Черный код - Вергилия Коулл

Собралась толпа зевак, кто-то вынул телефон и снимал все на камеру, пока не прогнали. На меня смотрели со смесью страха и сочувствия. Шептались: «Повезло», «В рубашке родилась». Я молчала. Не в везении тут дело. Если бы Макс не приставил ко мне безмолвную охрану — никакая удача бы не спасла. Это его заслуга. Он обменял жизни своих людей на мою, будто выиграл в карты у костлявой старухи-смерти. Я еще ощущала прикосновение ее ледяного крыла на своем лице. Видела ее отражение в навсегда застывших глазах спасшего меня человека. Но объяснять это кому-либо было бесполезно.

Я позволила врачу — небритому молодому мужчине, чьи пальцы пахли табаком — осмотреть меня в машине «Скорой помощи». После всех положенных манипуляций он остался доволен и сообщил, что сотрясения мозга нет, а ушибы на руках и спине несерьезные. Кто-то из полицейских принес мою сумку и попросил отправиться с ними в отделение. С тех пор, как представилась и показала документы, со мной разговаривали по — особенному вежливо.

После недолгой поездки я оказалась в тесных, обшитых белым пластиком коридорах государственного учреждения. Все вокруг занимались своими делами, куда-то спешили, толкались. Меня усадили на стул в коридоре, дали в руки стаканчик с растворимым кофе со сливками и словно забыли. Я ждала и ждала, временами проваливаясь в странное состояние между сном и явью. В голове стоял туман. Посчитав, пришла к выводу, что уже больше суток нахожусь без отдыха. Приторно-сладкий напиток совершенно не бодрил. Неудивительно, что стала отключаться. Мысли то расползались до неопределенности, то вновь возвращались к Максу.

А ведь он меня предупреждал. Когда я убегала от него, крикнул вдогонку, чтобы ехала домой. Почему? Раньше он никогда не интересовался, куда направляюсь после сеанса. Неужели сегодня предчувствовал, что Татарин кинется в атаку? Или был уже осведомлен о предыдущих попытках покушения и поэтому забеспокоился? Или это моя эмоциональная реакция заставила Макса опасаться, что сгоряча попаду в аварию? Тогда почему он не крикнул «не садись за руль», а приказал ехать домой?

Так или иначе, он снова оказался прав. Не зря Вронская когда-то сказала: «Если Максим говорит вам что-то делать, слушайтесь его беспрекословно». Я не послушалась, и вот итог: два мертвых тела на моей совести. Может, поэтому близкие люди так верны ему? Боятся перечить человеку, который никогда не ошибается?

Вспомнив про адвоката, я вынула из сумки телефон и с удивлением обнаружила два пропущенных звонка от нее. Видимо, Вронская звонила во время погони или позже, когда меня осматривал врач. Я набрала ее номер.

— Анита? С вами все в порядке? — послышался взволнованный голос старухи. — Вы так поспешно убежали, что я заволновалась…

— Не вы, Марина, — перебила я ее, — Максим заволновался. Ведь так? Пожалуйста, называйте вещи своими именами.

Она помолчала.

— Да, Максим волновался, — признала с явной неохотой, — но чисто по-человечески я тоже.

— Передайте ему, что два его человека мертвы.

— Простите, что вы сказали? — Вронская закашлялась, словно поперхнулась. — Мертвы?

— Я не знаю, как их зовут... звали. К сожалению. Просто те, кто охранял меня по его приказу, сегодня попали под обстрел людей Татарина.

— Боже мой. — адвокат прошептала еще что-то неразборчивое и затихла.

— Мне очень жаль, что я не знала о них сразу. Если бы знала, то, возможно, повела бы себя по-другому и не стала бы подставлять их так.

— А вы.

— Со мной все в порядке.

— Вы где сейчас? — голос Вронской обрел былую силу и деловые нотки.

— В полицейском участке. У меня собирались принять показания.

— Ни слова без меня, пожалуйста. Назовите адрес, я уже выезжаю.

Положив трубку, я только покачала головой. С каких это пор Вронская — и мой личный адвокат тоже? Тот случай с оформлением бумаг о разводе еще можно было списать на распоряжение Макса. Теперь она тоже действует в его интересах? Боится, что сболтну что-то лишнее и нанесу вред его репутации? Или мечтает натравить полицейских на Татарина, раз представился удобный случай? Одно мне точно стало ясно: адвокат тоже знала о моей охране. Она впала в шок от ужасной новости, но совсем не удивилась тому, что меня защищали эти люди. Уж не предупредил ли ее Макс в перечне заданий, который написал из тюрьмы, как старуха сама признавалась?

Выбросив в ближайшую урну пустой стаканчик, я вернулась к унылому ожиданию. Возражать против вмешательства Вронской не хотелось. Как-то не верилось, что адвокат мне чем-то навредит, а если поможет — тем лучше!

Но дождалась я совсем не Марину, а… Тимура. Увидев, как он направляется ко мне вдоль по коридору, по обыкновению строго и дорого одетый, я даже привстала с пластикового стула.

— Тим?

Он оглядел меня с головы до ног и скривился в знак сочувствия.

— Привет, Анютка.

— Ты тут какими судьбами?! — удивилась я.

— А я за тобой.

— За мной?! — я растерянно огляделась. — Но я тут, вообще-то, следователя жду, показания давать.

— Знаю. Попросил придержать тебя, пока не приеду.

— Попросил придержать?! — я тряхнула головой, пожалев, что измучила себя бессонницей. От этого мозги совсем плохо соображали. — Ты что, из-за покушения сюда приехал?

— Покушения? — он умолк, но тут же спохватился. — А, да. Анют, ты вставай. Пойдем со мной.

— Пойдем? Куда? А показания? — я все же поднялась, и Тимур галантно подхватил меня под локоток.

— Все показания мне дашь, Анют. Пойдем.

Он принялся подталкивать меня к выходу. Мимо проходили сотрудники отдела, но все они казались жутко занятыми и не обращали на нас внимания.

— Но, я жду адвоката, я обещала.

— Потом созвонишься и встретишься. Потом, Анют. Давай.

Тимур вывел меня на улицу. Помог добраться до своего автомобиля, сел вместе со мной на заднее сидение. За рулем обнаружился мужчина постарше. Он не обернулся, чтобы поздороваться, и его лица мне не удалось рассмотреть, запомнилась лишь пепельно-серая седина на коротко стриженых висках.

Автомобиль тронулся с места.

— А куда мы едем? — спохватилась я.

— Ко мне, Анют, — отозвался Тимур.

— К тебе. — вяло повторила я, но когда истинный смысл слов дошел до разума, подскочила на месте: — К тебе?!

Он пожал плечами вместо ответа.

— Ты же говорил, что по старой дружбе не собираешься впутывать меня в дела своей организации!

— Времена изменились, Анют, — безжалостным тоном ответил мой бывший однокашник.

Я посмотрела в его холодные голубые глаза и поняла, что «старая дружба» — всего лишь пустые слова. Да, времена изменились, верить нельзя никому. Ни друзьям, ни врагам.