Враг моего врага. «Конец фильма» - Натали Р.

ли – что Иоанн Фердинанд мересанец. Поводов не искали, с ходу – в морду. К счастью, напавшие были пьяны и неумелы. Не десантники и даже не курсанты, так себе, разжиревшая шпана. Аддарекх всех четверых уложил рядком. И все бы ладно, но в процессе оказалось перебито довольно много посуды. И – самое печальное – огромное оконное стекло. Вот тогда администрация ресторана и вызвала полицию. И Аддарекх с изумлением обнаружил, что правило «платит проигравший» почему-то не действует. А с деньгами – вилы. То есть оплатить заказ хватало, но покрыть ущерб – никак.

Спасло их только то, что во главе наряда прибыл сержант Трифонов. Посмотрел на разорение, потом – страдальчески – на героев. Иоанн Фердинанд вытирал синюю кровь с лица рукавом порванного свитера, Аддарекх на вид был невредим, только жилет без пуговиц и футболка запачкана.

– Ну вот чего вам не сиделось там, куда вы уехали, блин? Чего обратно приперлись?

– Ты ж сам звал, – пожал плечами Аддарекх.

Полицейский расстроенно махнул рукой.

– Сколько они вам насчитали? – кивнул на метрдотеля.

Тот с готовностью сунул счет.

– Многовато, – протянул он. Метрдотель состроил честную-пречестную физиономию. Сержант глянул на нее и поморщился. – Н-да, фиг чего докажешь. Так что, гости дорогие, о телесных повреждениях ваших оппонентов можно забыть, раз они сами начали, но счет придется оплатить.

Шитанн тихо застонал.

– Это не мы разбили стекло, – запротестовал Иоанн Фердинанд.

Трифонов вздохнул.

– А кто?

– Я не помню! Мне по носу съездили, не до того было, чтобы следить, кто что разбил.

– Вот видишь, – грустно сказал полицейский. – Платите, ребята. И идите своей дорогой, Бог с вами.

– Денег нет, – разжал зубы шитанн.

Трифонов развел руками.

– Тогда – в участок.

Отнеслись к ним благодаря сержанту неплохо, даже за решетку не посадили. Напоили кофе. Но Трифонов довел до их сведения одну простую истину: пока они не придумают, как быть с деньгами, он их из участка не выпустит.

– А если гитару продать? – пришла мысль в голову Аддарекха.

Гитару они оставили в гостинице, и она не пострадала. Но Иоанн Фердинанд взвился:

– Это мой инструмент! Все, что у меня есть! Давай лучше ботинки продадим.

Сержант флегматично проинформировал, что ни гитара, ни ботинки не помогут, разве что долг дорогих гостей столицы станет чуть-чуть меньше.

– Надо продать мобильник, – предложил мересанец. – Все равно он больше не нужен.

– И мобильник не поможет, – откликнулся Трифонов.

– Как это не нужен? – подскочил Аддарекх. – По нему можно звонить. Быстро звони Принцу! Я помню, он давал тебе свой номер.

Пять минут позора – и они на свободе. Фархад скептически выслушал скорбное повествование и сказал, что переведет деньги. И на оплату счета, и на обратные билеты. И можно их даже не возвращать, он человек не бедный. Но очень надеется, что подобное случилось в первый и последний раз. Потому что – не комильфо. В смысле, поступать таким образом безответственно и вообще нехорошо. А то они не знали, что нехорошо! Думали, клёво. Это же не они виноваты, те первые стали драться. Принц хмыкнул и отключился. Не поверил, наверное. А еще через минуту пришли деньги.

Уехали они из Ебурга не как триумфаторы, а поджав хвосты и спрятав диплом на дно рюкзака. Трифонов лично проследил за тем, чтобы они сели в поезд без происшествий. И вздохнул с облегчением, когда последний вагон втянулся за горизонт.

Начальник службы безопасности космопорта Алишер Нагиев хмурился, глядя на рапорт охраны доков. В его памяти еще свежа была история со шнурогрызками, после которой он едва не слетел с должности, и он еженедельно вздрючивал контингент, чтобы бдили во все глаза, регулярно шерстили сотрудников и не забывали докладывать обо всем подозрительном. Вот они и не забывали. Что ни день, в ноутбуке Нагиева появлялись сообщения о непогашенных окурках, незакрытых окнах, бутылках пива, изъятых у сотрудников космопорта на рабочем месте и уничтоженных в целях предотвращения неизвестно чего понятно каким способом. Что ни неделя, в закрытую зону пытались пробраться окрестные мальчишки, на свалке техники ныкались бомжи, а через пассажирский терминал правдами и неправдами просачивались безбилетники, которым край как надо на Луну или Марс, а мировоззрение велит экономить. Обычная рутина, таковы будни службы безопасности. Но последний рапорт не укладывался ни в какие рамки.

Неустановленный мужчина лет тридцати, не пацан какой-нибудь, пытался проникнуть в ремонтную зону, где стоял «Ийон Тихий». И не просто так, на шару, из пьяного героизма, а под личиной рабочего, загулявшего где-то два дня назад. Сейчас было понятно, что рабочему сильно не повезло, и понятно, отчего: внешне он был очень схож с диверсантом – черные кудрявые волосы, аккуратная черная бородка, крупные губы, большие глаза. Охранники, стоящие на посту, проверили фото в документах и пропустили. Рисунок сетчатки и отпечатки пальцев проверять, конечно, не стали: инструкция предписывает это делать лишь в случае, если персона внушает подозрение, а мужик никаких подозрений не вызывал. Одет был в комбинезон рабочего с фамилией на бейджике, пачка сигарет в одном кармане, разводной ключ в другом. Держался естественно, небрежно поздоровался с охранниками, будто каждый день тут ходит, прошел внутрь уверенно, словно хорошо знает, куда.

Неизвестно, чем могло бы кончиться дело, если бы его не окликнул коллега и приятель покойного Хасимова, такой же работяга. Увидев приятно полную пачку сигарет, он попросил закурить. Поддельный Хасимов почему-то замялся, что было нехарактерно. Тогда коллега стал подходить ближе, попутно высказывая все, что думает о его жадности и о моральном облике его матери, а лже-Хасимов неожиданно устремился в бегство. Коллега сперва опешил, потом до него дошло, что Хасимов бегал вовсе не так. С покойным они были знакомы несколько лет, он знал, что два года назад тот порвал связку на левой ноге. С той поры все срослось и зажило, в обычной жизни не проявляясь. Но когда Хасимову приходилось бегать, левую ногу он неосознанно берег. Этот – не берег. Бежал, как профессиональный спринтер, явно в направлении «Ийона Тихого».

Надо отдать должное рабочему: хлопал ушами он не более пары секунд. Затем невидимое реле сработало, он выхватил телефон и набрал короткий номер службы безопасности. За что ныне был награжден премией и отгулами.

Диверсанта взяли благодаря счастливому стечению обстоятельств. Один из рабочих решил подшутить над товарищем, несущимся по коридору «Ийона», словно лось от пожара, и поставил ему подножку. Шутка вышла удачной: падая, лже-Хасимов налетел головой на баллон сварочного аппарата и на несколько секунд потерял сознание. Тут его и скрутили подбежавшие безопасники. Выволокли, усадили в машину. Там он очнулся и попросил разрешения закурить.

– Кури свои, – неприветливо отозвался старший группы.

Это было последним в записи, ведущейся с постоянно работающей рации старшего. А затем прогремел взрыв. Мощный, аж пассажиры у терминала