Чемпионы Темных Богов - Джон Френч

Игнис встретился с ним взглядом и ощутил, как по разуму прокатилось удивление. Жертвенник повернулся к нему и прощелкал вопрос.

— Нет, — произнес Игнис. Он остановился, пытаясь подобрать верные слова. — Нет, он… не угроза.

Мечник бросил взгляд через плечо на воинов в белых доспехах, и те попятились от него.

+ Санахт, + послал Игнис. Жертвенник защелкал, когда мечник подступил ближе. Игнис увидел, как аура Санахта стала твердой от самоконтроля, но с ней было что-то не так, как будто она была пламенем, отбрасываемым разбитой лампой. + Прошло много времени. +

Санахт просто смотрел на него, затем отвернулся.

+ Видимо, недостаточно много, + послал Игнис, когда Санахт, не обронив ни слова, направился к выходу.

Орудийная установка Жертвенника поднялась с шипением поршней. Автоматон издал низкое дребезжание вопросительного бинарика.

— Он, — осторожно сказал Игнис, — первый из моих братьев, которого я увидел за восемьсот лет.

Санахт на ходу вложил мечи в ножны. Силовой меч с навершием в форме головы ястреба прошел у левого бедра под правой рукой, увенчанный шакальей головой психосиловой клинок — у правого. Пальцы защипало при обрыве связи с психоактивным ядром. Рабы, сервиторы и машинные ремесленники поспешно уступали ему дорогу и опускали глаза. Он чувствовал в своих легких так и не выдохнутый воздух.

Игнис видел в нем слабину — это отчетливо читалось в глазах ублюдка.

В последний раз он видел Игниса на Планете Колдунов, взиравшего на круг уцелевшего кабала Аримана из-за кордона тех, кто не состоял в заговоре Рубрики. Санахт помнил глаза, наполненные шоком и яростью, а среди тех взглядов — холодный взор Игниса. Властитель Разрухи не выглядел шокированным, лишь слегка заинтересованным. Санахт находился почти без сознания, его разбитая душа истекала энергией в эфир, но тот холодный, расчетливый взор достиг его сознания и неотступно следовал за ним в течение столетий.

«Ты искалечен, — говорил он. — Ты — ничто».

Санахт выдохнул и протолкнул разум в эфир. Лицо, скрытое за зеркальной лицевой пластиной шлема, напряглось от усилия.

+ Он здесь, + послал мечник.

+ Один? + ему ответил Астреос, его послание сочилось сырой энергией. Санахт зажмурился. Значит, Ариман все еще пребывал в уединении.

+ Да, не считая автоматона-телохранителя. +

+ Ты сопровождаешь его в цитадель? +

+ Сам дойдет, + отрезал Санахт. + Он здесь. Этого достаточно. +

С этими словами он оборвал ментальную связь. В уголках глаз запульсировали точечки боли. Санахт встряхнулся, пытаясь не выдать своих затруднений. Использование любых способностей стоило ему немалых усилий. То, что однажды давалось ему столь же легко, как дышать, требовало теперь тщательной концентрации.

Почему Ариман вызвал Игниса, в прошлом Властителя Ордена Разрухи? Вопрос пульсировал в мыслях Санахта, пока он поднимался по палубам «Сикоракса». Члены Ордена Разрухи были мастерами священной нумерологии разрушения в древней, давно отмершей структуре Тысячи Сынов. С помощью их искусства легион уничтожал города, комплектовал армии для осад и разрабатывал планы штурмов. Они всегда были странной породой, а Игнис даже сильнее прочих. Он не входил ни в Ариманов кабал, ни в Амоново Братство Праха, но также не остался в рабстве у Магнуса. Он стал добровольным изгоем, разрушителем крепостей и миров, не преданным никому в частности. И все же он здесь, вызванный Ариманом встать вместе с остальными против того, что грядет.

«И куда же мы идем, раз нам нужные люди вроде него?» — спрашивал себя Санахт.

Кадин смотрел на акулью ухмылку демона.

— Ты слышишь меня, брат? — произнес он. Демон зашипел и зашевелился в паутине цепей. Кадин отшагнул назад, его механические ноги взвыли, сбивая лед с сочленений. Комната не отличалась размерами. Белая изморозь покрывала серебро его восьмидесяти одной стены, потолков и полов. Свечение символов, высеченных на каждой поверхности, разгоняло мрак. Демон висел в центре помещения. Плоть его была лунно-белой. Тело космического десантника, которое служило теперь носителем и узилищем для демона, все еще узнавалось в его формах, хоть и едва. Он смотрел на Кадина глазами блестящей ночи.

— Я… — снова начал Кадин, но остальные слова высохли у него на устах. Ему не нравилось сюда приходить, здесь он испытывал нечто, чего не понимал. Впрочем, он все равно приходил. Существо, висевшее в центре зала, более не было его братом, хотя Кадин и разговаривал с ним как с братом. Кадар погиб на «Дите Титана» много лет назад, и если хотя бы искорка его жизни уцелела, демон, закованный в его плоти, давно поглотил бы ее. По крайней мере, так говорил Ариман. Кадин надеялся, что он прав.

— Мы все еще ждем, — наконец сказал он. — Флот отдыхает. Ариман не говорит о том, что делает, или куда мы отправимся дальше, или когда. Астреос и остальной Круг сплачивают нас, но… — он снова остановился. Голова демона дернулась при упоминании имени Астреоса. Цепи звякнули, словно существо напряглось. Кадин облизал губы.

Не стоило упоминать об Астреосе. Это была ошибка. Демона сковали тут потому, что его нельзя было освобождать, но и невозможно было уничтожить. Он был существом чистого голода, и к тому же сильным. Астреос приковал его к себе, чтобы помочь спасти Аримана, и они двое оказались связанными. Астреос больше не призывал демона, но пока он оставался в живых, демон не мог освободиться от цепей. Сам Кадин годами избегал клетки демона, но с недавних пор его начало тянуть сюда, поэтому он пришел один раз, потом снова и снова. Он приходил и разговаривал с покойным братом.

— Я больше не могу вспомнить родной мир, — наконец сказал он. — Я даже не помню, как его уничтожили. Что это значит, Кадар? — он покачал головой, и двойные веки закрылись над его глазами. — Я думал, будто привык помнить о событиях до мертвой станции, до того… как я изменился. Но иногда я не уверен. Это важно, брат? Значит ли это что-либо вообще?

Он покачал головой и повернулся к серебряной двери из комнаты. Демон зашипел у него за спиной. Кадин поднял механическую руку и постучал по двери. Символы ярко вспыхнули, и он почувствовал, как голову защипал жар. Затем знаки потускнели, и дверь отворилась. Он остановился, одной ногой стоя на пороге.

— Это плохо кончится, — бросил Кадин через плечо. — Не знаю почему, но это плохо кончится.

Демон безмолвствовал. Кадин кивнул, веки быстро сомкнулись над его зелеными змеиными глазами. Он вышел из комнаты, и за ним закрылась серебряная дверь.

Марот ждал его в коридоре. Сломленный слепой колдун сидел на полу, с погнутых доспехов свисали обрывки одежды. Когда дверь захлопнулась, он поднял голову.

— Ответы безмолвия удовлетворительны? — захихикал Марот. Его шлем в форме морды гончей наклонился, словно подчеркивая вопрос. Кадин не стал утруждать себя тем, чтобы посмотреть на него или ответить. Марот неизменно следовал за Кадином, когда он навещал демона в его узилище, как будто ему нравилось находиться возле него, пусть ему и не позволяли увидеть его лично.

Кадин, не оглядываясь, пошел по коридору. Вокс-аппарат защелкал и затрещал, возвращаясь обратно к жизни, когда серебряная дверь растаяла во тьме за спиной — что-то происходило. Похоже, пока его не было, флот пробудился ото сна.

— Война против судьбы, она начинается, да? — выдохнул Марот, последовав за ним.

— Да, — ответил Кадин. — Да, боюсь, что так.

III

Конклав

Прорицательница была слепа, и стара, и тяжелой шаркающей походкой шла в центре паутины цепей. Ступив два шага в зал, она запнулась и на пару секунд повисла на цепях. Она сплюнула.

Со своего места на нижнем из опоясывавших помещение ярусов Иобель увидела, как желтая слюна забрызгала мощеную плитку. На густой жидкости блеснул отсвет свечного пламени. Прорицательница застонала и попыталась подняться. Иобель моргнула, и почувствовала, как натянулись мышцы на лице. Помощники, удерживавшие путы, не шевельнулись, а только крепче перехватили цепи, и их раздувшиеся мускулы напряглись под татуированной кожей. Они не смотрели на подопечную, на самом деле их глаза за прорезями в капюшонах оставались совершенно неподвижными. Фигуры, стоявшие на каменных ярусах, тихо переминались с ноги на ногу, выжидая. Наконец, прорицательница восстановила равновесие и снова поплелась в центр зала.

— Это будет неприятно, — пробормотал Кавор, и Иобель поняла, что он ухмыляется. Взгляды присутствующих в зале людей переметнулись с Иобель на Кавора, затем обратно. Она неосознанно ужалила Кавора ментальным упреком, лишь чтобы почувствовать, как омертвляющее воздействие нуль-полей похитило ее мысль. Вместо этого она оглянулась и одарила Кавора тяжелым взглядом. Облаченная в костюм из многослойной пластали и кожи, Иобель выглядела меньше его. Бледное лицо обрамляли темные волосы, заколотые и уложенные с помощью серебряных шпилек. Зеленое свечение его бионических глаз пересеклось с затуманенным серым взором женщины. Лучащийся диск Солярного культа, вытатуированный на ее левой щеке, дернулся, когда она приподняла бровь.