Карл XII, или Пять пуль для короля - Борис Григорьев

Когда колонна форсировала ручей и болото, северный фланг Репнина оказался у шведов по правую руку — очень удобный вариант обхода позиций слева. Разрывавшиеся на позициях русских гранаты Бюнова создавали панику и сеяли смерть. Так, одной из гранат оторвало голову генералу-немцу с «неудачной» фамилией фон Шведен. Русские, однако, не растерялись, выдвинули несколько пушек на северный фланг и начали обстреливать наступающую колонну шведов. Гвардейцы, по горло в болотной жиже, с ружьями над головами и подсумками на плечах, испытали неприятные минуты и замешкались. К ним подошла вторая волна наступающих и стала напирать на передних; все происходило в замедленном темпе, люди и лошади увязали в тине, задние наседали, а передние топтались на месте, и атака стала буквально захлебываться в воде. День все не наступал, над болотом висела густая дымка, все эти столпившиеся люди и кони казались здесь чужими и находились в таком противоречии с природой, что все это представлялось совершенно нереальным.

Нужно было как можно быстрее выбираться на твердую землю, иначе все пропало. Когда чуть-чуть забрезжил рассвет, шведы увидели, как за русскими валами зашевелилась пехота, но у нее не было никаких намерений выйти в предполье и со всей силой наброситься на беспомощных, утонувших в болотной грязи шведов. Напротив — они, судя по всему, покидали позиции и собирались показать шведам спину! Им там хорошо было топать по твердой земле и по специальным переходным мосткам и настилам перепрыгивать через рвы, в то время как шведы не могли сдвинуться с места.

Репнин запаниковал при самом виде шведов, перебиравшихся через болото, и немедленно разослал адъютантов к Шереметеву и Гольцу за помощью. Помощь бы пришла, если бы Аникита Иванович продержался хоть какое-то время за валами и испанскими рогатками. При этом его левый фланг бездействовал, и, вместо того чтобы перебросить часть батальонов с левого фланга на правый — если он уж так боялся не устоять перед малочисленными шведскими батальонами, — он отдал левому флангу бесполезный приказ открыть огонь по противнику. Шведы еще даже не атаковали, а Репнин уже отдал приказ на отступление. При этом командующий завернул обратно полк Головина, который командир уже повел в штыковую атаку на шведов! На вопрос Головина, что же тогда делать дальше, Репнин, чуть не плача, ответил: «Что мне делать, коли мочи моей нет, и меня не слушаются, и коли гнев Божий на нас!»

Но вывести из окопов 7500 человек сразу не так-то просто, и при отступлении всегда есть «задние» — вот на них-то и набросились королевские гренадеры и кавалеристы. После болота шведы, казалось, обрели крылья — с таким напором и энергией они ринулись на русские укрепления!

Карл отдал приказ не стрелять и действовать только штыком и шпагой. В данном случае король, возможно, погорячился, потому что русские отходили в лес более или менее организованно и при приближении шведов останавливались и давали залпы, что, естественно, не очень-то приходилось тем по вкусу. Через час последние русские пехотинцы исчезли в лесу, и Карл XII приказал наступавшим частям остановиться. Шведы повернули назад и занялись добиванием тех, кто не успел выскочить из окопов и добраться до спасительной опушки леса.

И в это время появились кавалеристы Гольца. Если бы Репнин не запаниковал[128] и смог бы продержаться хотя бы с полчаса, исход сражения, с учетом подавляющего превосходства русских, мог бы быть совершенно другим.

Русские кавалеристы помогли пехотинцам вывести на юг артиллерию и после этого повернули на пехоту шведов. Если бы не подоспевшие два эскадрона Реншёльда, кавалерийская бригада Ифланда могла бы натворить много бед. Шведский историк Э. Карлссон вообще полагает, что кавалерийский прыжок Реншёльда через болото спас шведов от поражения.

Переправа шведской кавалерии далась еще труднее, чем пехоте. Уже шел бой, а она все еще никак не могла выбраться на сушу. Поэтому Реншёльд взял с собой всех тех, кто был под рукой, и ринулся на выручку своим. Русская кавалерия стала брать верх над этими наспех собранными частят ми, и если бы в это время не подскакали драбанты, то шведские эскадроны были бы все изрублены. После Клишова Головчин стал их днем. Но и этого подкрепления не хватило бы шведам для победы, если бы не подоспела наконец-то выбравшаяся из болота основная масса лейб-драгун и кавалеристов Смоландского полка. При численном равновесии шведы стали теснить русских и заставили их отступить. При преследовании кавалерия Реншёльда наткнулась на вторую кавалерийскую бригаду, которой командовал принц Гессен-Дармштадтский. Тот почему-то считал себя в полной безопасности и вел бригаду в колонном порядке. С ней разделались довольно быстро, окружив с трех сторон и заставив уйти прочь.

Так, несколько шведских батальонов прогнали с позиций целую пехотную дивизию Репнина, а шведская кавалерия в количестве сначала 400, а к концу боя — 2500 всадников рассеяла и заставила отступить десятитысячный корпус Гольда. Допустим, что Репнин оставил поле боя из-за трусости и неумелости, но что же можно тогда сказать о немецких опытных и обученных генералах? Почему они уступили поле боя противнику? Но не надо торопиться с выводами, уважаемый читатель. Шведская кавалерия и по вооружению, и по выучке, и по тактике боя на голову превосходила русскую, и с этим в то время ничего нельзя было поделать.

Б. П. Шереметев, занявший позиции к северу от болота, все это время сохранял «олимпийское спокойствие». Он выслал на юг бригаду драгун, которые, однако, при виде шведов, форсировавших болото, развернулись и ушли обратно. После этого старый тугодум пребывал в состоянии внутренней борьбы с самим собой, не обращая внимания на крики о помощи, с которыми к нему прибывали адъютанты Репнина. Наконец фельдмаршалу пришла в голову хорошая мысль: перейти Вабич и попытаться зайти в тыл шведам с севера. Перед позициями Шереметева мосты через Вабич сохранились, хотя на другом берегу их охраняли шведские лейб-драгуны. Русская пехота вышла в поле и стала наседать на шведских драгун, и тем пришлось бы, несомненно, худо, но туг на горизонте вдруг появился Вестерботгенский пехотный полк Гидеона Фокка, и положение сразу круто изменилось в пользу шведов. Командующий отвел наступавшие части и покинул поле боя.

Карл XII, покончив с дивизией Репнина, обратил свое внимание на дивизию Шереметева и начал перебрасывать все свои наличные силы на левый, северный, фланг. В этот момент к нему якобы подскакал курьер и доложил, что шведская кавалерия на юге испытывает сложности. Король бросился на помощь, но сигнал оказался ложным. Время для решительного боя с дивизией Шереметева было упущено, и Борис Петрович, воспользовавшись заминкой в рядах шведской армии, благополучно ушел с позиций и отвел свою дивизию назад. А без короля и кавалерии шведы тоже не решились на то, чтобы ввязываться в серьезный бой с частями Шереметева. После ухода из армии Стенбока и Мар-Дефельта чувствовалось отсутствие опытных генералов, способных брать на себя ответственность.