Два часа до конца света - Виктор Маршанский

В кромешной тьме, Полдень наблюдала, как затягиваются раны на шее Гетеры.

— Откуда в таком случае, здесь берётся воздух? — Спросила Сестра, стараясь выровнять дыхание.

— О, это очень долгая и грустная история. — Холодная ладонь ведьмы мягко опустилась на запястье Сестры. — Идём.

Раздался скрежет, и в помещение прорвался поток света. Они стояли в холодной тесной камере, лишённой каких бы то ни было предметов интерьера, если не считать подвесной кровати, крепившейся к одной из бетонных стен. Тяжёлая железная дверь, выкрашенная в грязно-зелёный цвет, открылась, движимая тауматургическими силами Гетеры, пропуская пару в ярко освещённый коридор, концы которого устремлялись в бесконечность. Вдоль стен тянулись сотни и сотни подобных пронумерованных дверей. Камера напротив была отмечена девятизначным числом.

— Это нереально, — прошептала Полдень, — здесь просто не могут работать люди!

— Согласна, — кивнула Гетера, увлекая за собой женщину. — Штат из людей занимает лишь первые десять верхних этажей комплекса, дальше в дело вступает кое-кто другой. Но всему своё время, сестра. Я немного ошиблась в расчётах, поэтому мы оказались немного дальше той камеры, где должны были появиться. Перемещение сюда отняло у меня немало сил, поэтому, рассчитываю, что ты не откажешь мне удовольствия в короткой прогулке по этому бетонному царству.

Обуреваемая смятением Полдень заметно колебалась, но жажда отыскать пропавших членов семьи, вкупе с доносящимся из соседних камер шорохов, заставили её поддаться устремлениям древнейшей ведьмы.

— Ах, — беззаботно пропела Гетера, беря под руку Сестру, — где же те времена, когда дворцы строили из малахита и янтаря?

***

За несколько секунд до возврата к сознанию, Константин смог ощутить тот короткий миг бытия, который Вера уже с пятой смерти воспринимала как должное. Мгновение, когда сознание уже набирает силу, разжигая в мозгу вспышки электрических импульсов, буквально за секунду до возврата памяти о прошедших событиях. Момент, вне текста и образов, чувство, которое сложно описать словами, но которое несёт за собой немое возмущение.

— Нет. Только не обратно…

Веки мальчика распахнулись против воли. Челюсти приоткрылись, впуская поток смрадного воздуха, наполненного гнилым духом. Когда-то давно, кажется, целую жизнь назад, он аккуратно поинтересовался у тёти, что происходит при умирании. Был вечер, в квартире отключили свет, а за окном бушевал ливень. В полумраке кухни, дистрофичный силуэт девушки выглядел сверхъестественно и без тауматургии.

— Ничего, — отрывисто бросила Вера, заливая в глотку оставшуюся половину бутылки вина. — Всё происходит во время жизни.

С этими словами, она швырнула опустевшую тару в кота, мирно спящего на диване.

Лёжа на холодном полу, Константин также вспомнил о том, что перед уходом они даже не покормили Барсика, и скорее всего, животное теперь просто умрёт с голоду. От этих мыслей ему страшно захотелось плакать, но слёзы почему-то не текли. Подумав об этом, он понял также и то, что его очки, привычно сидевшие на лице последние годы, теперь отсутствуют. Должно быть он их потерял, когда…

Наплывшие из памяти образы, навалившиеся на мальчика всем своим весом, заставили его перевернуться на живот и избавиться от чёрной смеси крови и алкоголя, скопившихся в желудке. Исторгая желчь, он в бессилии ползал во мраке, мысленно призывая Веру, но та не откликалась. Наконец, когда спазмы перестали терроризировать нутро, Константин поднял голову и понял, что ему конец.

В свете качающейся на проводе лампочки, похоже, единственной на всё помещение, подслеповатым взглядом, он разглядел выпотрошенное тело Веры. Точнее, то, что от него осталось.

Руки, лишённые кистей, оканчивались обугленными культями. Лицо было разодрано в клочья, и представляло собою кровавое месиво из мяса и остатков носовых хрящей. Из грудной клетки были выдраны почти все органы, включая сердце и лёгкие, которые теперь были размазаны по полу. Всё, что находилось ниже, очевидно было съедено жуткой антропоморфной фигурой, напоминающей голую девушку в крайней степени истощения. Тварь, покрытая синеватой кожей, стояла на коленях перед останками ведьмы, с чавканьем пожирая её внутренности. Длинными сгнившими от времени ногтями, она проводила по внутренним стенкам грудной клетки Веры, соскребая остатки мяса, чтобы после этого жадно запихнуть их себе в пасть и медленно пережёвывать.

Иногда чудовище давилось костями, и кашляя, подавалось станом вперёд, попадая под струю света. В эти моменты Константин мог заметить, что верхняя половина головы монстра также отсутствует. Глаза, уши, нос и, в конце концов, мозг словно были вырезаны за ненадобностью. Длинную худую шею венчал острый подбородок и широкий рот, обрамлённый губами трупного оттенка.

Прожевав очередную порцию, чудовище воскликнуло хриплым голосом:

— Нет. Ты не моя мать. Ты просто воняешь ею, но ты не она. Очевидно, мне придётся сожрать твой мозг, чтобы выяснить, где она находится.

Ужасная догадка озарила сознание Константина. Когда Вера одаривала его редкими подробностями своей жизни, он по крупицам складывал картину, в которой детство его тёти было мучительным, и задавался вопросом, почему же Вера воспринимает подобное насилие как должное. И теперь он узрел воочию: детство Веры было беззаботным и счастливым, в сравнении с тем кошмаром, во что вылилось воспитание старшей сестры.

Потеряв сознание, он не видел тех подвигов, на которые пошла Вера, чтобы вызволить их из аномальной западни. Но оказавшись в реальности, он столкнулся с концом этого опасного, и похоже, совершенно бесполезного приключения: прошлое в лице Эрион настигло их. Оказавшись в комплексе, обезумевшая от боли и ярости старшая сестра, никогда не знавшая о существовании Веры, шла на запах тлеедов, связанных с её матерью. И наткнулась на них.

Ослабленная прошлыми столкновениями ведьма оказалась бессильна против гнева старшей сестры. Сколько времени она продолжала бороться? Может быть, отсутствие верхней части головы Эрион — эта работа Веры?

Вдруг чудовище перестало поглощать внутренности Веры, и повернулось всем корпусом к мальчику. Тлееды внутри вен Константина вновь принялись подогревать кровь. Страх, все эти минуты набиравший обороты, поглощал нейрон за нейроном, обращаясь животной паникой. Волосы с головы Константина осыпались один за другим. Правый глаз, налившийся кровью, лопнул, истекая чёрной, полной тлеедов, смолою.

За секунду до потери контроля, он вспомнил поход в алкомаркет годом ранее.

— Что делать, если ты столкнулся с аномалией, против которой тебе нечего противопоставить? — Тихо спросил он у Веры, разглядывавшей витрину с вином.

— Кричать, — лениво ответила ведьма, засовывая под свитер бутылку дешёвого пойла.

В моменты телепатического контакта с Верой, мальчик обратил внимание на то, что за шумом образов в голове, излучаемых тлеедами, всегда находится глухая и прочная стена сознания. Именно это, как понял Константин, и является той самой человечностью, о которой рассказывала Вера. Однако, в момент, когда шквал вибраций Эрион столкнулся с