Бродяга Гора - Джон Норман

Не теряя времени, я отбросил меч, вскочил на парапет и солдатиком прыгнул вниз. Полет с высоченной стены показался мне бесконечным. Потом я, словно свинцовый груз, на полной скорости врезался в обжигающе холодную воду, погрузился на всю глубину, прошил ногами слой донного ила и так ударился ступнями о дно, что испугался, не сломал ли ноги. В ушах шумело. Оттолкнувшись от дна, я рывком устремился наверх и спустя несколько мгновений, на которые как раз хватило воздуха в моих легких, вынырнул, задыхаясь и отплевываясь.

После того как мне удалось набрать воздуха и проморгаться, я поднял глаза на стену. Казалось снизу, что она вздымается чуть ли не до небес.

Лучники на ней еще не появились — ни одна стрела не упала в воду поблизости от меня. Пошевелив ногами, я убедился, что они не сломаны.

Наполнив легкие воздухом, я нырнул и поплыл под водой по направлению к прибрежным кустам и деревьям, окаймлявшим канал, ведущий к воротам. Моя голова вновь появилась над водной гладью уже среди прибрежных камышей, под прикрытием которых я снова присмотрелся к стене. Теперь на ней метались люди. Они понятия не имели, куда я подевался.

Отдышавшись, я снова нырнул, потом вынырнул и, повторив эту процедуру несколько раз, оказался на солидном расстоянии к северо-западу от цитадели. По моим прикидкам погоню должны были выслать к северо-востоку от канала, ибо там пролегал кратчайший путь к Виктории. Но даже если я и ошибся, у меня оставалась неплохая фора. Ворота крепости никак не удалось бы поднять быстрее чем за несколько минут. С выбором дальнейшего пути я пока не определился. Можно было, дождавшись темноты, перебраться через канал и двинуться прямиком в Викторию или же, не мудрствуя, отправиться к южному берегу Воска. Уж оттуда-то до Виктории добраться будет нетрудно — на реке всегда полно мелких суденышек.

Первым делом следовало увеличить разрыв между собой и возможными преследователями, а потому я не мешкая продолжил движение. Пребывание в ледяной воде не прошло даром: от холода у меня зуб на зуб не попадал, но зато я был бодр и в прекрасном настроении.

33. БОЕВЫЕ РОГА

— Мы рады тому, что твой меч теперь с нами, — сказал Каллимах.

Мы стояли на носу боевой галеры близ форштевня. Единственная мачта, опущенная и надежно принайтованная, лежала вдоль палубы между скамьями гребцов.

Наш корабль находился к востоку от большой заградительной цепи. Утро выдалось холодное, промозглое, и видимость из-за сильного тумана была очень плохой. Вода лизала обшивку, издали доносился крик невидимой речной чайки.

— Ты мог бы и не присоединяться к флоту, — сказал Каллимах.

— Мне здесь самое место, — возразил я.

— Ты и так рисковал жизнью.

— Только из-за того, что нас предали.

— Это верно, — согласился воин.

Так вышло, что вчера вечером я поднялся на борт «Тины», вышедшей из Виктории под началом капитана Каллимаха.

— Если Воскджар попытается прорваться за цепь, нам все равно не удастся его остановить, — угрюмо заметил Каллимах. — Нас предала Пегги, рабыня с Земли, принадлежащая Тасдрону, — сказал я.

— Ты уверен?

— Почти. Больше вроде бы некому. Вот как по-твоему, мог это сделать Каллистен?

— Исключено! — заявил Каллимах. — Я знаю этого человека. К тому же он принадлежит к нашей воинской касте.

Я посмотрел поверх планширов. И справа и слева по борту все скрывала от глаз плотная пелена тумана, сквозь которую время от времени проступали очертания двух других кораблей — «Миры» из Виктории и «Талендера» из Фины.

— К тому же, — заключил Каллимах, — он мой друг.

Было холодно.

— А как насчет Тасдрона или Глико? — спросил я.

— Тасдрон исключается, это совершенно не в его интересах. В конце концов, именно он возглавляет в Виктории тех, кто противится тирании Поликрата.

— Может быть, это все-таки Глико? — хмуро предположил я.

— Он не принадлежит к моей касте, — признал Каллимах.

— Как и Тасдрон, — указал я.

— Верно, — согласился Каллимах.

— В пользу Глико говорит то, что это он разыскал тебя в Виктории, чтобы привлечь к выступлению против пиратов, — заметил я.

— А против — то, что сейчас он не с флотом, — парировал Каллимах.

— Но ведь он отправился на восток, пытаясь заручиться там поддержкой нашего дела!

— Может, и так, — пожал плечами Каллимах, — только вот где она, эта поддержка? Что-то я не вижу никаких кораблей.

— Боюсь, Глико не добьется успеха, — сказал я. — Прибрежные города не доверяют друг другу, да и страх перед пиратами слишком велик. К тому же флот Поликрата находится сейчас к востоку от Виктории как раз ради того, чтобы не дать никому возможности оказать нам помощь. Я ведь говорил тебе об этом.

Каллимах промолчал.

— А почему ты сомневаешься в предательстве Пегги? — поинтересовался я.

— Она не могла ничего слышать, — буркнул воин неуверенно, а оттого сердито.

— Пегги находилась с нами в одном помещении, — возразил я, — так что слышать при желании могла почти все. Голова у нее, хоть она и рабыня, варит, и сообразить, о чем речь, ей ничего не стоило. Надо полагать, она выдала наши плану посланцу Рагнара Воскджара или другому пирату, который, посетив таверну, воспользовался ее услугами в алькове. Небось надеялась, что в награду за измену ей даруют свободу.

— Никто бы ее не освободил, — проворчал Каллимах. — Рабыня-изменница навсегда останется рабыней, только вот обращаться с ней будут не в пример более сурово.

— Откуда ей знать, что к чему, она ведь с Земли.

Горианские обычаи настолько отличаются от земных, что проникнуться здешними традициями можно, лишь проведя на Горе долгие годы. Но одно очевидно: с рабами на Горе церемониться не принято.

— Может быть, нас выдал кто-то из людей Каллистена или Амилиана? — предположил Каллимах.

— Ты же сам не раз и не два твердил мне, что члены воинской касты неспособны на предательство, — раздраженно промолвил я. К тому же у них практически не оставалось времени, чтобы связаться с врагом. Как ты не понимаешь — кроме этой рабыни выдать нас было некому!

Упорное нежелание Каллимаха признать виновность Пегги заставило меня заподозрить, что он тоже к ней неравнодушен.

— Да, больше некому, — угрюмо и неохотно согласился воин. Тон его и выражение лица произвели на меня странное впечатление. Такое, будто предали не нас всех, а лично Каллимаха.

Я попытался посмотреть вперед, но туман не позволял увидеть что-либо дальше корабельного носа.

— Если нам повезет и мы выберемся из этой переделки живыми, я сам прослежу, чтобы с предательницей поступили как подобает! — пообещал Каллимах.