Дети Дюны - Фрэнк Герберт

— И ты будешь меня учить?

— Я уверена, ты штудировал отчеты о нас. Есть в них где-нибудь, чтобы мы не выполнили прямо обещанного?

— Нигде нет, но…

— Частично, мы до сих пор существуем благодаря тому полному доверию, которое люди могут испытывать к нашей правдивости. Это неизменно.

— Нахожу это разумным, — сказал он. — Мне не терпится начать.

— Удивительно, как это ты никогда не обращался к Бене Джессерит с просьбой о наставнице, — сказала она. — Они бы ухватились за возможность сделать тебя своим должником.

— Моя мать и слушать не желала, когда я упрашивал ее об этом. Но теперь… — он пожал плечами, красноречивый довод за изгнание Вэнсики. -Не начать ли нам?

— Лучше было бы начать, когда ты был намного моложе, — сказала Джессика. — Теперь тебе будет трудней, да и времени понадобится намного больше. Ты должен будешь начать с обучения терпению, крайнему терпению. Молюсь, чтобы ты не счел это слишком высокой ценой.

— Не за ту награду, что ты предлагаешь.

В его голосе она услышала искренность, настойчивость ожиданий и оттенок благоговейного страха. Подходяще, есть откуда начать.

— Тогда, искусство терпения, — сказала она. — Начнем с некоторых элементарных упражнений прана и бинду для руки ног и для дыхания. Кисти рук и пальцы оставим на потом. Ты готов?

Ока опустилась на табуретку лицом к нему.

Фарадин кивнул, силой сохранив на лице ожидающее выражение, чтобы скрыть внезапный признак страха. Тайканик предостерегал его, что должна быть какая-то хитрость за предложением леди Джессики, что-то, затеянное Сестрами. «Нельзя верить, что она их покинула, или что они покинули ее». Фарадин прервал этот довод вспышкой гнева, о которой немедленно пожалел. Его эмоциональная реакция заставила его быстрее согласиться с предостережениями Тайканика.

Фарадин посмотрел на углы комнаты, на тонкое поблескивание самоцветов под нишами сводов. Все эти мерцающие штучки на самом деле не были самоцветами — все, происходящее в этой комнате, должно быть записано, и надо будет собранно и вдумчиво пересмотреть каждый нюанс, каждое слово, каждое движение.

Джессика улыбнулась, увидя направление его взгляда, но не выдала, что понимает, куда отвлеклось его внимание.

— Чтобы научиться терпению на Пути Бене Джессерит, — сказала она, ты должен начать с распознания сущностной, животной нестабильности нашего мироздания. — Мы называем природу — имея в виду все ее проявления, вместе взятые — Крайней Не-Абсолютностью. Чтобы освободить свое зрение и суметь распознать эту заданность изменчивости путей природы, вытяни руки перед собой. Посмотри на свои вытянутые руки, сперва на ладони, затем на тыльные стороны. Рассмотри свои пальцы, сверху и снизу. Выполняй.

Фарадин повиновался, но чувствовал себя глупо. Это ж его собственные руки. Он их знает.

— Вообрази, что твои руки стареют, — сказала Джессика. — Что они у тебя на глазах становятся все более и более старческими. Очень-очень старыми. Заметь, как суха кожа.

— Мои руки не меняются, — сказал он. Он уже ощущал дрожание в мускулах предплечий.

— Продолжай смотреть на свои руки. Сделай их старыми, такими старыми, как только можешь вообразить. На это может потребоваться время. Но, когда ты увидишь, что они состарились, обрати процесс вспять. Сделай их юными такими юными, как только сможешь. Превращай их по своей воле из младенческих в старческие, и так снова и снова, туда и обратно.

— Они не меняются! — запротестовал он. У него ныли плечи.

— Если ты потребуешь этого от своих чувств, твои руки изменятся, сказала она. — Сосредоточься на созерцании того потока времени, который тебе нужен: от младенчества к старости, от старости к младенчеству. Это может занять у тебя часы, дни, месяцы. Но это достижимо. Обращая туда и обратно зги изменения, ты научишься видеть любую систему как нечто вращающееся в относительной стабильности… только относительной.

— Я думал, я учусь терпению, — сказал он. В его голосе она услышала гнев, на грани разочарования.

— И относительной стабильности, — сказала она. — Это перспектива, которую создаешь через собственную веру, а верой можно манипулировать при помощи воображения. Ты обучен пока лишь ограниченному взгляду на мироздание. Теперь ты должен создать мироздание, тобой самим творимое. Это позволит тебе взнуздывать любую относительного стабильность ради твоих собственных целей, для любых целей, на которые ты будешь способен своим воображением.

— Сколько, ты сказала, на это требуется времени?

— Терпение, — напомнила она ему.

Невольная улыбка тронула его губы. Его глаза перешли на Джессику.

— Гляди на свои руки! — резко приказала она.

Улыбка исчезла. Взгляд его, переметнувшись назад, застыл в сосредоточенности на вытянутых руках…

— Что мне делать, когда мои руки устанут? — спросил он.

— Прекрати разговаривать и сосредоточься, — сказала она. — Если ты устанешь, остановись. Вернемся к этому после нескольких минут отдыха и упражнений. Ты должен упорствовать в этом, пока не преуспеешь. На твоем нынешнем этапе это более важно, чем ты даже можешь себе представить. Выучи этот урок — или других не последует.

Фарадин глубоко вздохнул, пожевал губы, воззрился на свои руки. Он медленно ими ворочал — вверх ладонями, вниз, вверх, вниз… Его плечи дрожали от утомления. Вверх, вниз… Ничего не менялось.

Джессика встала, подошла к единственной двери.

— Куда ты идешь? — спросил он, не отрывая взгляда от рук.

— У тебя это получится лучше, если ты останешься один. Я вернусь примерно через час. Терпение!

— Я знаю!

Она с мгновение внимательно на него смотрела. Какой же у него собранный вид. С щемящей сердце внезапностью он напомнил ей ее собственного утраченного сына У нее вырвался вздох.

— Когда я вернусь, — сказала она, — я дам тебе упражнения для снятия усталости с мускулов Посвяти этому время. Ты поразишься, когда достигнешь совместной работы твоего тела и твоих чувств. И она вышла.

Вездесущие стражи двинулись на расстоянии трех шагов за ней, когда она направилась в холл. Их благоговение и страх были очевидными. Они были сардукарами, трижды предостереженными о ее отваге, воспитаны на истории о своем поражении от Свободных Арракиса. Эта ведьма была Преподобной Матерью Свободных, Бене Джессерит и из рода Атридесов. Джессика, оглянувшись, увидела их строгие лица — путевые столбы ее замыслов. Она отвернулась, подходя в лестнице, спустилась по ней и через короткий коридорчик вышла в сад под окнами.

«Только бы теперь Данкан и Гурни справились со своими задачами», подумала она, ощутив гравий аллейки под ногами и увидев сочащийся сквозь зелень золотой свет.