Позывной ’Грэй’ - Хельга Дюран

городе. Я не умела им пользоваться совершенно, тыкала на кнопки наугад.

— Давай я? — забрал у меня приборчик Серёжа.

Он быстро измерил фон и повернул дозиметр экраном ко мне, чтобы я могла увидеть цифры.

— Это же норма? Я правильно понимаю?

Я хотела доказать мужчине, что здесь не так опасно, как он утверждает.

— Уровень условный.Стоитподняться ветру и принести с собой немного пыли, как фонскаканётдо небес! Помнишь Вано? Он провёл на реакторе всегопару часов.Этого былодостаточно, чтобы получить сильнейшее облучение. Я не хочу стать, как Вано.

–Это былодавно! — продолжала спорить я. — Тогда не было саркофага.

— Чёрт, а знаешь, я ведь тоже писал заявление, чтобы стать ликвидатором. Мы тогда все писали, патриотысраные. Стальной — самое последнее место, где я мечтал оказаться.

— Ну, прости, если наши мечты не совпадают, — обиделась я на Серёжу.

Мы только приехали, а ему не терпится уже свалить отсюда? Я злилась на полковника, но в то же время была рада тому, что он здесь. Вдвоём веселей.

Только поэтому? Нет,ябыла рада, чтоонрасстался сосвоейсисястоймымрой, бросил войну радименяи приехал. Значит, я для него дорога?

Моя самооценка вознеслась на небеса.Япростила Серёже всютуболь, чтоонмнепричинил. Затедни, чтояпровела унегов плену,онменябудто через мясорубку пропустил. Весь мой мир встал с ног на голову.

Грэйвыпотрошил меня, как чучело, а потом начинил особенной начинкой. Ни один человек не был так жесток со мной намеренно.

Я была благодарна Серёже за это. Новая начинка быстро прижилась, потому что настоящая. Она была из моих собственных ощущений, мыслей и убеждений, а не навязанной кем-то. Я обрела целостность. Пусть она мне дорого обошлась, но отказаться от неё уже невозможно.

Мы загнали машины водвори заперливорота, потом унесли трупволкаподальше отдома, чтобыонне завонял, да и привлекать внимание других животных не было надобности. Неизвестно, кто ещётутводится.

Серёжа больше не пытался меня поцеловать, но я втайне надеялась, что, возможно, уже сегодня он займётся со мной любовью. От этой мысли меня накрывало неконтролируемой похотью. К чёрту всю высокопарную хрень! Я хочу этого мужчину! И мне не стыдно за это!

Было только волнительнооттого, что это будет мой первый раз. Каково это, когда впервые впускаешь в себя мужчину? Не слишком ли больно? А как Серёжа отнесётся к моей девственности? Оценит или ему всё равно? Это всё, что меня смущало.

По очереди мы с Серёжей сходили в баню.Япереоделась в свою детскую одежду, найденную вкомоде, аСерёжедала папину майку и штаны. Они былиемувелики, поэтомуонвыглядел забавно.

Одежда и постельное бельё хорошо сохранились.Япостелила Серёже на диване в зале.Яне могла знать наверняка, что мы будем спать вместе, поэтому на всякий случай расправила свою кровать в детской.

Серёжа принёс из бани горячей воды и помог мне протереть в доме пыль. Мы открыли окна, чтобы проветрить комнаты, и стало легче дышать.

В подполе я нашла несколько бутылок самогона. Не очень романтичный напиток, но выбирать было не из чего.

Мы сидели на кухне,так, каккогда-то мама и папа здесь обедали, когда я предложила Серёже выпить. Теперь и я взрослая. Могу и самогона тяпнуть.

— Ань, я не пил почти год. Если сейчас вмажу, меня вырубит махом, — предупредил меня Серёжа. — Не хочу, чтобы мы погибли по глупости. Это моя ответственность.

Я заметила, с какимвожделениемсмотритмужчинана спиртное, и мне сталоегожалко. Пусть бы выпил, душуотвёл? А как же наш секс? Я не хочу спать с пьяным мужчиной. Хочу, чтобы всё былопо правде, по-настоящему.

— Тебе не кажется, что тычересчурответственный? Спи, — пожала плечами я. — Я тогда не буду пить и посторожу тебя.

Серёжу не надо было уговаривать. Он сразу жеухватился за бутыль и налилсебе полстакана самогона.

— У меня были другие планы, — извиняющимсятономпризналсяполковник. Неужелиондумает о том же о чём и я? — Но спасибо,Нюрка! За тебя!

Серёжа залпом опрокинул в себя стакан даже не поморщившись, а потом потянулся к тушёнке. Я смотрела, как он трескаетсухпаёк, вспоминая о том, как выделывалась в лагерекижан, не желая питаться вражескими продуктами. Смешно, ей-богу.

— Знаешь, Ань, что я думаю? Если с удостоверением Рихтер прокатило на нашем посту, то и уберлессовможет прокатить, — сказал изрядно захмелевший Серёжа. — Я сейчас! — он выбежал из дома, а потом вернулся на кухню и положил передо мной настолвизитку какого-то ВиктораОдинцова. — Выучиегономер наизусть. Память никогда не подводит. Перейдёшь через границу и свяжешься с ним. Он обещал помочь.

— Кто это вообще?

–Берлесскиймафиози.Ядоговорюсь с нимнасчёттебя?

— А ты?Ябез тебя никуда не поеду!

— Поедешь! — отрезалГрэй. — Если есть такая возможность, ею надо воспользоваться!

— А если не прокатит? Если меня арестуют, возьмут тест ДНК?

— Журналистов проверяют через раз.Тем более, чтоты девочка, может, повезти. Я что-нибудь придумаю. До завтрашнего вечера есть время.

— Что? Я не хочу уезжать так быстро! Зачем нам вообще куда-то ехать, Серёжа? Разветутплохо?

–Туточень плохо! Хочешь, чтобы у нас дети зелёными родились?

Я задохнулась от возмущения, потому что ни о каких детях не думала. Какие могут быть дети, если мы сами едва живы?

— Я спать! — объявил Серёжа. — Спасибо за обед, дорогая!

Он чмокнул меня в губы и, пошатываясь, ушёл в зал.

Я растерянно проводила мужчину взглядом, а потом вернулась к визитке. РазСерёжасказал выучить номертелефона, значит, так и надо сделать, чтобыонотвязался.

Надеюсь, он нам никогда не пригодится, потому что уезжать из Стального я вообще не собиралась.

Глава 63. Сергей

Я проснулся оттого, что выспался.

Невероятное чувство! Впервые за долгое время я почувствовал себя хорошо. Мне ничего не снилось. Абсолютно ничего. Даже Игорёк не просил попить, что самое удивительное.

Боялся, что похмелье настигнет меня при пробуждении, но самогон оказался хорошим, даже голова не болела. Мысли были ясными и чистыми, на душе покой. Ни тревог, ни сомнений — истинная благодать.

Пахло женскими духами. Старинный запах, но нежный и запоминающийся. У мамы были такие духи, когда я только пошёл в школу. Однажды я заправил ими высохшие фломастеры, за что получил хороших таких пиздюлей от отца. Эти духи перестали выпускать, и они исчезли из продажи. Мама была так расстроена! Зато, потом мои рисунки и пенал ещё долго пахли мамой.

Солнце, пробивающееся через занавески, было красным. Я поднял руку, чтобы посмотреть который час, и зацепил ею Нюрку.

Она дрыхла у меня под боком без задних ног. Потрясающий караульный! Я не смог сдержать