так неожиданно: мужчина, подаривший ей удивительный дом, мужчина, который словно бы держал ее постоянно на руках… Она наклонилась, коснулась губами его губ. Юра тут же привлек ее к себе.

Лиза чувствовала, что он сгорает от желания, что его тянет к ней сильнее, чем магнитом, она чувствовала его мужскую мощь и страсть – и одновременно он был каким-то растерянным, и она снова подумала о нем как о ребенке…

И вдруг она поняла: в Юре нет сейчас того невидимого запрета, который она ощущала именно в такие минуты, в минуты самой страстной близости! Он ничего больше не скрывал от нее, он весь был раскрыт перед нею и без слов просил ее быть с ним.

И она обняла его, приподняла его голову, целуя и поражаясь его неподвижности. Юра был весь напряжен, как струна, как тетива, но словно ждал от нее чего-то. И, осторожно скользнув вниз, Лиза прикоснулась губами к его груди, провела языком, и снова – вниз, чувствуя, как Юра тянется к ней, слыша, как томительный, хриплый стон вырывается из его мгновенно пересохших губ. Потом она услышала, как он вскрикнул от наслаждения, обвила руками его бедра – и он подался к ней, прошептал:

– Еще, милая, еще!.. Мне так… хорошо!..

Он никогда прежде не позволял ей того, что происходило сейчас, – именно не позволял, и Лиза стеснялась своих робких попыток, не понимая, почему так происходит. А сейчас она уже не могла думать – все в ней звенело, Юрино наслаждение отдавалось в ней, она губами ощущала во всем его теле страстный, захлебывающийся стон и губами же слышала, как он произнес, задыхаясь:

– Не могу больше… Все… Сейчас…

Юра прикоснулся к ее лбу, словно желая оттолкнуть перед последними страстными судорогами, но Лиза почувствовала, что он не хочет этого, что он всем телом тянется за нею, всем телом просит ее не отшатываться в эти мгновения. И она поверила своему чувству…

Лицо у Юры было взволнованное, счастливое и виноватое. Он гладил Лизины волосы, разметавшиеся по его плечу, целовал ее и притрагивался к ее лбу мимолетными движениями пальцев, словно желая удостовериться, что она не исчезла.

– Тебе… Тебе неприятно было?.. – вдруг спросил он.

– Юра, почему ты об этом говоришь? – Лиза подняла на него глаза, всмотрелась в его лицо. – Ты считаешь, что мне должно быть неприятно?

Она видела: в эту ночь что-то изменилось в нем, и это «что-то» – не просто новый способ любви. Да и странно было бы думать, что в способе любви может для него быть что-то новое. Ведь не мальчик он, ведь все ее тело сладко покалывает при одном воспоминании обо всех проведенных с ним ночах… Но почему тогда?

– Почему, Юра? – снова спросила она.

– Мне кажется… – Он говорил медленно, подбирая слова. – Кажется, что ты делаешь это только из-за меня, что ты заставляешь себя это делать, чтобы доставить мне удовольствие.

– Боже мой, но ведь это совсем не так! – Лиза была удивлена его странными словами. – А если бы и так, что же в этом плохого?

То, что она услышала, совершенно потрясло ее:

– Я не привык, чтобы женщина делала что-то для меня. Не только в постели, вообще, понимаешь? Я не верю, что это возможно, и я к этому совершенно не готов. Мне просто никогда не было необходимо, чтобы женщина что-то делала для меня. Раньше – никогда…

Когда до нее дошло, что это говорит мужчина, лет пятнадцать женатый, в жизни которого наверняка было немало женщин, – она замерла, не в силах произнести ни слова.

– Но… Почему же, Юра? – только и смогла она повторить. – Ты стесняешься, тебе неприятно – что это?..

– Это то, чего я совсем не знаю… Я вообще не помню, чтобы кто-нибудь что-нибудь делал именно для меня, забывая о себе. Ну, Серега только, но ведь то совсем другое. Да я никогда ничего и не ждал ни от кого. А сейчас – мне показалось, ты вот-вот исчезнешь, такая ты была в этом саду несуществующем. Я чуть с ума не сошел от страха. И я боюсь, что не нужен тебе такой… растерянный, ничего тебе не дающий и чего-то ожидающий от тебя.