Почему одни страны богатые, а другие бедные. Происхождение власти, процветания и нищеты - Дарон Аджемоглу

Взгляды Канкрина были продиктованы страхом, что экономические изменения повлекут за собой изменения политические, и тех же воззрений придерживался и царь Николай. Его восшествие на престол в декабре 1825 года едва не было сорвано мятежом группы армейских офицеров, так называемых декабристов, предлагавших радикальную политическую программу социальных реформ. Николай писал своему брату, великому князю Михаилу:

«Революция на пороге России. Но, клянусь, она не проникнет в Россию, пока во мне сохранится дыхание жизни!»

Николай страшился социальных перемен, которые повлекло бы за собой создание современной экономики. Как он говорил в своей речи в собрании производителей на Московской мануфактурной выставке,

«необходимо и правительству, и фабрикантам обратить свое внимание на такой предмет, при отсутствии которого сами фабрики скорее будут злом, нежели благом. Это — попечение о рабочих, которые, ежегодно возрастая числом, требуют деятельного и отеческого надзора за их нравственностью, без чего эта масса постепенно будет портиться и обратится, наконец, в сословие столько же несчастное, сколько опасное для самих хозяев».

Как и Франц I, Николай опасался, что созидательное разрушение, следствие развития современной промышленной экономики, подорвет патриархальный политический уклад России. По указанию Николая Канкрин предпринял ряд шагов, призванных еще более замедлить рост промышленности, в частности запретил несколько промышленных выставок, которые ранее регулярно проводились для демонстрации новых технологий и облегчения обмена ими.

В 1848 году Европа была потрясена серией революционных выступлений. Под впечатлением от них московский генерал-губернатор Арсений Закревский, в чьи обязанности входило поддержание общественного порядка, писал Николаю:

«Для сохранения спокойствия и процветания, каковыми в настоящее время наслаждается только Россия, правительство не должно позволять объединений бездомного и разгульного люда, который с легкостью присоединяется к любому движению, грозящему разрушением общественного и частного порядка».

Эта рекомендация была доведена до сведения николаевских министров, и в 1849 году был принят новый закон, жестко ограничивший число фабрик, которые дозволялось открывать в каждом из районов Москвы. Закон в особенности воспрещал учреждение новых хлопковых и шерстяных прядильных мануфактур, а также железоделательных фабрик. Для создания новых производств в других областях — например, ткацких или красильных — требовалось специальное разрешение генерал-губернатора. В конце концов хлопкопрядильное производство было прямо запрещено. Закон был направлен на то, чтобы остановить дальнейшую концентрацию в городе рабочих — потенциальных бунтовщиков.

Препоны ставились не только на пути развития промышленности, но и в деле развития железных дорог — точно так же, как и в Австро-Венгрии. До 1842 году в России существовала одна-единственная железная дорога — Царскосельская линия, тянувшаяся на семнадцать миль от Санкт-Петербурга до императорских резиденций в Царском Селе и Павловске. Так же как Канкрин противился развитию промышленности, он не видел смысла и в расширении железнодорожного сообщения, которое, по его мнению, привело бы к нежелательной мобильности населения:

«Железные дороги — это не всегда следствие естественной необходимости, а чаще предмет искусственных нужд и роскоши. Они побуждают к ненужным перемещениям с места на место, весьма характерным для нашего времени».

Канкрин отверг многочисленные предложения о постройке железнодорожных путей, и даже линия, соединявшая Москву и Санкт-Петербург, была проложена только в 1851 году. Политику Канкрина продолжил граф Клейнмихель, главноуправляющий путей сообщения и публичных зданий. Эта должность предполагала принятие почти единоличных решений о постройке железнодорожных путей, и Клейнмихель использовал ее, чтобы отбить у инвесторов всяческое желание к подобным проектам. После 1849 года он даже использовал свою власть для того, чтобы подвергнуть цензуре дискуссию в прессе о развитии железнодорожного сообщения.

Карта 13. Железные дороги Европы в 1870 г.

На карте 13 показаны последствия такой деятельности. В то время как Британия и большинство стран Северо-Западной Европы к 1870 году были покрыты плотной сетью железных дорог, на бескрайних равнинах России их было весьма мало. «Антижелезнодорожная» политика была пересмотрена только после поражения, нанесенного России Британией, Францией и Турцией в Крымской войне (1853–1856), когда возникло понимание того, что отсталое железнодорожное сообщение — это серьезная угроза безопасности России. В Австро-Венгрии за пределами собственно Австрии и западных областей империи железные дороги также не получили распространения, хотя революции 1848 года и принесли некоторые изменения в остальные земли империи — прежде всего отмену крепостного права.

Морской запрет

В свое время абсолютизм утвердился не только в большинстве стран Европы, но и в Азии, и там он точно так же препятствовал индустриализации в переломное время промышленной революции. Это хорошо иллюстрируют примеры китайских династий Мин и Цин или турецкой династии Османов. При династии Сун (960–1279) Китай был мировым лидером по числу технологических инноваций. Китайцы изобрели часы, компас, порох, бумагу и бумажные деньги, фарфор, доменную печь для выплавки чугуна — и все это намного раньше, чем в Европе. А прялка и водяное колесо появились в Китае примерно в то же время, когда их стали использовать в Европе. Как следствие этого, уровень жизни в Китае в 1500 году был по крайней мере не ниже, чем в Европе. К тому же многие века в Китае существовало централизованное государство, посты в котором распределялись на меритократической основе. Однако государственным строем Китая была абсолютная монархия, и экономический рост происходил в условиях экстрактивных институтов. Не существовало никакого политического представительства иных групп общества, кроме семьи императора, — ничего похожего на парламент или кортесы. Положение купцов в Китае всегда было шатким, и великие изобретения эпохи Сун были сделаны не в результате рыночных инициатив, а были инспирированы правительством путем поощрения, а то и прямых приказов. Немногие из них были внедрены в коммерческий обиход.

В эпоху династий Мин и Цин, сменивших династию Сун, государство стало затягивать гайки еще сильнее. Причиной этого процесса была обычная логика экстрактивных институтов. Как и большинство правителей, стоящих во главе экстрактивных институтов, самодержавные императоры Китая не любили изменений, стояли на страже статус-кво и боялись созидательного разрушения. Лучше всего это демонстрирует история международной торговли. Как мы могли видеть, открытие Америки и новые способы организации международной торговли сыграли ключевую роль в политических конфликтах и институциональных переменах в Европе Нового времени. В Китае же купцы обыкновенно вели дела внутри страны, а заморская торговля была монополизирована государством.