Задание Империи - Олег Измеров

— Вы так открыто об этом говорите, словно я уже покойник.

— Ну, это как раз и предусмотрено планом… В смысле, утечка информации через вас. Так что можете доверительно рассказать людям Даллеса. Сведения вскоре подтвердятся. Это подтолкнет Лонга к большему доверию к вам.

— А они не узнают это раньше?

— Откуда? В дело посвящен очень узкий круг лиц, а ваши контакты со случайными людьми до вылета в Америку мы исключим. Так что это дача в какой-то мере тюрьма. Правда, о таком заключении мечтает большинство обывателей.

"Интересно," — подумал Виктор. "Если Ковальчук из реальности-2 обращался к гражданским чувствам, то здесь в основном апеллируют к мещанским инстинктам… Хотя это понятно. СССР во второй реальности — страна-победитель, наука творит чудеса, летают спутники, расщеплен атом, и даже мобильники есть. Народ живет завтрашним днем. А здесь промышленная революция свершилась только вчера, и люди в своей массе — все те же вчерашние полупровинциальные обыватели с их простенькими желаниями. Не переварились еще."

— Ладно, — сказал он миролюбиво, — это поможет войти в роль диссидента, вырвавшегося за железный занавес.

— Железный занавес? Это из антибольшевистской речи Клемансо в гражданскую?

— Не помню. У нас так говорят.

— Интересное сравнение. Думаю, оно скоро снова войдет в моду… Только учтите, что здесь, вырвавшись за железный занавес, вы сразу окажетесь за другим.

6. Скелеты в шкафу.

Последующие пара дней прошли несколько однообразно. Приезжали Яковлев и Лавочкин, какие-то неизвестные Виктору специалисты по химзащите, иллюзионист (дважды) и, конечно, физики. Иллюзионист, которого представили как Александра Алексеевича, оказался лысоватым, большеротым мужчиной, совершенно не похожим на индийского факира ("Это один из лучших в мире факиров-престидижитаторов", объяснял Ступин, "окончил Академию магических искусств в Германии, первым в мире начал показывать иллюзию на манеже"). Александр Алексеевич переживал из-за срывающихся гастролей в Ашхабаде и вначале смотрел на Виктора с обреченным видом, но после второго урока повеселел и даже пробормотал что-то вроде "вот если бы вы пораньше начали…".

А вот с физиками Виктор едва не поругался. Каждое из светил отстаивало свою точку зрения, бесконечно спорило с остальными и в упор не хотело воспринимать информацию из третьего тома учебника Перышкина про уран-графитовый реактор. Капица-старший вообще обвинил Виктора в полной безграмотности и, со ссылками на кучу исследований, доказал полную невозможность создания чего-то подобного РБМК.

"Интересно, как же с ними Берия управлялся?"

— Ну хорошо, — сказал Виктор Капице, — раз я недоучившийся студент, то объясните мне, пожалуйста, вот такую вещь по электротехнике. Вы, наверное, знаете, что возможности получения сверхсильных магнитных полей импульсным путем ограничены из-за действия сил на катушку индуктивности. Теперь сделаем так: создадим постоянное магнитное внутри металлической трубы, вокруг которой находится взрывчатое вещество, и его подрываем. Стенки трубы стремятся схопнуться, но при их перемещении их в магнитном поле в них возникнут вихревые токи, усиливающее поле внутри трубы. Таким образом, мы можем на короткое время получить магнитное поле на порядки выше, чем в импульсной установке. Эти рассуждения верны или нет?

Капица замолчал, взял листок бумаги и начал на нем что-то прикидывать. Через полминуты он снова поднял голову, и уже с совершенно иным выражением лица.

— Слушайте, это гениально… Это же совершенно новое направление.

— Ну вот, а теперь давайте вернемся к вопросу о цепных реакциях деления и синтеза…

— Интересный прием входа в доверие, — заметил Ступин Виктору, когда встреча закончилась, — к сожалению, гениальных идей на все случаи не хватит. Кстати, всегда уважал настоящих ученых знаете, за что? Нет, не за ум и знания, нет. За смелость и независимость, которые они им дают. Никогда не бойтесь диктаторов и тиранов, Виктор. Бойтесь трусов и холуев, именно они творят преступления, которые приписывают диктаторам. Тот же Трибельт, к примеру — заставь дурака богу молиться… А настоящий ученый — он неприятный, с ним трудно, он и перечить горазд, но с ним никогда в дерьме не окажешься, как с лизоблюдами.

— При Трибельте многих расстреляли?

— Была задача принять превентивные меры на случай нападения Польши, которой помогала Англия. Изолировать потенциально неустойчивые элементы, возможных бунтовщиков и прочая. Ну и пошло соревнование холуев — кто больше в расход пустит, вплоть до разверсток на каждую деревню не менее столько-то польских агентов. Потом самого Трибельта с подельщиками — за это… Официально, конечно, как за измену и террор по наущению польского генштаба. Потому как если дров наломали в результате враждебных происков — это народ еще как-то поймет, а если признать, что из-за дураков — так это народ снова во власти разуверится, ибо лакействующие дураки на Руси неизбывны. А разуверившийся во власти русский народ — это страшно…

"Удачно попал. Хотя — если это организовало МГБ из второй реальности, то им и надо, чтобы попал удачно. Кстати, и во вторую попад удачно, аж подозрительно. Или это тоже кому-то было надо? В нашей реальности? Но почему я? Или вместо меня должен был пойти кто-то другой, а я оказался случайно? Как Никулин? Пароль старый — "Черт побери"?"

— Кстати, — продолжал Ступин, — ваши легкие танки решили делать на Черкизоне… Чем это вы так удивлены?

— А это… это что, фамилия у него такая?

— Какая фамилия?

— Черкизон — это здесь что или кто?

— Что. Это сокращенно от "Черкизовский Фордзон". А у вас был знакомый с такой фамилией?

Виктор отрицательно помотал головой.

— Ну вот, там главный конструктор, Астров его фамилия, предлагает вместо сорокапятки поставить разрабатываемый сейчас 37-мм автомат с ленточным питанием. Тот, что вы предложли на ЗСУ в виде спарки. В башне-то все-таки один человек, а тут и заряжающего не надо, и скорострельность, а броню эта зенитка даже как бы и не лучше сорокапятки пробивает. По каким причинам вы ее не выбрали?

— Основная — то, что сорокапятку уже выпускают, а эта еще не доведена. Ну и снарядов к ней не хватало в нашей реальности.

— Ну, это можно скорректировать, года два-три у нас пока есть. В принципе не возражаете?

— Какие возражения? KwK.36 отдыхает…

Между делом Виктор все-таки составил записку о противоснайперском ружье, кумулятивных бомбах малого калибра для сбрасывания на колонны танков противника со штурмовиков Сухого, и еще о ряде технических вещей, которые, как ему казалось, должны были здесь пригодиться. В жару купались в бассейне, вечером смотрели телевизор, и Лена музицировала на пианино. Ночью из дома выходить не разрешалось — на территории выпускали собак, днем бродить не было времени, так что выходило, что Виктор все время находился возле дома и на глазах у охраны.

Во второй вечер пребывания в своем комфортном заточении, прибираясь в спальне под девичью нежность аккордов "Тангерины", Виктор подумал, что одежду 21 столетия ему возвращать явно не торопятся. За стеной шумела вода — это Лена принимала ванну.

Вешая пиджак на плечиках в гардероб, он обратил внимание, что один из двух шурупов, которым крепилась деревяшка, что удерживала палку, на которую и вешали эти самые плечики, немного недовинчен и чуть выступает. У Виктора заговорило чувство хозяина; он достал складной ножик с отверткой и попытался поправить. Шуруп дальше не лез, зато отвинчивался неожиданно легко. Из любопытства Виктор попробовал второй шуруп; он также легко подался.

Это навело Виктора на мысль отвернуть деревяшку полностью и посмотреть, что же мешает первому шурупу. Перевесив одежду на стул, он так и сделал, а, чтобы не мешала палка, вынул ее из второго гнезда. К удивлению Виктора, с одного конца она оказалась полой, а внутри углубления виднелись туго скрученные листы бумаги. Поддев ножом, он вытащил их наружу.

В руках у него оказалось что-то вроде тетради без обложки; поддавшись искушению, он принялся перелистывать чуть пожелтевшие страницы. Внутри оказались какие-то фамилии, непонятные обрывки фраз с сокращениями слов, адреса и цифры.

— Что это у вас?

Виктор обернулся — сзади стоял Ступин.

— Прошу прощения, дверь была приоткрыта и я не стал стучать. Можно полюбопытствовать? — Ступин кивнул на тетрадку в руках Виктора.

— Это ваша? — спросил Виктор его с детской непосредственностью в голосе. — Я вот тут начал ремонтировать, чтобы шуруп не цеплял, смотрю — а здесь бумажка торчит из палки.

— Тайник?

— А разве это не тайник жандармерии? Я думал, так надо.

— Забыл вам сказать, — ответил Ступин, протягивая руку за тетрадью, — это одна из дач Эрлих-Кричевского. Точнее, была. Мебель не меняли.