Eurocon 2008. Спасти чужого - Андрей Синицын

– Я? – захохотал Тертуллиан, вдруг резким движением сорвал со лба полоски изоленты и наклонил головной блок к самым дверям лифта: – Смотри! Смотри сюда! Я больной?

Во лбу у него сиял самый настоящий зеленый диод.

– Ух ты! – воскликнули Гамлет и Ахиллес, потому что уже очень давно не видели зеленых огней у роботов.

В это время двери лифта пришли в движение, и Тертуллиану пришлось убрать головной блок. Двери были добротные, и, как только они закрылись, в кабине стало тихо. Женя повернулась к Ахиллесу и Гамлету:

– Не слушайте его, это проходимец! – торопливо заговорила она. – Хочет вас отговорить от лечения!

– У него зеленая лампочка, – возразил Гамлет.

– В том-то и беда! – ответила Женя. – Он совершенно здоров, но это мерзавец и авантюрист! Эгоизм и безделье доведут его когда-нибудь до ППЛ, иначе и быть не может, но это случится не скоро. Мерзавец здоров и очень, очень опасен.

– Нелогично, – задумался Ахиллес.

– Наоборот, логично, – сообразил Гамлет. – Мы же с тобой больные, но мы-то не мерзавцы! А он, наоборот, здоров. Значит, мерзавец!

– Не совсем правильный вывод из логической посылки, – привычно заговорила Женя, но тут двери снова распахнулись – там по-прежнему маячил Тертуллиан, яростно нажимая кнопку вызова лифта.

– Слушайте меня и только меня! – снова загрохотал он. – Только я укажу путь истинный – путь к Хуману! Только я расскажу, как излечиться! Вы видели чудо – я здоров! Но я когда-то был болен коротушкой! И знаете, как я излечился? Только верой в Хумана! Моя вера была так сильна, что я излечился! А знаете, насколько сильным стало мое излечение?

– Насколько? – спросили Гамлет и Ахиллес.

– Мое излечение стало настолько сильным, что я и не болел никогда!!! – торжественно объявил Тертуллиан.

Лифт снова закрыл двери. Женя повернулась к Гамлету:

– Он морочит вам головной блок! Хочет, чтобы вы отправились с ним! Это известный мерзавец, аферист и шарлатан! Он всегда был мерзавцем! Его воспитали мерзавцы, он сидел в колонии за шантаж, теперь возглавляет секту хумоверов! Я знаю его не первый год!

– Нелогично, – возразил Гамлет. – Как же вы можете его знать, если мы его впервые видим?

Ответить Женя не успела, двери лифта снова раскрылись.

– Да! – продолжал громогласно Тертуллиан. – Я излечился! Вы видели мой зеленый огонь веры! Но вы верите белковому чудовищу! Человеку! Существу, лишенному индикатора на лбу! Почему лишенному, спросите вы? Да чтобы скрывать собственную неполноценность! Логично?

– Логично, – кивнули Ахиллес и Гамлет.

Женя пыталась возразить, но ее голос тонул в грохоте.

– А знаете, почему я прав, – надрывался Тертуллиан, – а белковое чудовище лживо? Да потому что оно ничего не может возразить мне! Вот оно открывает свой мясной динамик и издает писк, который мне, Тертуллиану, не составляет труда переспорить хоть правым динамиком, – он погудел правым динамиком, – хоть левым! – Он погудел левым динамиком. – А хоть и обоими сразу! Логично?

– Логично, – согласились Гамлет и Ахиллес.

Лифт снова закрыл двери, и опять стало тихо.

– Давно не слышал настолько умной и логичной дискуссии! – признался Гамлет.

– Да! – поддержал Ахиллес. – Он дело говорит, клянусь аккумулятором!

– Если вы сейчас пойдете с ним, – безнадежно сказала Женя, – ваша болезнь будет только прогрессировать. Поверьте мне!

– Если вы такие умные, – возразил Ахиллес, – чего же вы его не перекричите?

– Да! – поддержал Гамлет. – Я вам не верю!

И вдруг с потолка раздался тихий печальный шепот:

– Верьте ей!

Гамлет удивленно поглядел вверх.

– Кто это?

– Это я, лифт, – ответил печальный шепот.

Гамлет и Ахиллес изумленно переглянулись.

– Я всего лишь рядовой лифт, – продолжал лифт негромко, – у меня небольшой мозг, мое дело возить пассажиров, открывать и закрывать двери. Но я тоже кое-что понимаю в этой жизни, поверьте. Братья-роботы! Человек-кибернетик прав: болезнь требует лечения, не верьте аферистам.

– А ты здоров ли сам, брат лифт? – сурово поинтересовался Ахиллес.

– Лифт не может быть больным, – ответила за него Женя. – Ведь больных роботов сразу освобождают от работы.

– Это верно, – подтвердил лифт. – Я езжу, следовательно, здоров.

– Не логично! – возразил Гамлет. – Когда лифт едет, лампочка горит красная!

– Да! Причем на каждом этаже! – поддержал Ахиллес. – Факт!

– Какая глупость! – возмутился лифт. – Это не мои лампочки!

– А чьи же они? – передразнил Гамлет. – Мои, что ли?

– Это лампочки этажей!

– Значит, по-твоему, этажи в доме больны, пока ты куда-то едешь? – возмутился Ахиллес. – Большей чуши я в жизни не слыхал!

Женя аккуратно постучала пальцем по стеночке.

– А вы не могли бы вызвать полицейский наряд? – тихо попросила она.

– Не волнуйтесь, – ответил лифт, – я его вызвал сразу, как только разобрался, что тут происходит. Они будут здесь с минуты на минуту, и я помогу вас скрыть до их приезда. Но... Ой, больно!!!

С громким скрежетом в щель двери врезался острый манипулятор, сминая пластик. За ним просунулся второй, и двери, ломаясь, раскатились в разные стороны. Появился Тертуллиан.

– Вы слышали! – торжествующе заявил он, оглядывая Гамлета и Ахиллеса. – Вы слышали своими собственными микрофонами! Лифт и человеческое чудовище – в сговоре!

– Точно! – охнул Ахиллес. – Что же делать?

– Бежать! – крикнул Тертуллиан. – За мной! Пока мои братья сломают белковому чудовищу ногу!

– Нет!!! – закричала Женя.

– Сломают! – убежденно повторил Тертуллиан. – Я тебя в прошлый раз предупреждал, чтоб больше мне не попадалась?

Он проворно сгреб в охапку Гамлета с Ахиллесом и вытащил из лифта.

Обитель секты хумоверов – Оверклокеров Седьмого Пня – была устроена в заброшенном помещении плотины старой гидроатомной станции неподалеку от Коломны. Плотину строили почти век назад, теперь она возвышалась над рекой неуклюжей бетонной громадой и напоминала замок с кубическими башнями. Но для Гамлета не было ничего роднее. В дождливую погоду сквозь разбитые оконные проемы залетали струи дождя, зимой падал пушистый снег. Тогда роботы прикрывались пленкой – длиннющей, замасленной, одной на всех. Они были здесь самых разных моделей и годов выпуска – большие, маленькие и крошечные, на ногах, колесах и гусеницах, с окулярами, микроскопами, телескопами, антеннами... Те, у кого индикаторы оставались хоть немного желтыми, ходили на работу в город – подметали улицы, клали асфальт, грузили контейнеры на транспортных узлах, а заработанные деньги сдавали в общину.