Ловушка для химер - Андрей Стригин

В ответ на молниеносный удар противника, словно проносится вихрь, Семён непостижимым образом уходит в сторону и… хряск!

Открываю глаза, опять Семён перестарался! Гигант, раскинув волосатые руки, лежит навзничь, рот залит кровью, в пыли валяются выбитые зубы — возникает нереальная тишина, даже куры перестали кудахтать, все в шоке, не могут поверить в то, что произошло. Вдруг слышится участливый голос Семёна: — Может ему ещё можно помочь?

Благодушное настроение у окружающих меняется, враждебная тишина нависает над нами. Как выстрелы из пушек разносятся гневные голоса: — Смерть рабам!

Изрядно побледневший Борис Эдуардович встаёт: — Что там, с Васяткой?

— Представился, сердешный, — всхлипнул кто-то из толпы.

— Семью на полное содержание из моей казны, а с этими я разберусь.

— Смерть им! — вопит толпа.

— Согласен, но биться будет он, — Борис Эдуардович указывает перстом на меня, — на мечах, до смерти — если победит, пощадим, если нет — на колья.

Толпа ревёт в праведном гневе, что делать, выхожу на ринг, мне кидают меч, ловлю, ухмыляюсь, лезвие тупое как полено, рукоятка отбита, в местах крепления торчат голые заклёпки — решили перестраховаться, мужички.

На ринг, через верёвки, прыгает уже знакомый мне мужчина, со стальным взором в глазах. Он не улыбается, в руках держит мой меч — понравился, значит.

Я балансирую на руке, это подобие оружия, затем делаю отмашку и очерчиваю круги вокруг тела и головы. Тупой меч неожиданно для всех поёт как струны гитары, и исчезает, лишь огненная молния мелькает в воздухе. Смотрю в глаза сопернику, вижу, он всё понял, приготовился к смерти, но не ропщет, крепкий духом — как я не хочу его убивать.

Стремительно вскакивает с места Борис Эдуардович: — Стоп! Всё отменяется, мать вашу! Кто вы такие?!

— Люди, — с готовностью опускаю меч.

— Ладушки, отправлю в Господин Великий Ждан, там найдутся на вас бойцы. Всем расходится! — раздражённо рявкает он. — Праздник отменяется.

— Сволочи, весь кайф испортили! — слышу в толпе. С сожалением развожу руки.

На этот раз нас отводят в иное помещение, нам льстят, это для избранных рабов. Бревенчатая изба с окнами, правда, на них толстые решётки, есть нечто похожее на кровать — настил из досок, ведро — понятно для чего, даже стол с неизменным корытом — сволочи!

— Нам бы поесть, — невинно моргает детинушка Семён.

— Змей вам в корыто! — плюётся Стёпка, — такого мужика замочили!

— Я ж не специально, — хлюпнул носом Семён, и получилось у него так искренне, что Стёпка прослезился, почти по-человечески глянул на Семёна и мягко говорит: — Не думайте убежать, на кол посадим.

— В принципе нам и здесь хорошо, устали с дороги, погостим немного, — я пренебрежительно посмеиваюсь.

Мужчина со стальным взором, хлопает по плечу Стёпку: — Принеси им пожрать, да не в корыто, эти рабы дорогие, — он вскользь глянул на меня, нечто благодарности мелькнуло в его глазах, видно признателен мне за то, что я его не убил, а ведь, стоило мне сделать выпад, и его голова воспарила бы с плеч.

Стёпка ворчит, но распоряжение даёт. Со стуком грохнула задвижка, нас запирают, не успели достаточно осмотреться, как дверь вновь открывается. Нам вносят на блюде запеченный окорок и кувшин с вином. Вино я прошу заменить водой — на нас смотрят как на полоумных, но распоряжение выполняют — приносят кувшин с родниковой водой.

Сидим, вгрызаемся в сочное мясо, жир течёт по рукам, салфеток нет, вытираем пальцы пучками соломы.

— В принципе, жить можно, — еле выговаривает забитым ртом Семён, — кормят, поят, на прогулку выводят, всякие там развлечения, но боюсь, скоро это надоест. Как ты считаешь, Никита?

Не стал отвечать, только улыбаюсь. Мимо ходит народ, в окно изредка заглядывают, любопытно, похоже, не часто к ним попадают такие люди как мы. Один раз о прутья расплющилась глупая бабья морда, глаза как у перекормленной свиньи, Семён показал «козу» — вопль и ругань, затем в окно влетают кусочки дерьма — гостеприимный народ, однако!

До вечера не беспокоят, стараемся отдохнуть, Семён плюхается на голые доски, смотрит в потолок, я просто сижу. Наконец за дверями возникает некое шевеление, засов с грохотом откидывается, слышится ругань, топот множества ног — у нас гости — шумной толпой вваливаются хорошо вооружённые люди, становятся по бокам.

Благосклонно киваю, приглашаю сесть, шутку не принимают. Последним входит Борис Эдуардович, удивлённо смотрю на его потное лицо.

— Ба, вот это охрана! Неужели для нас такая честь? Вроде не кусались, — я не могу скрыть издевку.

— Непонятные вы люди, зачем провоцировать, — честно сознаётся он.

Он садится за стол, Семён нехотя сползает с досок, принимает сидячее положение, в глазах скука.

— Мне думается, из вас рабов сделать не получится, кости, конечно, можем поломать, повытаскивать жилы, а толку будет — нуль.

Холодея от реальной перспективы, криво улыбаюсь, жду продолжения монолога.

— Я хочу сделать вас свободными, хотя это будет весьма сложно, никак являетесь трофеем Степана Геннадьевича, но допустим, гипотетически у нас всё получилось. Подпишете со мной контракт службы на двадцать пять лет?

— Ну, и в чём тут свобода? — с иронией смотрю на него.

— Определённая! Можете завести семью, иметь рабов…

— Опять, двадцать пять. Какое счастье, рабу иметь рабов, круто!

— У вас нет выбора.

— Выбор есть всегда.

— Для вас это будет смерть.

— В этом сомневаюсь, жить мы будем долго, — я смеюсь ему в глаза, но на душе лютый холод.

Он багровеет, не привык к такому вольному обращению к своей особе, в то же время, интуитивно чувствует некий подвох в моих словах, усилием воли заставляет выпученные глаза занять прежнее положение и даже улыбается в ответ: — Судя по раскованности суждений, вы занимали в своих племенах высокие положения, не удивлюсь, если вы — вожди, вы и здесь сможете ими стать — всё в ваших руках, поверьте, это единственное, что могу делать для вас. Подпишем договор, и для вас открываются немалые возможности. Нам нужны опытные стратеги, на прицеле Град Растиславль.

— Даже так! — я едва не давлюсь слюной.

— Вы жители этой страны? — понимает мою реакцию Борис Эдуардович.

— А если нет, — темню лицом я.

— Определённо с этого города! — восклицает он, потирает руки в возбуждении. — Не иначе находитесь под командованием самого князя Аскольда! Угадал? У меня новое к вам предложение, всё, что захватите в Граде Растиславле, будет принадлежать вам! Каково, моё предложение!

— КАково, — морщусь я, — прелестная заявка стать «крысой». У меня встречное предложение, если ТЫ выполнишь, всё, что я тебе прикажу — оставлю в живых.