Восторг - Сергей Сергеевич Казанцев

и толкнул Машу. Маша не сразу отреагировала, лишь с третьего более сильного толчка, она повернулась и грубо выдала;

- Ну чё тебе надо! –

Сергей показал ей, чтоб она спустилась и дала ему место. Маша не поняла или не захотела уходить, демонстративно повернувшись спиной к Сергею. Поглядев на ничего не понимающих Женю с Роман Геннадиевичем, Сергей с сожалением пожал плечами и залез на полку парилки где лежала Маша.

Такой расклад не понравился Маше, и она стала бить по ногам Сергея, возмущённо кричать, он же, не обращая на это внимание, поднял кочергу. Острым концом кочерги поддел первую вагонку на потолке и оторвал её с одного конца, затем поддел вторую и тоже оторвал, обнажая фольгу под вагонкой.

- Гениально Сергей, почему я до этого не додумался, не знаю! – торжествующе произнёс Роман Геннадиевич и тут же исчез в предбаннике.

Через несколько секунд, у Сергея забрали кочергу кто-то из рабочей бригады Романа Геннадиевича. Машу бесцеремонно выселили с её как она считала места, Люду с Дашей аккуратно отвели в предбанник. В парилке закипела работа, на потолке заработали десятки рук, буквально разбирая его на глазах.

Вскоре добрались до утеплителя, который быстро вытащили и сложили стопкой. За утеплителем находилась гидроизоляция и хорошие крепкие доски, на которые сверху и крепилась металлочерепица. Ребята немного замялись, оторвать доски не получится, так как они прибиты сверху, а поднять всю крышу было невозможно.

- Стоп, стоп, послушайте меня! – крикнул Роман Геннадиевич.

Работы замерли, все замолчали, слушая бригадира;

- Всю крышу нет смысла разбирать, нам нужно, чтоб отверстия хватило для одного человека, который смог бы выбраться и открыть нам входную дверь. Поэтому пока на улице идёт дождь и дует ветер, вам ребята можно шуметь, при этом постараться выбить всего одну доску, чтоб её можно было приподнять, создав отверстие, чтоб, например. – Роман Геннадиевич оглядел всех своих ребят;

- Вот ты Сава мог пролезть, ты самый худой среди нас. –

Задачка по отрыванию доски оказалась сложнее, чем казалась на словах, мужчины по очереди монотонно били по доске кто руками, кто плечом, а некоторые ногами, если доставали. Примерно через пол часа, раздался радостный шёпот, почему говорили шёпотом было непонятно, шум от скрежета гвоздей в древесине и удары по доскам был гораздо громче чем обыкновенная речь человека, наверняка сказывался страх, отсюда сработали инстинкты говорить, как можно тише.

Если звуки разбираемой крыши, грохот досок, услышала охрана, то она давно уже поджидала снаружи, а, следовательно, только Сава полезет на улицу через дырку в крыше его убьют без раздумья, это понимали все в том числе и сам Сава.

Доски приподняли, в отверстие, вполне подходящие, чтоб в него пролез мужчина покрупнее Савы, подул прохладный, мокрый ветер. Сава легко словно змея пролез в него исчезнув в темноте улицы сверкающей крупными каплями дождя, после чего доски опять опустили и все двинулись к входной двери.

- Постойте! – крикнул Роман Геннадиевич.

Все остановились;

- Я сейчас выключу свет в бане, чтоб, когда откроется дверь, свет из открытой двери нас не выдал. – сказав это Роман Геннадиевич сразу щёлкнул выключателем, в помещении стало темно хоть глаз выколи.

- Наше зрение сейчас привыкнет к темноте, будет проще ориентироваться. Послушайте внимательно меня! Идём гуськом к побережью, но не по тропинке, а по краю забора. На берегу находятся две привязанные лодки, под ними моторы и бензин. Нам хватит двух лодок, чтобы покинуть это место, но вот бензина там очень мало, до более-менее обитаемых мест вряд ли хватит.

Поэтому предлагаю, сразу плыть к ближайшему от нас рыбному заводу до него точно... – Роман Геннадиевич не успел договорить, как открылась входная дверь в баню и прозвучал тихий заговорщический голос Савы;

- Мужики чисто. –

Сергей хотел остановить всех, чтоб сказать или попытаться объяснить, что рыбные заводы не обязательно окажутся безопасным местом, куда можно сбежать от сошедшей сума охраны. Что есть угроза куда посерьёзнее чем Саша (И чё) и его команда, если верить словам главного охранника, то зачистить, а именно убить всех людей на туристической базе Хузи принято на самом верху компании, а значить их вряд ли спасёт побег на суда заводы, которые скорей всего принадлежащих этой же компании.

Тех людей, что пошлют сделать кровавую работу на турбазе, вряд ли остановит рыбный завод. Наверняка у них есть вполне официальные бумаги, приедут заберут с судна под видом ареста или другим благо видным предлогом, а после вывезут и утопят как щенят, кто там будет разбираться потом.

Тем более, когда в стране происходит такое, переворот — это не шутка, каждый чиновник будет думать о своей жопе, а не о пропавших людях.

Чтоб сообщить об этом Сергей попытался выдавить из себя слово, открыть рот пошире, но тут же присел от боли, в глазах помутнело, он понял, что не сможет что-либо сказать, а в темноте никто не оценил его порыв, народ чуть ли не бегом покинул место заточения. Более беспомощным Сергей себя не чувствовал никогда, речь для человека слишком важная функция, лишившись её, ты становишься личностью без лица, хотелки которого для общества чужды.

Зрение приспособилось к темноте, и Сергей обнаружил, что он в предбаннике остался не один. На столе лежала Ольга без сознания, в стенку упёршись лбами стояли Люда с Дашей лицом в сторону антенны – резонатор. Толкнув Люду с Дашей, чтоб жестом предложить им идти за ним, Сергей понял, что они перестали реагировать на окружающий мир, но не оставлять же их на растерзание извергам.

Сергей, привязал верёвками, от сушилки для постиранного белья, руки матери и дочери к друг другу, а другой более длинной верёвкой присоединил их к себе, за пояс. Попрощавшись с Димой, постояв над ним несколько секунд, Сергей взял на руки Ольгу и вышел из бани под проливной дождь. Жена и Дочка смотрителя шли за Сергеем, как только верёвка натягивалась, не особо сопротивляясь лишь изредка подёргиваясь в противоположную сторону.

Видимость была практически нулевой, тучи закрывали звёзды и луну, сплошной проливной дождь, делал ночной свет на столбах вдоль тропинки, бесполезным. Приходилось идти на ощупь, всё время тыкая вперёд ногой,