Гений (СИ) - Марс Остин

— Нет, я не в порядке. Но это не твоё дело. Что тебе нужно?

— Хотел спросить кое-что. Но если ты не можешь, то я попозже зайду.

Двейн напряжённо думал несколько бесконечных секунд, потом с усилием распрямился и сел на край кровати, поставив босые ноги на пол, посмотрел на Барта и кивнул:

— Спрашивай.

— Я хотел у Булата выклянчить рецепт шашлыков, чтобы он прямо всё объяснил, как надо делать, но я не уверен, что он захочет. Думаю его подкупить. Но я не знаю, чем — не едой же. Деньгами неудобно. Вообще не знаю, как к нему подкатить, он не особо меня любит. И если соврать, он раскусит. А правда, что на острове звери есть?

— Правда.

— Какие? Большие?

— Там живёт дикая кошка, большая, да. Я не знаю, как она называется, я таких не видел. Похожа на тигра, но не полосатая, а такая… как конь в яблоках. Она чуть легче тигра, лазает по деревьям очень хорошо, и прыгает хорошо. Ты ей на один зуб, так что не ходи туда. Шена она знает и не трогает, он с ней как-то по-своему договаривается, чтобы она не ходила туда, где пикник, а она не пускает стаю, их там бывает от трёх до пяти. Но без него она тобой закусит, звери видят магию, а скорость у неё намного больше твоей, ты с ней не справишься. Ты собрался на остров?

— Нет. Я просто спросил.

— Ставь щит куполом, пуленепробиваемый, обязательно куполом, чтобы сверху тоже закрывал. Там ещё и племя дикарей на соседнем острове, могут похитить, могут съесть. Так что часы с «тревожной кнопкой» бери, и на каждого гостя надевай «маяк», а вторую половину оставляй на столе у себя, с запиской, сколько людей с тобой и время выхода. Чтобы, если тебя сожрут, мы их без тебя могли найти по «маяку», а не прочёсывали весь архипелаг.

— Хорошо, спасибо. Так чем подкупить Булата?

— Надо подумать… — Двейн сел чуть по-другому, сосредоточенно нахмурился и сказал: — Ты сейчас на бытовика учишься?

— Да.

— Хорошо учишься или для галочки?

— Ну… А что?

— Если хорошо, то можешь предложить ему почистить магией котлы и противни. Это самая тяжёлая и грязная работа, а если её делать химией, то ещё и жутко вонючая и выедающая глаза. Он это делает обычно раз в месяц, Шен ему даёт особо проштрафившихся дежурных в помощь, парни это ненавидят. Если ты сделаешь это за него, ты станешь его лучшим другом, и заслужишь почёт и уважение всего отдела.

— Класс, спасибо. Так и сделаю. Хочешь бутерброд? Я вчера на пикнике натырил. Хранил в стазисе, они свежие. И шашлык есть.

Двейн сначала поморщился, как будто ему было плохо от мыслей о еде, потом неуверенно сказал:

— Давай бутерброд.

Барт радостно вывалил на кровать вообще всё, что было в пространственном кармане, Двейн чуть оживился и взял самый маленький бутерброд, Барт тоже захотел есть и взял себе мяса, думал стащить из кухни компот, но решил не нарываться и просто создал воды магически, разлил по железным кружкам и одну протянул Двейну. Двейн тихо сказал:

— Спасибо. У тебя встреча сегодня на час, ты помнишь?

— Я помню, ещё есть время.

— Три минуты, — сказал Двейн, посмотрев на часы Барта, Барт кивнул и взял ещё кусок мяса, Двейн усмехнулся. Барт дожевал и перестал улыбаться, тихо спросил:

— У тебя спина болит?

— Да.

— Я могу чем-нибудь помочь?

— Спроси у Дока.

— Да, точно. Спрошу.

Он вскочил, создал воды, чтобы вымыть руки, Двейн указал на еду на постели:

— Забери. Кроме… вот этого, и этого. — Он взял в руки два куска мяса, посмотрел на Барта с намёком: — Мне это всё нельзя, так что я ничего не ел, это ты тут ел и всё вымазал.

— Я понял.

— И не ходи на остров. Тебя там сожрут. Хочешь шашлыки — жарь в северо-западном лесопарке, там патруль ходит последний раз в десять, потом не ходит до утра.

— Хорошо, спасибо.

— И умойся.

— Хорошо. Пока, мне пора, — он создал ещё воды, плеснул на лицо, вытерся рукавами, чуть поклонился Двейну и телепортировался в приёмную декана.

5.36.2Б Уроки лисьего языка

В приёмной его встретила секретарша госпожа Тайра, которая была ему подозрительно рада и постоянно называла наследником Кан, от этого были странные ощущения. Потом пришёл молодой преподаватель, которого он раньше никогда не видел, секретарша представила его как мастера Эдгара, но как только она вышла, преподаватель стал прикидываться лучшим другом и предложил называть себя Эдиком, Барту стало не по себе окончательно.

Секретарша вернулась и пригласила их обоих к декану, декан смерил их стабильно недовольным взглядом, попросил не тратить зря его время и сунул на подпись один крохотный листок, в котором были настолько общие фразы, что Барт запросто мог вместо этой практики неделю лежать на диване — листок требовал от него только телепортацию, два раза, и больше ничего. Но он подписал.

Декан забрал бумажку, выдал ещё одну, которую нужно было подписать у секретарши, и отпустил их вон отсюда, всё заняло полминуты. Секретарша наконец-то подробно рассказала, куда, когда и с какой целью они отправляются, выдала мешок амулетов под подпись Барта, и ещё один мешок архита, который заранее сходила получила на складе, хрупкая женщина с грузоподъёмностью верблюда. Барт в благодарность отыграл лучший номер «обаятельный котик», едва удержавшись от желания сунуть женщине бутерброд.

Эдик пытался тоже подлизываться к секретарше, но рядом с Бартом выглядел бледненько, Барт это и своими глазами видел, и по лицу госпожи Тайры понимал, но делал вид, что не замечает. Потом Эдик сказал, что ему пора бежать, обещал встретить Барта на этом самом месте ровно в шесть вечера, и убежал по важным преподавательским делам.

Барт обменялся с госпожой Тайрой понимающими взглядами, и всё-таки осторожно спросил, успела ли она пообедать за всеми своими заботами, а то у него тут совершенно случайно с собой шашлык. Она отказалась, но смеялась долго, и намекнула, что любит пирожные, которые продаются в кафе у моста, он понял и быстренько сбегал телепортом, чем поднял свой рейтинг вообще до небес.

У студентов был обед, но Эльви в воскресенье не училась, поэтому он решил, что ловить здесь нечего, и пошёл к Доку, который для чего-то его хотел.

Док нашёлся в палате сына, где спал на соседней кровати, Барт не стал его будить, пошёл к портному на примерку мундира, а потом от него — в кабинет, разбираться с теми каркасами, которые ночью не успел доковырять. Просидев над ними до шести вечера, он сочинил пару новых щитов и даже успел испытать на стенде, так что остался доволен со всех сторон. В без двух минут шесть сработал будильник, он убрал за собой кабинет как место преступления, умылся наколдованной водой и пошёл телепортом в приёмную декана.

Там его встретил Эдик, одетый в пижонский охотничий костюм и шляпу с пером, и блестящий дорожный саквояж Эдика, ещё более пижонский и такой пузатый, как будто болел водянкой. Эдик осмотрел тощий рюкзак Барта и спросил, все ли это вещи на неделю, Барт ответил, что да, в своём министерстве он привык к необходимому минимуму удобств, Эдика слегка перекосило, Барту было приятно это видеть. Госпожа Тайра вручила им по «маяку» (один целый, один половина) и верительную грамоту с подписью короля, дающую лично Барту, лично Эдику, ещё трём преподавателям и всем их ученикам (в количестве шестидесяти двух человек) полномочия творить любое страшное колдунство на вверенной территории. Барт смотрел на подпись короля и думал, что уж больно она ему знакома.

Как объяснила госпожа Тайра, вторую половину «маяка» вчера отвёз на ферму особый гонец, поэтому Барту нужно только построить телепорт. Он поблагодарил госпожу за всё, обещал заглядывать поздороваться, сказал Эдику взять чемодан в руки и встать поближе, и построил телепорт.

И с первым же вдохом погрузился в атмосферу печального осознания всей глубины того места, в котором оказался. Пахло… фермой.

Вторая половина «маяка» была привязана к гвоздю в деревянном столбике ворот, снаружи. Судя по тому, как каблуки медленно погружались в грунт, здесь недавно прошёл дождь, Барт уже в который раз злорадно усмехнулся — на нём были суровые рабочие говнодавы, видавшие в этой жизни вещи и похуже земли пополам с навозом, а вот Эдик обулся по-паркетному. Сейчас он как раз лихорадочно осматривался, ища, куда бы поставить саквояж, потому что держать его в руках было тяжело, а поставить в полужидкую грязь этот сверкающий шедевр было бы кощунством. Барт сжалился и подхватил саквояж левитацией, отмахнулся от неловких благодарностей и сказал: