Драконье Солнце - Варвара Мадоши

Глава 9. Святая источника

Слушай,Ты пой мне,И это будет моей болью,Это будет моей любовью.Я услышу все, что ты мне споешь.Может, это станет моейЛожью,Перепутать совсем не сложно,Что такое правда, что ложь.

Записки Астролога

Место было очень красивым. По обочинам уходящей в сторону от большака дороги росли клены, почти смыкаясь вершинами, и дорога тянулась словно в тоннеле из ветвей. К тому же здесь, между двумя холмами, какое-то время можно было ехать почти прямо: будто заходишь в храм Святой Семерки и медленно, торжественно приближаешься к алтарю вдоль нефа, а над головой у тебя — величественное скрещение арок, изящные ниши апсид…

Чепуха какая. Еще не хватало сравнивать природу с божьими храмами…

Кстати, рассказывают, когда архитектор Юлиус веков пять назад построил первый собор по новому образцу — его чуть ли не сам Ахура-Мазда испепелил. Чтобы неповадно было отступать от прежнего канона. А потом ничего, понравилось. Даже во вкус вошел. С тех пор все храмы Семерке возводятся так и только так — с крутыми, изломанными линиями, чтобы божественная мощь возвышалась перед человеком недосягаемым идеалом.

Здесь же — ничего подобного. Привстань в седле — и свободно достанешь нижних веток вытянутой рукой. Под особо низкими даже пригибаться приходится — по крайней мере, нам со Старом.

Сейчас, сразу после полудня, было по-летнему жарко, даже душновато. Пахло зеленью — вода, наверное, близко — корой и пылью. Стар даже какую-то песенку себе под нос напевал — я прислушался и разобрал что-то про пастушку и рыцаря, причем в действии активное участие принимали гуси. Напевать он принялся после того, как накинулся на меня с расспросами и успел понять, что без толку — ничего полезного я ему не скажу. Он все пытался выведать, не оракул ли эта святая, и какого бога, а если оракул, то какого горячего рожна мы у нее забыли, если я и сам предсказатель?… На все я отвечал только: «Расскажу позже». Никакой особенной причины для молчания у меня не было, можно было бы и рассказать… но рассказывать придется долго, и лучше, чтобы он сперва сам с ней познакомился. А то предвзятость из нашего бравого милорда похлещет через край.

Наконец, дорога свернула налево, и дальше уже начала вилять, как все нормальные дороги. Лес вокруг пошел не только кленовый — самый разный, очень даже смешанный. Потом начали все чаще попадаться березы. Потом между березами засверкали яркие солнечные просветы, и мы выехали на берег реки.

— Здесь брод, — сказал я. — На лошадях перейдем, не замочив сапог.

Вия только пожала плечами и направила Гая вперед. Стар последовал ее примеру.

На том берегу дорога убегала дальше, в холмы, но мы свернули на тропу чуть поуже, что шла берегом. Так мы поднимались вверх по течению, пока не увидели текущий в реку с пологого холма ручей.

— Вот теперь не заблудимся, — сказал я. — Дальше, вверх. До самого Источника.

Я старался не показать, что на душе у меня тревожно: меня настораживало, что мы до сих пор не встретили ни одного паломника. Когда я здесь был в прошлый раз, они кишмя кишели… Впрочем, тут же успокоил я себя, я-то был тут в середине лета… А сейчас — конец, как раз начало уборки урожая. Небось, ни у кого нет времени приходить к провидице…

Все-таки одного паломника мы встретили, но уже ближе к источнику — какой-то нищий, опираясь на палку, ковылял по тропе. Услышав звук копыт, он посторонился, и стоял на обочине, провожая нас слезящимися, прищуренными глазами.

Когда-то источник был обыкновенным, пробивающимся из земли родником, вокруг которого растекалась небольшая лужица. Однако с тех пор чьи-то руки уже успели обвести источник кругом камней, так что получилось что-то вроде большой чаши для омовений, какие иногда используют в храмах. Источник осеняли ветвями молодые дубы, земля между которыми была вытоптана до черноты — даже трава здесь не росла. Паломники… Я знал, что дальше, в лесу, левее и ниже по склону, выстроено несколько шалашей и землянок для тех, кто подолгу обитал тут. У самого источника задерживаться было не принято. Одна Святая могла сидеть здесь часами.

У источника было очень тихо, только вода журчала. Возможно, это самое тихое место на всей нашей планете.

Святая жила чуть выше в гору. Там земляной покров холма прорывался гранитным выворотом, и в одном месте расщелины сливались в приличную пещеру. Несколько приближенных Святой, из тех, кому она позволила не уходить, устроили себе землянки у подножия этой скалы.

Сегодня Святой на месте не было. Впрочем, какая-то женщина все равно стояла около каменной чаши и глядела на воду. Солнце падало сейчас таким образом, что вода отбрасывала на листья дубов крошечные радуги и, казалось, светилась сама по себе. У женщины в ушах были серьги с бриллиантами… Так вот, они казались тусклее.

О знатности женщины говорили не только эти серьги, не только ее блио темно-красного бархата, из широких прорезей рукавов которого выглядывала светло-сиреневая шелковая камиза, не только ее головной убор — не слишком высокий, чтобы не мешал в лесу, но все же, все же… Главным в ней была стать. Так ровно и прямо держать спину умеют только потомственные аристократки. Тетя Ванесса, например, умела. А мама — нет.

Еще к головному убору женщины была приколота невесомая темная вуаль — новая мода в Радужных Княжествах, о которой я уже был наслышан. Пока лица прикрывали только замужние женщины, появляясь где-то без мужа, да вдовы в трауре… Скоро, вероятно, мода распространится и на молодых девушек. А может, сгинет, исчезнет без следа…

Спутники леди — две женщины средних лет в темных коттах и простых головных накидках, а также вооруженный слуга, стояли метрах в десяти, под деревом. Компаньонки болтали между собой, слуга ковырялся в зубах. Им было скучно.

Я подошел к источнику и, как здесь было принято, снял перчатки и, опустившись на одно колено на том удалении от женщины, какое только позволяла величина чаши, погрузил в воду руки. Плеснул немного воды в лицо и на волосы. Женщина с любопытством посмотрела на меня и тут же отвела взгляд — без особой спешки. Просто я ее ничем не заинтересовал. Действительно, с чего бы…

Под вуалью был виден подбородок — белый, с родинкой и едва намечающейся складочкой. А еще угадывались остальные черты лица… миледи, наверное, была красива. Объективно говоря.

Она чуть наклонила голову в ответ на мой вежливый кивок. И тихо, величественно пошла прочь. Так медленно, что казалось, не идет — плывет над травами.