Избранное - Ван Мэн

Представьте, что вы однажды, оказавшись в этой бурой песчаной низине, покрытой пятнами мутного солончака, разодрали себе горло и увидели капли крови, которые, упав на землю, расцвели цветками персика. Ваш нос почуял солоновато-кислый запах, и на какое-то мгновение вы почувствовали резкую боль. Но она, возможно, показалась вам даже немного приятной, потому что перед смертью вы ощутили сладость жизни, которая не потеряла для вас колдовской силы.

Ни Учэн, погруженный в забытье, разрывает себе артерии, но ему нисколько не больно, потому что в них нет крови, в них не пульсирует живая алая жидкость, она не льется, даже не сочится. На поверхности по капелькам выступает не кровь, а какое-то вязкое мутное жидкое вещество…

Дорога обрывается вниз. С двух сторон стеной высятся скалы, солончаковая почва рассыпается под ногами и не утаптывается. Дорога вьется по узкому ущелью, в котором едва могут разъехаться две повозки. Ни Учэн тянет за собой тележку. Впереди, ему навстречу, едет вторая. Обе тележки не могут разъехаться. Дорога забита — пробка! Разъяренные пешеходы орут: «Разнесем их в пух и в прах!»

Разнесем в пух и в прах! В солончаковой пыли валяется огромное, более чем в чжан[147] высотой, каменное изваяние бога Цзиньгана, высеченное еще во время Танской династии и испокон веков стоявшее в их родном селе. …Ноги проваливаются в мягкий, податливый песок. Ветер, никогда не прекращающийся ветер… Он, Ни Учэн, появился на свет в пустой, давно забытой им комнате, где судьба предначертала ему взять на себя все грехи и страдания. Ему предназначено в жизни лишь гнить и умирать. Ха-ха-ха!

Ни Учэн, еле передвигая ноги, добрался до дома. Он выглядел очень скверно и был темнее тучи.

— Что с папой? — услышал он голос Ни Пин. Она обращалась к матери.

— Не твое дело! — последовал ответ Цзинъи.

Во время ужина Ни Цзао, словно нарочно, засыпал его вопросами, в основном политического характера, которые, по всей видимости, впервые в жизни вызвали у мальчика интерес.

Папа, как, по-твоему, японцы хорошие люди или нет?.. Японцы захватили часть Китая, они издеваются над китайцами. Но в то же время японцы очень передовая нация, и потому они сильные. Значит, нам необходимо быстрей меняться… А кто такой Ван Цзинвэй?.. По-моему, его дело дрянь!.. К примеру, решил ты пойти от арки Сисы до Дундань. Ясно, идти напрямик будет короче, только прямой дороги нет. На пути стоят дома, пройти нельзя, поэтому тебе приходится делать крюк…

А еще говорят о каком-то Цзяне[148]…

О Цзян Цзеши? Он сейчас руководит антияпонским сопротивлением. Он — вождь Китая. Думаю и надеюсь, что он добьется успеха.

А еще есть Восьмая армия, коммунисты… Мао Цзэдун, Чжу Дэ — крупные фигуры и удивительные. Они говорят о коммунизме, о коммунистических идеалах. Дело это необычное, и претворить его в жизнь трудно. Оно потребует огромных жертв!

А что такое Советская Россия?

Советская Россия — самая мощная в мире страна. Там сейчас существует пятилетний план, который сделает страну еще более сильной и могучей…

Если так… кто же все-таки прав? Все правы, что ли? А почему наши ребята говорят, что Ван Цзитан — предатель? А тебе тоже нравятся предатели или нет?

«Какая глупость!» — Ни Учэн разозлился. По правде говоря, он еще и сам не успел во всем толком разобраться. Вопросы сына вызвали у него еще большее беспокойство и растерянность. «Лучше быть собакой в годы великого мира, чем человеком в пору смут!» Почему ему довелось родиться именно в такую смутную пору? Почему он появился на свет не только в беспокойное время, но и в самой неблагополучной семье? Вот уж истинно: «Взываю к Небу, но оно безответно; хочу плакать, а слез нет!»

— Я давно тебе твердила: не любопытствуй, — бросает мать сыну.

Ни Цзао, склонив голову набок, смотрит исподлобья. На его лице выражение озадаченности и сомнения. Ответы отца его нисколько не удовлетворили.

Мальчик, как и его сестренка, часто подсмеивается над страстью отца вкусно поесть и над другими его привычками и чудачествами, которые отдают позерством и манерностью. От матери он нередко слышит обидные для отца слова о том, что тот не заботится о доме. Что до разных крупных вопросов, например научных или касающихся важных событий в жизни страны, то Ни Цзао полностью доверяет отцу и даже испытывает к нему чувство большого уважения. Он проникся к отцу еще большим почтением, когда увидел, что тот на протяжении нескольких месяцев занимается переводом какой-то иностранной статьи. Но нынешние его ответы на вопросы и его неожиданный гнев заметно умалили авторитет отца в глазах сына. Ни Цзао почувствовал замешательство отца из-за того, что тот не в состоянии дать ему ответ. Да, он не может ему объяснить все как следует. В словах отца («Какая глупость!») ему послышались испуг и раздражение. Он был разочарован. Ему стало стыдно за отца.

Выражение лица сына повергло Ни Учэна в еще большее замешательство. Он не знал, куда ему деваться. Удивительно! Он живет в такое беспокойное время, но даже не задумывается над теми вопросами, которые почти ежедневно преподносит жизнь. Он не пытается на них ответить — даже самому себе. А ведь это важные политические проблемы, которые тесно взаимосвязаны. Ни Цзао был первым, кто одним махом выложил их перед ним. Ему сейчас от них никуда не уйти. Но в ответах Ни Учэна не только нет логики, они были сумбурными и бестолковыми. Если послушать со стороны, то его слова — сплошное лицемерие, только несколько приукрашенное. А сам он чистейшей воды идиот. В его голове вместо мозгов одна труха. Этот мальчишка загнал его в угол — в тупик! Ни Учэн смутно ощущал постыдность положения, в котором очутился.

Два часа назад он торжественно заявил адвокату, тому самому, что не взял денег: если гору, которая давит на него, уберут прочь, он сможет добиться успехов на стезе политической и военной. Какая там политика, какая армия?! Все это несусветная ложь!

Никто раньше не говорил с ним на эту тему, а он сам даже никогда не пытался ответить на эти вопросы. Что же ему делать?

Какая дурость!

Спустя много лет, после того, как отшумел гром многих и разных событий, в Китае наступило Освобождение, а в деревне прошла земельная реформа, после многих перемен, происшедших в жизни, Ни Учэн вдруг осознал рабью сущность своей души — души помещика, живущего в солончаковых низинах. Эта рабья душа живет в нем, как мозг в костях. «Деревенские мошенники боятся высоких стен, городской мошенник боится суда!» «Когда бьет чиновник, то простой смертный не обижается, как и сын не испытывает стыда, получив затрещину от родного отца». Кстати, о чиновниках, включая и таких, как Ван Цзинвэй. При одном их упоминании у всех крупных и мелких помещиков, проживающих от обители Девы Шэ и до урочища Задний след, от страха подкашиваются ноги!

Разумеется, Ни Учэну хорошо известно, что тысячи и тысячи благородных людей, его соотечественников, в свое время проливали кровь на полях сражений с врагами, отдавали жизни во имя революции. Они были одержимы решимостью спасти Отечество. Он знал имена Юэ Фэя, Лян Хунъюй, Вэнь Тяньсяна, Ши Кэфа, Линь Цзэсюя, Сунь Ятсена[149]. Но все эти люди жили когда-то очень и очень давно; что до меня, то я совсем не святой — этой фразой он сразу же отрезал путь к настоящей патриотической деятельности и революции. Единственное, на что он был способен, — это плыть по течению и все больше опускаться на дно…

Спустя три дня он услышал добрую новость: ему предлагали вполне приличное место работы. Чаоянский университет приглашал его на должность преподавателя логики сразу на двух факультетах: педагогическом и философском. Каждую неделю у него будет шесть лекций, вполне приличная зарплата — даже несколько выше той, что он получал в Педагогическом университете. Эту работу он получил в результате многочисленных хлопот и непрестанной беготни, после своих и Цзинъи бесчисленных просьб к приятелям и друзьям и неоднократных подношений. Очень ему помог их земляк, директор глазной клиники «Свет» Чжао Шантун. Цзинъи была невероятно счастлива — заработок мужа стал намного выше того, который он получал за те чужие уроки, когда он кого-то замещал в школе. А насколько эта работа надежнее, чем перевод никому не нужных статей! По всему видно, что у ее третьего дитяти будет счастливая судьба. Оно еще не появилось на свет, а уже многое переменилось в их жизни. Непутевый наконец образумился…

Официальное приглашение Ни Учэна на работу пришло в тот момент, когда его не было дома. Цзинъи пришлось пережить эту радость в одиночестве. И вдруг крик:

— Вторая сестрица! — Ее звала соседка — Горячка. Она торопливо вбежала в дом, влетела как вихрь, вся всклокоченная, с растрепанными волосами. — Хочу тебе кое-что сообщить — только тебе одной!