Повести - Генрих Гофман

И соединился. Войска 4-го Украинского фронта всего несколько месяцев назад вышли к Днестру в районе города Сороки, где действовал его партизанский отряд. Слезы радости туманили глаза, когда после долгой разлуки обнялся с первыми советскими бойцами. А через несколько дней телеграмма из Украинского штаба партизанского движения снова позвала в дорогу.

Вместе со своей группой десантников приехал он в Киев и прямо с вокзала явился к начальнику Украинского штаба партизанского движения. Доложил:

— Товарищ генерал! Командир партизанского отряда капитан Мурзин задание выполнил. О боевых действиях отряда сообщил Центральному Комитету Компартии Молдавии и прибыл по вашему приказанию.

— Спасибо, Даян Баянович! От имени Родины спасибо.

Генерал Строкач усадил Мурзина в глубокое кресло и продолжал:

— Вы с честью выполнили задание командования и ЦК нашей партии. Но война еще не закончена... Она принимает особенно ожесточенный характер. Скоро наша армия окажется на территории Польши и Чехословакии. Народы этих стран уже поднялись на борьбу. Предстоят большие дела... Как вы думаете, товарищ Мурзин, если бы вас забросили в одну из этих стран?.. Ну... скажем, в Польшу или Чехословакию. Там необходимо помочь народам освободиться от фашистского ига. А у вас огромный опыт партизанской борьбы. Справились бы вы с такой задачей?

— Дайте подумать, товарищ генерал. Если разрешите, я и с ребятами своими посоветуюсь.

— Вот-вот. И я о том же думаю. Даю вам два дня на размышление. Сходите в театр, отдохните со своими хлопцами. А через два дня явитесь ко мне. Тогда и продолжим этот разговор... — Генерал снял телефонную трубку и набрал номер. — Товарищ Новаковский? Здравствуйте. У меня тут сидит товарищ Мурзин. Он только что вернулся из тыла со своими ребятами. Организуйте им отдых, выдайте деньги, продовольствие. Ясно? — И, повесив трубку, снова обратился к Мурзину: — Отдыхайте, товарищ капитан. Через два дня в десять ноль-ноль быть у меня...

Мурзину показалось, что он явственно слышит спокойный голос генерала. Он вспомнил, как вышел тогда на улицу, где его поджидали боевые друзья. Их было всего несколько человек — основное ядро партизанского отряда, — вместе с которыми минувшей зимой опустился он под шелковым куполом парашюта в районе оккупированной Одессы. Рядом с ним прошли они долгий, нелегкий путь по тылам врага, не раз смотрели в глаза смерти, терпели невзгоды и лишения партизанской жизни.

Радостью засветились лица друзей, когда Мурзин сообщил им о двухдневном отдыхе в Киеве. О предложении генерала решил пока ничего не говорить. Хотелось сначала обдумать все самому. Шумной гурьбой направились они к Новаковскому. Потом разместились в пустой трехкомнатной квартире и устроили торжественный обед по случаю благополучного возвращения в столицу Украины.

Под вечер молча шли по разрушенному Крещатику. Было еще светло. Завалы битого кирпича, щебня, суровые утомленные лица прохожих — все это напоминало о недавних страшных днях оккупации. Первым нарушил молчание Павел Куделя:

— Хлопцы! А война ведь еще не кончилась. Еще до Берлина нужно дойти.

— И дойдем! — бодро ответил Мурзин. И тут же подумал: «Может, сейчас рассказать ребятам о разговоре с генералом?» Он пристально посмотрел на Куделю. Этот смуглый, черноволосый крепыш-молдаванин всегда отличался безудержной удалью. Мурзин знал, что раньше Павел Куделя служил в румынской армии. Вместе с оккупантами дошел до Сталинграда. И там наконец понял всю лживость гитлеровской пропаганды, поверил в правоту советских людей и решился на отчаянный шаг: убив офицера румынской разведки, овладел важными документами и вместе с группой румынских солдат перешел на сторону Красной Армии. Поначалу он использовался у нас как переводчик, а потом ему доверили и оружие. В кровопролитных боях он завоевал любовь партизан.

— А знаешь, Павел, — обратился к нему Мурзин. — До Берлина еще не одну границу перейти придется. По чужой земле топать будем. Как думаешь, поддержат нас там?

— Братья славяне везде помогут, — не задумываясь ответил Куделя.

— Смотря кто, — усмехнулся ленинградец Морозов, шагавший между Куделей и Мурзиным. — Народ поможет, а те, кто побогаче...

— Вот и надо народ поднимать, — Куделя вопросительно глянул на Мурзина, ожидая поддержки.

— Верно. А может, нам в глубокий немецкий тыл попроситься? В Польшу, к примеру, или в Чехословакию? — раздумчиво произнес Мурзин.

Ребята умолкли. Остановились, сбившись плотной группкой.

Мурзин напряженно вглядывался в лица друзей. Согласятся, не подведут?.. У каждого из них лежал за плечами нелегкий боевой путь. И вот снова впереди смертельная опасность, кровопролитные бои... Дома, как говорится, и стены помогают. А там, на чужой земле? Да, конец войны не так уж близок. Скольких еще жертв потребует она, пока враг будет раздавлен окончательно?.. Не подведут ребята, согласятся! Не такой это народ!.. Вот они — раны, нанесенные врагом: развалины Крещатика, еще пахнущие гарью. А враг еще не добит! И разве может честный человек сейчас, перед лицом этих развалин, отказаться от священного своего долга, отступить?..

— Это продумать треба. Нас могут и не пустить, — неуверенно проговорил Куделя.

— Пустят, — коротко сказал Мурзин.

В назначенный день ровно в десять часов он доложил Строкачу:

— Мы все обдумали, товарищ генерал. И твердо решили продолжать и дальше драться в тылу врага.

— Я был в этом уверен, — сказал Строкач и, поднявшись из-за стола, крепко обнял Мурзина. — Молодец, Даян Баянович.

Мурзин и его друзья были зачислены в чехословацкую группу. Машина доставила их до соснового леса на окраине Киева.

Первым, кого они увидели в лесной школе, был начальник школы, подполковник Богомолов, высокий, подтянутый брюнет с большой колодкой орденских планок на груди. Он долго беседовал с каждым в своем кабинете. Интересовался абсолютно всем: откуда родом, есть ли родственники, где воевали, в каких диверсиях участвовали, много ли уничтожили вражеской техники, что нового подметили в действиях немецких карательных отрядов — и многим, многим другим.

Только к обеду знакомство было закончено, и Богомолов пригласил Мурзина и его товарищей осмотреть школу. Сначала он повел их к двухэтажной деревянной даче.

— Жить будете здесь, на втором этаже. Вместе с чехами и словаками. Это ваши будущие боевые друзья. Дом этот у нас интернациональный. Здесь разместятся и поляки, и венгры, и румыны, и... немцы. Все они будут вашими братьями по оружию, по борьбе с фашизмом.

Они поднялись на второй этаж, прошли в огромный зал, уставленный кроватями. На одной из них сидел офицер в форме чехословацкой армии. Другой офицер в такой же форме стоял у окна.

— Знакомьтесь! — сказал подполковник Богомолов, — Эти товарищи прибыли из Москвы. Они служили в Чехословацком корпусе генерала Свободы, а теперь вместе с вами будут заброшены в тыл врага.

Офицер, сидевший на кровати, встал. Это был широкоплечий атлет с правильными чертами лица и глубоко посаженными большими голубыми глазами.

— Надпоручик Ян Ушияк, — представил его Богомолов.

— Рад познакомиться, товарищи, — мягким, бархатным голосом сказал Ушияк.

— О! Да вы совсем хорошо говорите по-русски, — удивился Мурзин.

— Я не только могу говорить по-русски. Я умею даже ругаться, — улыбнулся Ушияк, протягивая руку. — Но мы будем дружба, будем... будем хорошо воевать... будем бить фашистов...

— А пока, для первого знакомства, пойдемте вместе обедать, — предложил Богомолов.

Уже в столовой Ян Ушияк рассказал Мурзину, что он и его друг Ян Милек — словаки, коммунисты. Осенью сорок первого года они попали в немецкую армию и были брошены под Одессу. Но воевать на стороне Гитлера, поработившего их родину, они не пожелали и поэтому, когда их дивизия вступила в бой, сразу же перешли на сторону Красной Армии.

За обедом Мурзин узнал, что его новые друзья уже успели повоевать. Они сражались с гитлеровцами на 1-м Украинском фронте в корпусе генерала Свободы, откуда и прибыли в эту школу.

— Здесь мы изучаем ваш опыт партизанский войны. Хотим помогать свой народ, — закончил Ян Ушияк.

— Надо скорее туда, в Чехословакию, — добавил его товарищ. — А подполковник Богомолов сказал, что надо снова учить подрывное дело, стрелять по мишеням. Так вся война без нас кончится.

— Ничего, и на вашу долю останется, — вмешался Богомолов. — Но прежде необходимо усвоить тактику партизанской войны. Наши товарищи вам в этом помогут. Вот, к примеру, Мурзин. Он уже много партизанил. Поначалу на Украине, а потом и в Молдавии. Прислушивайтесь к нему, он вам добрые советы дать может. Не исключена возможность, что вместе с ним и полетите к себе на родину.

— Судруг Мурзин окажет нам большую честь, если согласится сражаться с немцами на нашей земле, — сказал Ян Ушияк.