Доктор Джонс против Третьего рейха - Александр Щеголев

(Увлекшись рассказом, отец не сразу сообразил, что сын слишком уж компетентно задает вопросы. «Постой, младший, откуда ты знаешь про Сирию и про камни Шанкары?» — «Ты же сам сделал пометку на французском апокрифе. И не называй меня младшим!» — «Так ты и про апокриф тамплиеров знаешь?» — «Гораздо хуже, что о нем знаю не только я». — «Чепуха, у немцев нет точного текста, я вовремя выбросил свою копию в Стамбуле. Они всего лишь знают о его существовании и о примерном содержании — с моих слов». — «Я понимаю, что Хорхер вытряс из твоей головы вместе с песком и все остальное, отец. Но Вольфганг ясно сказал: они очень давно за тобой следили. Значит, у них была возможность украсть все, что им нужно. Не обольщайся, отец, у немцев есть текст твоего апокрифа, и, кстати, об этом самом средневековом документе…»)

Разговор об апокрифе не получился — ни кстати, ни некстати. Сэр Генри Джонс в этой части ночного выяснения отношений говорил невнятно, отвечал уклончиво, ссылался на плохую память, в общем, странный маразм вдруг одолел его голову. Правда, человек он был пожилой, к тому же невыспавшийся… Однако Индиана слишком хорошо помнил своего родителя, чтобы не увидеть очевидное — тот что-то недоговаривал, а попросту скрывал. Наверное, старый дурак в очередной раз трясется над научным приоритетом, понял Индиана. Иначе как объяснить его сдержанность, да еще в такой ситуации? Профессиональное недоверие к коллеге-сопернику, что может быть естественнее?

Да, профессор Генри Джонс проявлял большой интерес к ордену тамплиеров, американская разведка не ошиблась. Потому что эта тема была впрямую связана с происхождением древнего документа. Ну, прежде всего сформулируем с предельной ясностью — текст документа подлинный. Известный в прошлом профессор не позволил бы себе связаться с фальшивкой, и не надо ухмылок, не надо! Во-вторых, написал его ясновидец — настоящий, без дураков. Только не будем называть имен, договорились? Как ни относись к проблеме так называемого ясновидения, но тот парень, автор апокрифа, при жизни почитался именно как прорицатель, что есть установленный научный факт. Он не принадлежал к разгромленному ордену тамплиеров, хотя и разделял их дуалистические взгляды на мир, искренне веря в вечную борьбу двух начал, доброго и злого. Однако его казнили, поскольку в религиозные взгляды на мир органично входили и политические взгляды. Вот такой средневековый сюжет… Короче говоря, Индиана решительно не понял, чем же сочинение ясновидца так заинтересовало отца. Даже если предположить, будто отец поверил в истинность древнего предсказания, отнеся его к новейшей истории двадцатого века — что само по себе странно для столь рационального человека, — все равно поступки старшего Джонса необъяснимы. Утверждение ясновидца, будто «Сила Божьих Заповедей» сокрушит «посланца Антихриста», принявшего облик вождя гуннов, есть иносказание, нельзя же это понимать буквально! Но ведь нелепый интерес отца носил отнюдь не теоретический, а явно практический характер… Краткие объяснения закончились неожиданной репликой:

— Жаль, что немцы получили «кулон».

Голос Генри был полон душевной муки.

— Немцы в Непале ничего не получили, — спокойно возразил Индиана.

— Как не получили? — старый профессор на мгновение вспыхнул безумной надеждой. — Лилиан же схватили!.. — и вновь погас. — Не утешай меня, мой мальчик, я прекрасно знаю, по чьей вине бедняжку привезли из Непала в Германию. Я же им все выложил, Инди. Они так долго и нудно выспрашивали… Гадость какую-то заставили выпить…

— Тебя опоили?

— Кошмарное какое-то вещество. Наркотик какой-то, из-за него я полным болваном сделался… (Индиана не стал шутить по этому поводу, только счастливо заулыбался, ведь улыбка была не видна во мраке камеры.) Я плохо помню тот период, Инди, с рассудком что-то непонятное происходило. Всего пару глотков сделал, и немцы сразу хорошими показались. В общем, тогда я и рассказал им все, что знал, добровольно. Пришел в себя постепенно, через месяц…

— Немцы в Гималаях ничего не получили — повторил Индиана со сдержанной гордостью. — Ни «кулон», ни Лилиан, ни даже камни Шанкары. Я успел раньше, неизвестно почему. Возможно, они просто включились в орбиту моей хронической невезучести.

— Что-то я не понимаю, Инди… — сказал отец после паузы. — Ты был в Непале?

— И в Индии тоже. Это долгая история, не хочется вспоминать. Но ты зря переживаешь. Когда ты все выложил немцам — не знаю, правда, что именно, — мы с Лили были уже далеко от Кхорлака. Спасибо майору Питерсу, царство ему небесное. А Лили они нашли вовсе не из-за того, что ты стал болваном, а потому что следили за мной от самого Чикаго, это очевидно.

Индиана замолчал, закончив свои признания. Он так и не сообщил, что держал Шиву-лингу в руках, да не в единственном экземпляре, а комплект из трех камней. Нечего ему было сообщить. Индиана не терпел хвастливых рыбацко-охотничьих историй, в которых рассказчику для большей убедительности не хватает размаха рук. Если бы он мог не рассказать, а показать — другое дело. Сунуть отцу под нос хотя бы один из «камней, отмеченных Божьим Светом» — красивый был бы жест. А так… Нет научного результата — нет и ошеломляющей истории.

Отец также молчал некоторое время, размышляя. Наконец из темноты послышался его выразительный голос:

— Вот ты сказал «следили», и я вспомнил кое-что. Живя в этой тюрьме, я имел хорошую возможность проанализировать свои ошибки. И я понял, что мою борьбу раскрыли именно в то время, когда я целиком погрузился в раскрытие секретов, связанных с местонахождением чаши Грааля. То есть не так уж и давно.

— Твою борьбу? — переспросил Индиана. — Какую борьбу?

— Мою борьбу с нацизмом, — веско ответил отец. Он был серьезен. Серьезен с большой буквы. Очень Серьезен. Однако сын не пожелал принять торжественность момента:

— «Моя борьба»?.. — выдавил Индиана, — «Майн Кампф» Генри Джонса… — смех не давал ему нормально говорить. — Не слишком ли большую ношу ты на себя взвалил?

Отец с поразительным смирением воспринял непочтительную реакцию сына. И даже вдруг согласился:

— Да, Инди, ты прав. Столько лет отдано всему этому. Можно сказать — жизнь. Забросил работу в университете, о чем иногда жалею, оставил официальную науку. Они там, в Чикаго, наверное забыли про меня. Псевдоним был вынужден взять, потерял свое имя…

— Ты не только работу забросил, — сказал Джонс-младший. — И не только имя потерял. Вспомни про жену хоть раз. Испоганил моей матери жизнь, а потом убил ее… это ведь, ты ее убил! И теперь ноешь.

Не хотел он этого произносить. Крепко держал в себе, стискивал во рту зубами. Вырвалось.