Дневник прожигателя жизни - А. Волоска

Москвы ночь пятницы сравнима новогодней — ее ведь так долго ждали, это время, когда можно выпить под приятную музыку и забыть обо всех проблемах и заботах. Наверное, в Москве сложилась такая картина из-за приезжих, которых ослепили огни столицы и каждый выходной день это повод выйти в свет. Но стоит им выпить, как сельское происхождение просыпается — если уж пить, так пить. Те, кто в Москве провел хотя бы пару лет уже так себя не ведут, а в клубах-то отрываются в основном студенты, которые только приехали в этот город. И музыка этим людям не важна — тут мало кто ходит на музыку, она ушла на второй план. «Людей посмотреть, да себя показать» — только что показывать, если ничего толком из себя не представляешь? Наверное, не совсем понятно, но, надеюсь, хоть какую ясность в различия клубного отдыха двух городов мне удалось описать. Или лучше так: «Жечь! Бухать! В отрыв! Столица гуляет!» — это Москва. А Питер: «Ди-джей супер! Атмосфера отпад! Тусим!». А на приезжих я зря грех повесил — сам же такой, для которого главное отрыв, а остальное вторично.

На четвертый день в Москве меня навестил двоюродный брат Паша. Он лишь заглянул ненадолго проведать меня — как раз выдалась возможность поблагодарить его, что не проболтался моим родителям о моем исчезновении в Питер (я же им сказал, что на каникулы туда поехал и на выходные иногда приезжал).

— Как тебе северные девушки?

— Если тебя интересует, был ли у меня там секс, то да — был.

— Молодец, братишка, время зря не терял там! Всех перетрахал? Только, надеюсь, не оставил за собой потомства?

— Паша, перестань. У меня там была замечательная девушка. И больше я об этом говорить не хочу.

— «Была» — значит, расстались.

— Ну, да. — И из-за мыслей об Ане я загрустил. Паша заметил это.

— Не переживай. Мал ты еще, чтобы на одной останавливаться. А я тут, кстати, наоборот — обзавелся так сказать постоянными отношениями. И скажу, что завидовать нечего.

— Жениться собираешься?

— Нееееет! Упаси! Но переделывать уже пытается. И почему они не могут принять мужиков такими, какие они есть. Если уже выбрала меня, зачем ей во мне что-то менять. Это не покупка машины — сейчас возьму в такой комплектации, а апгрейд потом сделаю. Я такой, какой есть.

— А что ей в тебе не нравится?

— Говорит, что я неуравновешенный и наркоман.

— Наркоман?

— Из-за сигарет, прикинь?! Типа я не могу сдерживать эмоции? Сейчас я лишь матом ругнуться могу от избытка чувств, а вот знала бы она меня раньше, когда я по малейшему поводу в каком-нибудь баре рожу ублюдка мог расквасить кружкой пива только из-за того, что мне не понравился его взгляд, или когда я из-за расставания с очередной бабцой в петлю лез. Я иногда курю сигареты, и она называет меня наркоманом. Вот лет пять назад называла бы меня так, когда я распробовал все, что только можно, разве что героин не колол. Так что, не грусти и радуйся свободе.

— Но плюсов в такой жизни все же больше, чем минусов.

— Согласен. Но эти плюсы ты сейчас пока особо не оценишь. Да и минусы такие тебе совсем ни к чему.

Перед уходом Паша узнал, что я еще даже не начал искать работу. Он покопался в визитнице и протянул мне одну карточку:

— Мы недавно у них корпоратив проводили. А это директор банкетной службы. Позвони — может, есть у него вакансии.

И вакансия для меня нашлась — через два дня я стал банкетным барменом.

О да, вот оно! Пятница! Редкая пятница, когда я не работаю. И я не собираюсь торчать в это время дома и залипать в ноутбук. Ведь город только просыпается! Офисные рабы, измученные пятидневной рабочей неделей. Измученные клабберы, считающие часы до наступления этого вечера. Измученные бомбилы, живущие лишь этими двумя ночами. Измученные работники баров и клубов, ожидающие хороших чаевых. Измученные студентки, жаждущие показать подругам свой новый наряд. Измученные одинокие девушки, вышедшие на охоту за прекрасным принцем на белом Бэнтли (молодой принц или старый — сегодня это не имеет значения).

Все ждут пятницы. И я ждал эту пятницу — реально надоело работать на этих банкетах каждую выходную ночь. Я тоже человек, я тоже хочу движухи и отжига. Да, я могу получить это в любой день — знаю, где можно оттянуться хоть в понедельник. Но это не тот масштаб. Хочется выйти на улицу и не оказаться на пустынной дороге, где перекати-поле только для полного антуража не хватает, а быть в центре всеобщей эйфории, где каждый метается из одного клуба в другой, чтобы успеть послушать каждого знакомого ди-джея, побрататься с каждым знакомым таким же тусовщиком.

Через силу дождавшись десяти вечера, я поехал на Болотную набережную. Сначала перекусил в хорошо знакомом мне кафе, а потом пошел в один пафосный клуб, в котором никогда не был еще. Неделю назад познакомился на работе с одним парнем (он был среди гостей мероприятия, а я как обычно работал), для которого я оказался единственным интересным собеседником. И в итоге у меня оказался его телефон, и он по моему звонку внесет меня в список приглашенных, что никакой фейс-контроль не прицепиться.

Что я делаю в клубе, где не знаю никого? — Иду сразу к барной стойке и заказываю виски со льдом (ну и цены же у них!). За стойкой тут же познакомился с взрослым мужчиной лет тридцати (если присмотреться, на его безымянном пальце можно увидеть след от обручального кольца). О чем могут говорить двое мужчин со стаканами виски в клубе? Уже точно не о машинах, футболе и политике. Сергей практически сразу завел разговор о девчонках. Кивал на одну, вторую, третью. Обсуждал каждую из них, оценивал, анализировал возможности съема. И тут он выдал (кричал мне прям в ухо из-за громкой музыки): «Жена уехала с ребенком отдыхать на неделю, возвращается послезавтра. Надо присунуть кому-нибудь!».

Не теряясь, я выцепил взглядом двух «жертв» за стойкой в десяти шагах от нас.

— Че такие кислые? — С улыбкой во все тридцать два зуба крикнул я. — Выпейте со мной.

— Текилу. — Крикнула кудрявая блондинка.

Это было для меня сигналом «Ты нам тоже нравишься», и я заказал у бармена три текилы.

— Давай еще одну. — Заказал у бармена из-за моей спины Сергей.

А он молодец, не замешкался.

С этими девушками мы пробыли полчаса. Сергею не нравилось, что они какие-то «не живые». Ему