Planescape: Torment: "Пытка Вечностью" - Рисс Хесс

 — Такое питье... любой все за него отдаст, так?

 Я кивнул без колебаний.

 — Да, любой...— Его хитрая ухмылочка внезапно стала другой. Меня начало охватывать чувство ужаса, и вместе с тем я страстно жаждал отведать еще кроваво- красного вина...

 — Да, да...— улыбался старик, его желтые глаза сверкали. — Человек все отдаст, станет рабом этого напитка... даже самое страшное, самое невообразимое злодеяние... в чем ты скоро убедишься, мой новый слуга.

Я припомнил все, что я узнал о своих прежних инкарнациях, и как, с небольшими исключениями, узнавал правду о себе самом. Мне не нравились мои собственные действия, не говоря уж об их последствиях, но я с ужасом осознал, что, возможно, обречен их повторить. Когда- нибудь я вновь потеряю память и начну все заново. Я должен найти способ разорвать этот круг, раз и навсегда.

45. Увязывая концы воедино

Хоть находиться в сенсориумах и было донельзя интересно, толку от них для меня мало. Потому я решил вернуться в Бордель Интеллектуальной Страсти и доложить об успешном исполнении некоторых поручений.

 Я отыскал Джульетт и рассказал о неудачной попытке заставить ее молодого человека ревновать. Я предложил ей открыто поговорить с парнем о дальнейших отношениях. Она обещала попытаться, но я сомневался, что она действительно это сделает.

 Зайдя к Долоре, я передал ей ключи от ее сердца — в буквальном смысле. Я узнал о ее истинной природе от самого создателя Весельчака, и, сознавая, что разговариваю с магическим конструктом, попросил ее поведать о себе.

 — Весельчак никогда не рассказывал в подробностях, как он меня создал. Я мало что знаю о том, что внутри моего тела, так же как и ты мало знаешь о своем. Внешне, однако, я — женщина человек во всех отношениях... не считая оболочки и температуры моего тела. Это удовлетворит твое любопытство?

 — А что же твой разум, твои эмоции?

 — Они для меня такая же тайна, как и для любого человека. Когда я впервые оказалась здесь, я не понимала эмоции, а своих у меня не было. Теперь у меня есть... чувства... хоть я только начинаю постигать их.

 — А зачем нужны эти ключи?

 — Могу предположить, что Весельчак сделал их для того, чтобы я не покинула его, пока он не устанет от этого эксперимента. И теперь, когда они у меня, я могу свободно развивать собственные эмоции.

 Я спросил ее о молчащей девушке. Долора отвечала:

 — Ее зовут Экко. Голос ее — да и все остальные средства общения — были похищены и уничтожены. Некогда голос Экко превосходил своим очарованием глас возлюбленной божества Парамиши. Парамиша, ревнуя, выкрал голос Экко, запечатал его в хрустальном сосуде и кинул в пасть мегогаламдраги. Отныне голос Экко навсегда утерян для нее; лишь новый голос вновь вернет ей способность к общению. Я знаю это, потому что однажды сама общалась с возлюбленной Парамиши.

 Я навестил Экко и спросил, не потому ли она не говорит, что голос ее украден. Когда она кивнула, я сказал, что купил язык демона в магазинчике странностей, думая именно о ней. Я также сказал, что должен поместить его в ее рот, ибо это может вернуть ей способность говорить. Попросив верить мне, я решился на эксперимент.

 Она кивнула и взяла бутыль у меня из рук. Она вытащила отрезанный язык из жидкости и, стараясь не рассматривать, поместила себе в рот... неожиданно, глаза ее расширились, а между губ разлилось красноватое сияние.

 Я с тревогой вопросил, все ли с ней в порядке. Экко раскрыла рот, закрыла его, снова раскрыла... и заговорила!

 — Я... Я могу снова говорить! Ох, радость какая! Я... ДА ПРОВАЛИСЬ ТЫ В САМУЮ ТЕМНЕЙШУЮ ИЗ ЯМ, ТЫ, ВОНЮЧИЙ ЧЕРВЬ! ПАДИ ПРЕДО МНОЙ НА КОЛЕНИ, НАСЕКОМОЕ!

 — Ух ты! — обрадовался Морти. Экко вскрикнула и закрыла рот ладонями... В глазах ее плескалась паника.

 — Наверное... все дело в языке демона, — пробормотал я, пряча глаза.

 Медленно, она опустила руки и кивнула.

 — Наверное, я должна СОЖРАТЬ ТВОЕ ТОЩЕЕ ТЕЛО И ЗАБРОСИТЬ ДУШУ В БЕЗДНУ НА ВСЮ ВЕЧНОСТЬ! ТЫ БУДЕМ МОИМ БОЕВЫМ РАБОМ ДО ТЕХ ПОР, ПОКА ВРАЩЕНИЕ ПЛАНОВ НЕ ОСТАНОВИТСЯ! ТЫ МОЙ, МО...— Экко вновь закрыла рот и начала тихо всхлипывать.

 Я вспомнил о еще одном предмете, продававшемся в магазинчике странностей, и пообещал Экко, что непременно скоро вернусь. Конечно, когда я ворвался в магазин и потребовал эту вещь, Врищика, видя мое нетерпение, немедленно взвинтила цену. И мне пришлось заплатить требуемую ее сумму.

 Вернувшись в бордель, я вновь отыскал Экко и произнес:

 — Попробуй слезы дивы... они должны пресечь сквернословие языка.

 Она кивнула, улыбнувшись сквозь слезы, и забрала у меня фиал. Экко потрясла его, выдавив на язык несколько синих капель.

 — Мне... мне кажется, слезы работают. Да... работают! Я снова обладаю голосом... о, как я вам благодарна! — Экко сжала мою руку и благодарно склонила голову, из глаз ее лились слезы радости.

 Прошло несколько минут, прежде чем она взяла себя в руки и смогла говорить со мною, столь велико было ее счастье. Она промолвила:

 — Я не могла говорить слишком долго. Большинство клиентов приходили ко мне, желая выговориться, ища внимательного и понимающего слушателя, который не перебивал бы их излияния. Теперь же, когда я снова могу говорить, не знаю, пришло ли время двигаться дальше— оставить бордель и стать Чувствующей.

 Я также поинтересовался, знает ли она Равел Источник Головоломок. Экко кивнула и понизила голос:

 — Вообще-то знаю... она не только существует, у нее и дети есть!

 — У нее... что?! — поразился я до глубины души.

 — Одна из них бывает здесь временами... Кесай - Серрис. Она — ребенок Равел, как бы ей не противно это сознавать. Но кто может ее винить? — Она помедлила немного, размышляя. — Она никогда не признавала этого, но я уверена, что это правда.

 Я не знал, как эти сведения могут помочь мне, и подозревал, что Кесай - Серрис расстроится, если я стану приставать к ней с расспросами. Поблагодарив Экко за помощь, я двинулся дальше.

 Припомнив купленную маленькую игрушку, я направился к пребывающим в борделе модронам, поинтересовавшись у одного из них, в чем назначение этого предмета. Он отвечал, что это — портальный куб, и его можно активировать, установив конечности в определенные положения. К сожалению, как раз их он и не знал.