Шалость - Лаура Паркер

Джапоника смахнула со щек растаявший снег. Когда-то она по глупости своей мечтала о приключении. В этом году она получила их больше, чем хотела бы. Счастье и печаль, горечь и радость — все так сплелось, что она не знала, может ли отделить одно от другого. Но при этом все — и радость, и горе — осталось в прошлом.

Сегодня на ее сердце было тяжело еще и потому, что она ничего не получала от Агги с тех пор, как пригласила ее приехать и отправила денег на дорогу. Раньше она чуть ли не каждый день получала по письму. Последнее, что ждало ее в Крез-Холле по возвращении, было датировано числом, предшествующим тому, когда она отправила Агги письмо с приглашением. Джапоника решила, что если до Нового года ничего не получит, то бросит все и сама отправится в Лиссабон.

До нее вдруг дошло, что она чувствует себя такой несчастной еще и потому, что знала, что неминуемо окажется изгоем лондонского высшего общества. Ей и самой себе не хотелось признаваться в том, что страх оказаться не у дел объяснялся той самой гордостью и женским тщеславием, отсутствием которого она так гордилась. В глубине души ей хотелось стать одной из них, заносчивых лондонских аристократок. С того самого момента, как она увидела себя в зеркале в новом наряде от мадам Соти, в ней проснулось желание иметь то, чего раньше иметь не хотелось. Для нее стало важным то, чему раньше она не придавала значения. Но добиться общественного признания оказалось делом далеко не легким. Путь в высший свет был усеян ловушками, правила игры вздорными и порой произвольными, а Джапоника была слишком независима, чтобы неукоснительно следовать правилам, и совершала промахи один за другим.

Ну что же, для того чтобы вернуться в Бушир, разрешения света не требовалось. Там она снова начнет жить привычной для себя трудовой жизнью. Той, которой жила до недоброй памяти поездки в Багдад. Скандал страшен, лишь ожиданием — ожиданием того, что вот-вот все раскроется, а теперь, когда Лорел открыла ее тайну, Джапоника поняла, что все совсем не так жутко, как ей представлялось. Соседи, конечно, поговорят, поудивляются, порассуждают на тему, откуда взялся ребенок, но никто открыто не посмеет ее спросить о том, кто отец Джейми. Ни одна живая душа! А потом чье-то другое несчастье попадет в фокус зрения сплетников, и о ней забудут. Джапоника понимала, что у нее есть главное преимущество: востребованная профессия. К тому же она никогда не считала для себя зазорным засучить рукава и самой пойти торговать в лавку. Ее отец был купцом, и дед, и прадед. И она гордилась этим.

И Джейми не будет чувствовать себя несчастным, как не чувствовала себя несчастной она, оттого что родился в простой семье, а не в родовом гнезде аристократов. Джапоника не станет ни фунта брать из тех немалых денег, что оставил ей отец, и, к тому времени как Джейми подрастет, он унаследует весьма солидное состояние и прибыльное дело заодно. И она, Джапоника Эббот, станет ему и отцом, и матерью. Она и Агги. Если бы только-они быстрее приехали!

Джапоника заметила карету на дороге, но до того, как она осознала, что карета едет в Крез-Холл, прошло немало времени. Фактически, пока она не услышала протяжный звук рожка, с помощью которого лакей на запятках обычно предупреждал обитателей дома о приезде гостей, Джапоника не поняла, что к ней нагрянули гости.

Она вскочила, надеясь вопреки всякому здравому смыслу на то, что Агги с Джейми наконец приехали к ней. Но тут же увидела, что экипаж не был похож на обычную почтовую карету. Яркие цвета салона и контрастирующий цвет низа кареты явно говорили о том, что это транспортное средство принадлежит знатному человеку. Теперь на дверцах можно было разглядеть и герб. Итак, экипаж проехал по гравийной дорожке, пересекавшей газон, и остановился у парадного входа.

Джапоника едва успела перевести дыхание, как лакей открыл дверцу кареты. Из экипажа вышла дама в изумрудно-зеленом наряде и длинном шелковом плаще багряного цвета, отороченном мехом. Шляпа ее была сделана из зеленого и багряного бархата и украшена двумя перьями.

— Добрый день, леди Симмс. — Джапоника поприветствовала гостю тоном, в котором было мало восторга. — Вот так сюрприз!

— Это всего лишь я. — Леди Симмс огляделась и воскликнула: — Видит Бог, эта куча готических камней никогда не меняется. Всякий раз, когда я приезжаю сюда с визитом, мне кажется, что на меня бросятся полчища солдат Кромвеля. Вам придется как-то освежить этот дом, леди Эббот. Я знаю одного архитектора, протеже Адама. Не могу себе представить, чтобы Девлин согласился жить здесь весь год, но вы найдете те усовершенствования, которые предложит вам мой знакомый, вполне соответствующими женским запросам.

Джапоника дала леди Симмс выговорится, не перебивая, но как только последняя замолчала, чтобы перевести дыхание, без обиняков выпалила:

— С сожалением вынуждена информировать вас, леди Симмс, что лорда Синклера здесь нет. Он уехал во Францию.

— Во Францию? Но это невозможно! Только вчера вечером я получила от него письмо, в котором он приглашает меня навестить его в Крез-Холле. Разумеется, я тут же примчалась. Но ты выглядишь бледной, девочка. Что-то случилось?

— Ничего, — слабым голосом ответила Джапоника. — Только то, что я не была извещена о приезде столь важного гостя. Девлин вернулся? И едет сюда? Вы уверены, что его следует ожидать сегодня?

Леди Симмс смерила хозяйку презрительным взглядом:

— Может, я и нацепила перья себе на шляпу, но это еще не превратило меня в гусыню. — И тут же со сладкой улыбкой сказала: — Я бы тоже была не в себе, если бы меня не известили о приезде гостей. Но вот она — я, и мы постараемся извлечь лучшее из этой ситуации. Я бы сама сильно разозлилась на Девлина, если бы его записка не дала мне предлог убежать от родственников моего мужа. Они шотландцы. Если вы не знаете, то я вам скажу: они приезжают погостить целыми кланами. Безумные банды пьяниц и игроков. Такого вы точно никогда не видели. День и ночь пьют виски и режутся в карты. Довели меня до нервного истощения, скажу я вам.

— Позвольте мне пригласить вас в дом, — устало сказала Джапоника, поскольку ничего другого ей делать не оставалось: леди Симмс так ли иначе намеревалась остаться.

— Вино с пряностями было бы очень кстати, — заметила леди Симмс, поднимаясь по ступеням. — Или стаканчик хереса с бисквитами. Я вам не говорила, что шотландцы не пьют ничего, кроме ядовитого зелья, которое сами варят и называют виски? От него становишься в стельку пьяным, ни разу не испытав удовольствия от самого напитка. Не знаю, но мне кажется, что изобилие этого самогона с лихвой возмещает им недостаток чувства юмора. Ах, вот это уже лучше. — Леди Симмс перешла из холла в салон с пылающим в камине огнем. В дальнем углу комнаты спокойно играли в карты сестры Шрусбери. — Ах, бродячий зверинец Шрусбери, — недовольно пробурчала гостья.