Инвариант - Ann Up
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Такое вдохновение сбил своим любопытством. Мой укоризненный взгляд на него, впрочем, не подействовал.
– Ты так и не сказала о чем песня?
– О трудностях воинского пути, – пояснила я, – можешь подпевать: Знать не можешь доли своей, может, крылья сложишь посреди степей…
Слух и голос у Яна оказались куда приятней и мелодичней, чем мои. Сразу видно, человека, ой, то есть горга, в детстве музыкально образовывали.
– Вот что мне нравится, – сказал он, – мелодия простая, а красивая. А слова странные, что такое: « пули свистят»? Почему свистят? "Пуля" это птица?
– Я тебе про оружие рассказывала, стрела из лука или арбалета летит и звук издает, пуля тоже, похожий, кстати.
– Понял, «пуля» это что-то вроде стрелы.
– Да, только меньше и гораздо убойней. Эх, жаль у меня телефон не работает, – огорченно сказала я, –представляешь, я с компьютера, как раз перед тем как сюда попасть, слила в телефон почти пятнадцать гигов музыки всякой разной, и классики, и современной. И книги у меня там были, тоже много. Я с одного сайта выкачала, была бы у меня зарядка от костра и солнечных батарей, можно было бы сейчас книжки читать и музыку слушать.
– «Слила библиотеку», звучит странно.
– Таковы мои реалии. Были, – я вздохнула, – ладно, что толку сожалеть.
– Вот именно, – Ян придержал меня под локоть когда я перелазила через валун, – пой давай. Или рассказывай что-нибудь.
– Неа, твоя очередь! – возразила я.
Ян театрально откашлялся и пропел хорошо поставленным голосом.
– О, прекрасная эрра, твоя краса затмевает дневное светило, – пропел он, – а взор твоих очей равен по красоте ночной гостье. Я трепещу и вздыхаю думая о тебе, о прекрасная эрра, затмевающая дневной свет.
– Хвалебная ода женщине – гасилке, – хмыкнула я, – ходит и гасит все до чего дотянется.
Ян открывший рот для того чтобы набрать воздуха и продолжить петь, закашлялся.
– Где твой романтизм, Инь! – укоризненно воскликнул он.
– Там, – я, хихикнув, ткнула пальцем в неизвестном направлении.
– Сейчас искать пойдешь, раз потеряла, – строго сказали мне.
– Н – но, вот только лошадь вымою, – нагло хмыкнула я.
– Лошадь? – Ян оглянулся, – где ты увидела лошадь?
– Ты её не видишь? – ехидно уточнила я.
– Нет, – Ян прищурившись с подозрением смотрел на меня. В оранжево – зеленых глазах мелькали смешинки.
– Вот и я не вижу, – вздохнула я, – а душа требует чего – нибудь большого и чистого. Надо поискать.
Я снова картинно вздохнула и мечтательно оглядела округу.
– Я эрре не подойду? – Ян поиграл бровями.
Я смеряла его взглядом сверху вниз.
– Подойдешь, – одобрила и сомнением добавила, – только достаточно ли ты чист?
– О прекрасная эрра, – Ян шутливо прижал руки к груди, насколько позволяли лямки рюкзака, – мои помыслы чисты, а самого меня отхлестали веником, до кристальной чистоты этих самых помыслов. Они прямо – таки прозрачные.
– Ага, «стеклый как трезвышко», – хихикнула я, вспомнив старую шутку.
Ян споткнулся о камешек и хрюкнул от неожиданности.
– Вот-вот, говоришь, что помыслы чисты, а сам хрюкаешь, – поддела его я и с невозмутимым видом проследовала дальше.
Ян посмеиваясь догнал меня.
– Я древний и мудрый, – напомнил он.
– Уже? Когда успел?
– Давно уже, вот как только на тебе женился так сразу и стал, древним и мудрым, – он гордо расправил плечи, – женитьба мужчину очень облагораживает, знаешь – ли.
Поглядев друг на друга мы расхохотались.
К вечеру мы выбрались на верхнюю точку перевала, внизу под ним зеленел темный, явно хвойный лес. Еще дальше был хребет и чаша.
Чаша была неправильной каплевидной формы, деревья росшие небольшим парком на её дне казались отсюда мелкой травой. Стены чаши насыщенного терракотового цвета, были без растительности, даже кустов или травы не было заметно.
На дальнем краю чаши вился тонкой струйкой дымок.
– Смотри – ка, Арано, похоже, уже там, – махнул рукой Ян, – обнаглел вконец, даже не прячется, мог бы ночью костры жечь. Патрули, видимо, сюда еще не добрались. А «Кристальная гора» вон там, – он ткнул пальцем на стоящую поодаль от чаши, поблескивавшую темным зеркалом на закатном солнце вершину.
Я пригляделась внимательнее. Была в этой горе какая-то неправильная правильность, ровность.
– Стой, – я окликнула Яна, – нам надо подняться еще выше. Что-то здесь не то.
– Что? – встревожился Ян.
– Пока не пойму, слишком уж это невероятно, – я не верила своим глазам, – нет, не может этого быть.
Ян не выдержал и бросив рюкзак, который держал в руках, на землю, рявкнул:
– Инга, скажи уже толком, что значит «не то»?
– Арано ошибся, там где он роет не вход в святилище древних. Это вообще не святилище.
– Почему ты так решила? – изумлению Яна не было предела.
– Потому что. Поднимемся выше, я тебе объясню и даже покажу.
Я подхватила рюкзак который Ян тут же отобрал у меня. И стала подниматься, насколько позволял склон, вверх. Ян шел следом что-то недовольно ворча про скрывающих страшные секреты девиц, без устали бегающих по горам. Наконец, мы поднялись до уступа с которого можно было оглядеть достаточно большую площадь вокруг близлежащих вершин.
– Вот смотри, – я указала рукой на то место, где Арано пытался откопать вход в святилище, – скажи мне, что ты видишь?
Ян задумчиво посмотрел на окружающую местность. Рыже – коричневого цвета, чаша древних отсюда казалась небольшой. её пересекало несколько продольных трещин, из них росли деревья.
– Жертвенную чашу древних. Лес. Длинные холмы вереницей до Кристальной горы.
Ну конечно он никогда не сталкивался с техногенной архитектурой, поэтому и не видит того, что вижу я. А я, поднявшись выше, видела совсем другую картину.
– Ян, я, конечно, могу ошибаться, но думаю, что холмы эти были единым целым. Это путепровод, такой круглый тоннель. Причем, конкретно этот, очень большой. А чаша очень похожа на взлетный стол космодрома. Я у себя видела подобные. Не точно такие, но похожие, эта слишком уж гладкая. У нас они из плит. К тому же в чаше не скапливается вода, там сделаны оттоки. Вон в самых нижних точках, видишь? Без них она бы давным-давно превратилась в озеро.
– Как такое может быть? – он напряженно пытался рассмотреть то, на что я ему указывала.
– Ну, если предположить, что холмы это путепровод, – я увидела, что Ян смотрит на меня с удивлением и пояснила, – путепровод это такая здоровая труба для транспорта, чтобы дождь, град и прочие атмосферные явления передвигаться не мешали, – я указывала пальцем предполагаемую линию трубы, – а здесь он просто разрушился и местами обвалился. И вот там еще, видишь? А потом и лесом зарос.
– И вел
