Новая PR-элита - Роман Масленников

Получается, Кашпировский, Гробовой и многие другие – шарлатаны?

Да, они создают образы, которые вызывают в организме рефлексы.

Но можно ли их называть обманщиками? Конечно, можно! Потому что они говорили, что это их чары на вас действуют. Любой пациент это сделает, если я ему объясню, как надо действовать. Как создавался образ Кашпировского? Авторитет телевидения – это раз. Во-вторых, ящик с телеграммами, два часа: у одного там волосы потемнели, у другого зубы выросли и так далее. Создается мощный образ здоровья. И немножко транса. Люди вошли в транс, и весь этот образ в их пустую голову (в момент транса – пустота) прошел, и они выздоравливают. Скрытая психотерапия.

Очень много форм скрытой психотерапии существует. Например, есть какие-то племена, где мнимую операцию делают, якобы что-то из себя извлекли. На самом деле никакой операции там не было.

С восемьдесят первого я два года работал в центре подготовки космонавтов. Шаталов был начальником центра подготовки космонавтов, и он же мне показывал руку, где у него был шов. Там прекрасные массажисты и прекрасные имитаторы. Он мне сам лично рассказывал, он там был. Оказалось, что технику мнимых операций исследовали и активно применяли. После этого люди приезжают, желчный пузырь как будто удалили, а у него под рентгеном желчный пузырь на своем месте. Арутюн Акопян, фокусник, говорил: «Я могу обмануть на расстоянии десяти сантиметров».

Амаяк Акопян?

Это его сын уже. Я всегда Арутюна Акопяна привожу в пример, когда мне люди доказывают, что смотрели видео, где доктор в живот лез и что-то вынимал оттуда. Я привожу пример, где Арутюн Акопян на глазах у всех из рубля десять делает. Всегда надо отделять мифы от реальности. Например, хождение по битым стеклам, хождение по углям и так далее – все это на самом деле технические фокусы. В Болгарии на праздниках дети бегают по углям, и никто не обжигается, не зная никакой йоги. А очень многие, кто проводит курсы повышения эффективности человека, они им это потом дают, и те бегают и удивляются, что они обрели новые возможности. На самом деле их просто дурят.

Возможности такие есть у каждого?

Да и возможности не нужны. Если ты быстро бегаешь по углям, ты не обжигаешься, а если ты встанешь на них и стоишь, ты прожжешь себе пятку. А по стеклам? Если ты на отдельное стеклышко наступишь, у тебя будет море крови, а если ты на куче прыгаешь – ничего не будет, потому что куча принимает форму, это законы физики.

Когда я ездил к Вогралику с идеей кожного зрения, он попросил меня читать лекции по психотерапии для своих сотрудников на кафедре. Я дважды ездил, читал, это было на шестом курсе. А прежде чем туда поехать, один знакомый профессор сказал мне: «Чего ты туда едешь? У нас в городе есть прекрасная кафедра». Я ответил, что я же там и учусь, на этой кафедре. Он предложил подойти к зав. кафедры и поговорить о возможности проведения опытов в лаборатории.

Я связался с зав. кафедрой, и он пригласил меня домой вечером. Я сказал, что мой друг, профессор такой-то, рекомендовал прийти к вам. Несмотря на мой молодой возраст он принял меня очень гостеприимно. Я ему рассказал о тех явлениях, которые хочу исследовать, о приглашении Вогралика. А зав. кафедрой говорит: «А зачем ты едешь к Вогралику, – они, оказывается, вместе на каких-то курсах учились, он его знает, – когда ты можешь у нас в лаборатории это все сделать? Приходите на кафедру к нам завтра». Когда договаривались о времени, он спросил, знаю ли я, где кафедра. Услышав, что я студент, он был так огорчен, что даже не подал руку.

А потом он лишил меня возможности сдавать экзамены, потому что я же все-таки поехал к Вогралику. Моя мама, педагог, она вынуждена была прийти к нему и сказать: «Вот вы – коммунист, и я – коммунист. Я – декан института, и вы заведуете кафедрой. Мальчик поехал не гулять по улицам, а мальчик поехал к профессору Вогралику, прежде списавшись. И он к вам приходил, а вы его потом не пустили к вам в лабораторию. Почему вы ему не даете возможности сдать экзамен?» Он сказал: «Терапия – очень сложная наука, и поскольку он месяц пропустил…» – «Так он же отработает вам это все». – «Нет, он не отработает. Терапия – очень серьезная наука». Шизоид.

Вот так Лихтенштейн, потом зав. кафедрой – вот тебе и мединститут. За мамины деньги я ездил по всем этим людям, которые заявляли в газете или еще где-то, что они обладают феноменальными возможностями. Я их лично изучал. И тогда я увидел, как много обмана в области «Внушение и самовнушение». Одно работает, а все остальное – фокусы. И стекла, и повязки на глазах, и даже «золотой нос России», мальчик, который якобы по запаху определял цену рубля или десяти рублей. Он просто видел из-под повязки – между носом и щекой есть дырочка. И вот это мракобесие продолжается до сих пор.

Когда я, работая в поликлинике иглотерапевтом, поехал за справкой в Москву, мне все время ставили двойки, потому что я сразу стал показывать уровень гипноза, активизировать точки без иглы. Это новое направление, которое я назвал «Сигнальной рефлексотерапией». Это можно было развивать и развивать, потому что в мире такого не было. И вот здесь ставят мне двойки. Я удивляюсь, ведь я популярный врач в Махачкале, меня знают в разных местах, я у Вогралика читаю лекции, и тут мне ставят двойки по моему предмету, который я со второго курса учу, а они с нуля. Я не мог понять.

Оказывается, их сильно раздражало, что у меня в трудовой написано, что я иглотерапевт, не пройдя еще их кафедру. А там бумажка висела, кто хочет поменять группу – пожалуйста. Я думал, это тетка вредная такая. Я пошел к заведующему, а там был такой Гайденко, я ему сказал, что я хочу поменять группу, согласно вашему официальному объявлению. Он говорит: «Ты еще и жалуешься?» – я говорю: «Я не жалуюсь».

Была зима, курсы три месяца, и я ходил в шапке. Шапку в Боткинской больнице, где у нас проходили занятия, вахтерши на вешалке не принимали, дабы если кто украдет, чтобы они за это не отвечали, а в палату с ней не войдешь – запрещали. Я ходил без шапки и, естественно, простыл. И когда я сидел простуженный, женщина, проводившая занятия, мне сказала: «Вы, кажется, больны». Я говорю, да, я нездоров, вчера начал чувствовать температуру. «Немедленно идите и восстанавливайтесь, выздоравливайте, я вижу, что вы больной». Я думаю, какая она все-таки благородная, а она говорит, мол, иначе вы нас всех тут заразите.

Через пять дней, когда я пришел, она спросила с меня справку: «Вы же все-таки на рабочем месте, вы должны были получить у врача справочку». Я сказал, что здесь все врачи и сами меня лечиться и направили. «Нет, давайте справку». И тогда я пошел, поменял группу, а мне Гайденко сказал: «Ты еще и жалуешься? Двоечник, еще и жалуешься? И пропускаешь занятия». А в это время у меня в журнале по неврологии в Москве находилась статья, уже четыре месяца я не мог получить ответ. Рецензент не издает и не издает! Оказывается, она у этого Гайденко была.