Неделя на Манхэттене - Мария Ивановна Арбатова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Для эффективности уничтожения мирных жителей на их территории военный должен стать автоматом, не дающим оценки собственным действиям, она мешает решению боевых задач. И в армии создаются условия абсолютной дегуманизации военных, например, перед боевой операцией у них нет доступа к СМИ, но вместо этого открыты армейские в бары и пабы с бесплатным алкоголем.
Перед боем, который может стать последним, пьяный мужчина не слишком отягощен моральными ограничениями. Безнаказанность, разрушающая до скотского состояния, позволяет ему как стрелять в недочеловеков, так и считать недочеловеками объекты сексуального влечения.
А демобилизовавшись, большинство вернувшихся с тем же остервенением разрушают своих близких. И самые эффективные методы психической реабилитации военных заимствованы из ритуалов индейцев, умевших строить мост для воина, переходящего в мирную жизнь, но индейцы строили этот мост в гармоничном целостном мире, чего не скажешь о нынешних американцах.
Насилуют в США не только в кампусах и в армии, телекомпания CNN опубликовала масштабное расследование о случаях изнасилований в домах престарелых. Оказалось, зачастую администрация учреждений смотрит на это сквозь пальцы. А полиция отклоняет заявления из-за путаницы в показаниях жертв из-за провалов в памяти.
Расследование показало, что, например, в штате Иллинойс с 2013 года было подано 386 заявлений об изнасиловании в домах престарелых, при этом только 59 из них были признаны обоснованными. В Техасе были признаны обоснованными 11 из 251 жалобы. Согласно данным государственного статистического центра, количество таких жалоб с 2000 года по всей стране составило около 1600, однако это только случаи, когда в деле принимал участие государственный защитник. Авторы расследования обнаружили, что более 1000 домов престарелых в США за три последних года были упомянуты в связи со случаями изнасилований пациентов или домогательств.
Всё это лезло мне в голову именно в Гарлеме потому, что воздух здесь особенно пропитан насилием. Внешне всё будто спокойно, люди живут, как в деревне, все знакомы друг с другом. Но никуда не денешь выражение глаз – непоправимо жертвенное у одних и непоправимо агрессивное у других.
И актуализировавшаяся тема «спасения негритёнка» уперлась в понимание того, насколько сложно «спасать Гарлем» как целиком, так и частями. И насколько он устойчивое силовое поле, чтобы выпустить кого-то из своих лап не только социально, но и энергетически.
Начинало темнеть, и, возвращаясь, мы наткнулись на уличные столики с шахматами. За первым столиком сидели два чёрных, видимо, уважаемых игрока. У одного была крупная золотая серьга в левом ухе, у второго – в правом. В Гарлеме очень любят золото. На доску глазели аж четыре болельщика, и, говоря по мобильному, подходил третий – «местный авторитет». Толстенький, маленький, на очень высоких каблуках, как принято здесь у крутых.
На нём были золотой крест с ладошку, массивный золотой перстень, широкий золотой браслет на одной руке и огромные золотые часы на другой. Отделаны золотом и брюликами на нём были даже тёмные очки. С таким количеством драгметалла без телохранителя здесь не расхаживали, и за толстячком двигался громила типа Валуева с очень убедительным выражением лица.
Подойдя к шахматистам, «местный авторитет» жадно уставился на доску. Муж посмотрел туда же и заметил, что парни играют как третьеклассники.
– Давай их обыграем! – предложила я.
– Тогда нас прямо здесь и закопают…
Возле шахматистов лежали на лотке школьные рюкзаки с портретом Тайсона, спортивные куртки, майки и толстовки с изображениями других кумиров чернокожей молодёжи. Их рассматривала шикарная молодая мама с дочкой. Легко восстановить эту мизансцену по фотографии. Девочка была лет пяти, в белом платьице с чёрными косичками, каждая из которых начиналась приколотой к голове живой красной розой.
В общей сложности на маме и дочке сияло килограмма полтора жемчуга. На девочке – серьги и браслетка; на маме трикотажное декольтированное платье, расшитое жемчугом вдоль и поперек. Водитель-охранник приглядывал за ними из машины.
Восхищение вызывало не платье и даже не причёска а-ля Анжела Дэвис, а невыносимо розовый клатч под мышкой и обматывающие шею невыносимо розовые ленточки, какими завязывают букеты в цветочных киосках. А ещё металлические серьги, спускающиеся ровно до декольте.
Пройдись она так по Москве, сбежалась бы толпа народу, а в Гарлеме выглядела просто принарядившейся прошвырнуться по магазинам. Потому что не описать причудливости местных фасонов, эксцентричных нарядов, палитры тканей, архитектуры причёсок и смелости косметики. Так же как не описать птичьего базара очередей, интонационного богатства перекрикивающихся через улицу и всей гаммы острых и тяжёлых ароматов местных духов.
Очень хотелось получить к этому тарелку африканской еды, мы заглядывали в местный общепит, но, несмотря на уверения Интернета об улучшении репутации района, даже бродвейские кафешки выглядели по сравнению с гарлемскими стерильными. Да и за столиками сидели такие рожи, что хотелось сперва незаметно пройти мимо, а потом бежать, не оборачиваясь.
Не верьте, когда пишут, что Гарлем превратился в район богемы. Может, упиваясь криминальным драйвом, здесь и сняли недорогое жильё какие-нибудь хип-хоперы и соул-дивы, но подъезжают к нему вечерами с задраенными окнами и впрыгивают в подъезд. А легкомысленные белые туристы, гуляя по Гарлему в сумерках, по-прежнему попадают в лапы подростков на роликах, и если не успевают быстро вскочить в вагон метро, получают увечья и впечатления на всю оставшуюся жизнь.
Возле входа в это самое метро 125 th Street стоял лоток с безголовыми бюстами-манекенами иссиня-чёрного цвета в ослепительно белых майках. Из декольте маек сияли бусы и ожерелья с полудрагоценными камнями и толпились немолодые женщины, примеряя всё это и чуть не вырывая друг у друга из рук. И скажу честно, украшения смотрелись на них интересней, чем на белых, не зря гарлемский слоган гласит «чёрная кожа – это красиво».
А потом мы уткнулись в магазин, перед которым пестрели разнузданные комоды, разрисованные под зебру или инкрустированные под Людовиков. Это был «салон африканской дизайнерской мебели с аксессуарами», если считать аксессуарами настольные фонтанчики, созданные упоротыми художниками; матрасы, автомобильные шины, сюрреалистические цветочные горшки, занавески, гирлянды лампочек, огромные деревянные амфоры, свечи, зеркала, картины с голыми белыми бабами, пластмассовые люстры под хрусталь и пластмассовые камни для сада.
Хитом магазина оказался огромный, как платяной шкаф, двустворчатый холодильник, на котором стоял метровый Давид с «античной» героиней, придуманной тутошними дизайнерами. И, несмотря на обнажёнку, смотрелись они добропорядочной семейной парой для спальни или беседки в богатом негритянском садике.
Последним, кого я фотографировала, покидая «криминальный праздник, который всегда с тобой», был пожилой трубач. Играл он изумительно, но в бархатной пасти футляра трубы валялось
