История Израиля. Том 1 : От зарождениения сионизма до наших дней : 1807-1951 - Говард Морли Сакер

юношеском движении это было связано с возрастными различиями: в группе из десяти мальчишек один, лидер, был года на два старше других. Шло время, социальные рамки расширялись, а с ними росла преданность лидеру и его значение. Я не стыжусь того, как наивно выражалась эта впервые испытанная преданность и чувство своей причастности. Переход из юношеского движения в Палмах [ударные отряды Гаганы] был легким… “Старика”, Ицхака Саде, а потом и Игаля Алона, окружала настоящая любовь, любовь молодых людей к другу, ведущему их за собой”.

Саде обучил молодых командиров устраивать засады, организовывать подвижные патрули и наносить арабским мародерам опережающие удары.

Переход от чисто оборонительной тактики к предупредительной стал возможен благодаря соглашению с мандатной администрацией. И до того, как действия арабов стали широкомасштабными, англичане спокойно относились к тому, что евреи располагали некоторым количеством оружия для защиты отдаленных поселений. Однако, когда в 1936 г. вооруженный конфликт обострился, Еврейское агентство потребовало бесплатной выдачи дополнительного снаряжения на законных основаниях, чтобы организовать оборону изолированных ферм, а также стало добиваться признания официального статуса еврейской самообороны. Мандатная администрация в связи с острой нехваткой войск решила пойти навстречу этим требованиям. Легкое стрелковое оружие было роздано 3 тыс. еврейских охранников-гафиров[262]. Организацией и обучением охраны руководили британские офицеры, рамки охранной службы использовались Гаганой для подготовки своих бойцов. Существенно и то, что назначенный англичанами командир гафиров капитан Одри Уингейт[263] принялся энергично и изобретательно расширять предложенную Саде концепцию “активной обороны”.

Уингейт, кузен генерал-губернатора Судана, свободно говорил по-арабски. Полагая, что он найдет общий язык с арабским населением, его направили в Палестину, куда он прибыл в 1936 г. в качестве офицера разведки при Пятой дивизии. Уингейту были свойственны глубокая религиозность, протестантский библейский мистицизм — и через несколько недель после приезда в Святую землю армейский капитан превратился в страстного сторонника дела сионизма. “Я считаю честью для себя помогать вам в вашей борьбе, — говорил он Давиду Гакогену[264], своему близкому другу. — Этому я хочу посвятить свою жизнь. Я верю, что существование человечества оправдано, только если оно зиждется на нравственных основах Библии”. На первых порах руководство Гаганы с некоторым недоверием относилось к этому невысокому светловолосому напористому шотландцу — ведь его биография мало чем отличалась от биографий сотен других офицеров и чиновников, которые обычно строили карьеру в Палестине на социально-политических контактах с арабами. Однако вскоре сомнения сионистов были развеяны, и Уингейт стал доверенным лицом Вейцмана и руководителей Еврейского агентства. Изучая арабскую тактику, Уингейт заметил, что банды совершают нападения прежде, чем успевают подойти хорошо вооруженные правительственные войска. Он решил, что следует наносить удары возмездия, создавая подвижные патрули и отдавая предпочтение ночным операциям. Такая возможность открылась после того, как в сентябре 1937 г. командующим английскими войсками в Палестине был назначен генерал сэр Арчибальд Уэйвелл, который уполномочил Уингейта организовать гафиров в особые “ночные отряды”. Тогда с согласия начальства Уингейт использовал тактику, еще более активную, чем та, которую Саде ввел в Гагане. Еврейские бойцы “ночных отрядов” восхищались тактическим искусством и изобретательностью молодого шотландского офицера, его умением использовать преимущества ночного боя и знанием ложных маневров, которые позволяли осуществлять внезапные набеги на базы арабских банд. Все это давало куда больший эффект, чем прежняя политика сдержанности. Концепция “активной обороны”, разработанная Уингейтом, включала даже операции против деревень на территории Ливана и Сирии, в которых базировались террористы. В 1938 г. “ночные отряды” не раз наносили чувствительные удары повстанцам муфтия, ослабляя их активность.

Несмотря на серьезные успехи, в начале 1939 г. численность “ночных отрядов” была резко сокращена, и значение их постепенно уменьшилось. В это время сотрудничеству англичан с еврейскими военными силами препятствовали политические факторы. Уингейтом решили пожертвовать, поскольку его сочувствие сионистам ставило правительство в затруднительное положение. Весной 1939 г. он был отозван в Англию. В личном деле Уингейта было записано: “Хороший офицер, но не годится для разведывательной работы. Не заслуживает доверия. Интересы евреев для него важнее интересов собственной страны. Возвращению в Палестину не подлежит”. По словам Кристофера Сайкса, много лет спустя Саде так отозвался об Уингейте: “Мы бы, в конце концов, и сами сделали то, что сделал Уингейт, но в меньшем масштабе и без его таланта. Сперва мы действовали самостоятельно, но потом появился он и стал нашим лидером”. Несмотря на то, что даже во времена наибольшей активности “ночные отряды” осуществляли лишь небольшие операции, их главной заслугой было психологическое воздействие, которое они оказывали не только на арабов. Способность Гаганы к отпору вселила в ишув новое чувство уверенности. Настроение тех дней точно передал Моше Шамир:

“Главное, у людей окрепло национальное самосознание, появился здоровый оптимизм, люди поверили в себя и возникло подлинное ощущение того, что мы укоренились на этой земле, как растение, питаемое ее соками, которое живет и приносит плоды… [Это чувство] в те дни стало органичным повсюду и во всем: в ночных вылазках и нелегальной иммиграции, в любви к земле и упорстве пионеров в самых глухих уголках страны, в круглосуточных патрулях и новых поселениях, построенных за одну ночь по типу “стена и башня””.

Новые поселения здесь упомянуты не случайно. Евреи не покинули ни одного из уже существовавших поселений. Более того, за годы арабского восстания, с 1936-го по 1939-й, возникло 55 новых сельскохозяйственных колоний — в основном в районах, где до того не было евреев. Это были преимущественно кибуцы, основанные организациями Га-Шомер га-цаир и Га-Кибуц га-меухад, а иногда и новыми иммигрантами. Места для создания этих колоний выбирались по новому принципу — не экономическому, а стратегическому. После публикации доклада Пиля Еврейское агентство не сомневалось в неизбежности раздела Палестины. Ясно было, что границы будущего еврейского государства будут установлены в соответствии с фактическим расселением евреев. Поэтому теперь необходимо было приобретать земли на окраинах Палестины, особенно в Западной Галилее, и сразу же заселять эти территории. Чтобы обеспечить безопасность молодых кибуцев, поселения строились по новому методу — “стена и башня”. Заранее заготавливались строительные блоки — и выбранный пустовавший участок за день превращался в хорошо укрепленный лагерь, обнесенный стеной и имеющий деревянную наблюдательную вышку с прожектором. Экономическая рентабельность в этой чрезвычайной программе не учитывалась. В 1930-х гг. задачей первостепенной важности было создание на границах Палестины еврейского плацдарма, заселенного необходимым количеством пионеров, вслед за которыми должны были появиться и другие жители.

Великобритания отказывается от раздела Палестины

В ответ на рост арабского насилия в Палестине Лондон сообщил о том, что в Святую землю будет направлена новая комиссия, которой предстоит установить, какими методами может