Фридрих Барбаросса - Василий Балакин

Многие участники турнира не были облачены в доспехи, имея при себе только щит и копье, — ведь это был веселый праздник, на котором не хотелось обременять себя тяжелыми, раскаленными на солнце латами. В состязании участвовал и сам император. Он, как и следовавшие его примеру князья, щедро одаривал рыцарей и оруженосцев. Многочисленные шпильманы, миннезингеры, жонглеры, паломники и прочий люд также попользовались от щедрот благодушно настроенной знати. Все, кому в те дни посчастливилось быть на поле близ Майнца, в один голос признавали, что еще не видели столь многолюдного и великолепного празднества. Этого впечатления не могло испортить и несчастье, случившееся под вечер третьего дня, когда внезапно налетевшая буря разметала деревянную церковь и несколько других сооружений, похоронив под развалинами не ждавших беды людей.

Уже в июне Фридрих начал собираться в Италию, чтобы встретиться там с папой. На время отсутствия в Германии его должен был замещать Генрих, которого он все больше и больше привлекал к управлению государством. Уже тогда у него родилась мысль ходатайствовать перед папой о коронации Генриха императорской короной, чтобы полностью гарантировать сыну наследование престола. В августе император встретился в Регенсбурге с князьями, которые должны были отправиться с ним в Италию. На сей раз он собирался вести в Италии только переговоры, поэтому не было нужды брать с собой большое войско.

1 сентября 1184 года императорская кавалькада отбыла из Регенсбурга и спустя три недели прибыла в Милан, где состоялась торжественная встреча. Миланцы, прежде столь враждебные к императору и немало натерпевшиеся от него, после заключения мира в Констанце освободились от гнетущей тревоги и теперь дали волю своей радости. Император задержался в Милане на неделю, проведя там хофтаг. После того как миланцы еще раз подтвердили свои обязательства, вытекавшие из недавно заключенного мирного договора, и обещали «защищать все императорские права, особенно в областях, коими некогда владела графиня Матильда», он продолжил путь, и народ повсюду с ликованием приветствовал его. После короткого пребывания в Павии Барбаросса в октябре прибыл в Верону, где ему также был устроен радушный прием. Луций III жил здесь еще с июля. Зная, что папа находится в весьма стесненных обстоятельствах (финансовые трудности, враждебное отношение со стороны римлян), Фридрих и не спешил в Верону, заставляя себя ждать. Луций же понимал, что может вернуться в Рим только с помощью императора.

После предварительных консультаций между папой и императором 4 ноября 1184 года в главном соборе Вероны открылся синод. Относительно решимости Барбароссы сохранить за собой Тоскану не могло быть сомнений, а потому оставалось неясным, о чем вообще вести переговоры. Именно поэтому Веронский конгресс с самого начала проходил в обстановке все возраставшего недоверия со стороны папы. Фридрих же прилагал немалые усилия, чтобы склонить понтифика к подписанию договора о мире. Помимо оказания папе всевозможных знаков внимания, дабы продемонстрировать окружающим якобы царившее между ними единодушие, император с готовностью откликнулся на просьбу Луция включиться в борьбу с еретиками. Поднявшись с места и изобразив на лице гнев, он разразился ужасными проклятиями по адресу всех врагов церкви, при этом, что было силы, ударив перчаткой оземь, дабы выказать столь театральным жестом неподдельность своих чувств и намерений.

Стремясь всеми мыслимыми способами заверить папу в собственном расположении к нему, Фридрих пошел и на весьма рискованный шаг. Луций желал поправить свои натянутые отношения с английским двором, а потому как бы от себя лично передал императору просьбу короля Генриха II о досрочном возвращении из изгнания Генриха Льва. Фридрих согласился. И по третьему, весьма важному вопросу он заявил о своем принципиальном согласии. Из Святой земли приходили плохие вести: султан турок-сельджуков стал явно угрожать Иерусалимскому королевству христиан. Из-за этого гроссмейстеры орденов тамплиеров и иоаннитов лично прибыли из Палестины в Верону, чтобы просить предводителей христианского мира, папу и императора, поднять Христово воинство на новый крестовый поход. Луций охотно присоединился к этой просьбе и стал настойчиво добиваться от Фридриха, чтобы тот встал во главе похода. Барбаросса ответил, что готов решиться на столь многотрудное дело, но для этого необходимо, чтобы церковь и Империю прежде связал прочный мир, разумеется, на тех условиях, которые он, император, и предлагал — чтобы Святой Престол отказался от «наследства Матильды». Кроме того, учитывая риск, коему подвергал себя Фридрих, отправляясь в крестовый поход, папа должен короновать короля Генриха императорской короной. Луций наотрез отказался выполнять первое условие императора. Что же касается коронации Генриха, то папа соглашался на это лишь при условии, что Фридрих сложит с себя императорскую корону: по его словам, сразу двух императоров быть не может. Луций обосновывал свою позицию положениями канонического права, а Фридрих мог опереться на исторический прецедент: Каролинг Лотарь и представитель Саксонской династии Оттон II получили из рук папы императорскую корону еще при жизни своих отцов-императоров.

Общий итог веронской встречи не устраивал ни папу, ни императора. Как раз во время Веронского конгресса пришла весть о событии, совершенно изменившем настроение сторонников примирения с императором, к числу которых принадлежал и папа Луций III. 29 октября 1184 года между посланцами сицилийского короля Вильгельма II и германским королем Генрихом VI, действовавшим от имени императора, был заключен договор о мире и дружбе, особую значимость которому придала помолвка девятнадцатилетнего Генриха с тридцатилетней теткой сицилийского короля, Констанцией, дочерью покойного короля Сицилии Рожера II. Сам по себе факт подписания мирного договора между Германией и Сицилией еще до истечения срока действия перемирия не мог служить поводом для беспокойства — Луций даже лично содействовал успеху переговоров. Хуже было другое: если король Вильгельм, уже четыре года состоявший в бездетном браке, так и останется без законного наследника, права престолонаследия перейдут к Констанции и ее супругу Генриху. Мысль о том, что Империя и Сицилийское королевство когда-нибудь сольются в единую державу, зажав с двух сторон, словно в тисках, Папскую область, была нестерпима для курии. На папу Люция, приложившего свою руку к подписанию этого досрочного мирного договора, теперь посыпались горькие упреки кардиналов. Слабость папства проявилась и в том, что король Вильгельм заключил договор с императором, не посчитавшись со Святым престолом, следовательно, не признавая его достойным союзником.