Не рискуй - Кристен Эшли

Грей расхохотался, обнял меня за талию, притянул к себе и поцеловал, крепко и с закрытыми губами.

Затем поднял голову и приказал:

— Залезай... Айви.

— Ладно, ладно, — пробормотала я, повернулась и забралась внутрь.

С громким скрипом Грей захлопнул дверцу.

Я снова улыбнулась.

Затем осмотрела салон.

Обертки от шоколадных батончиков. Обертки от жевательной резинки. Пакеты из-под чипсов. Квитанции. Пустые банки из-под содовой. Открытая пепельница наполнена до краев мелочью, которая вываливалась из нее, следовательно, тоже была на полу.

Дверца Грея громко скрипнула, он уселся на место, затем с тем же громким скрипом захлопнул ее.

Он завел старушку, дал задний ход, и мы уже ехали по переулку, когда я спросила: — Ты прибирался в старушке с тех пор, как я уехала?

— В старушке?

— В твоем грузовике.

— Ясно, — пробормотал он, я посмотрела на его профиль, увидев, что Грей ухмыляется. Затем он ответил: — Возможно.

— Судя по увиденному, не уверена, что ты говоришь правду.

Грей взглянул на меня, затем снова на лобовое стекло и ответил:

— Айви, я парень. Это грузовик. При чем не новый. Даже не пятилетней давности. Этому грузовику пятнадцать лет. Я в принципе не прибираюсь и, определенно, не делаю этого в пятнадцатилетнем грузовике.

— Грей, теперь в твоем грузовике часто будет ездить классная, хотя и бывшая танцовщица, — напомнила я.

— Хорошо, тогда ты можешь здесь прибраться, — ответил Грей, и я хихикнула.

Когда Грей свернул на дорогу к Мустангу, я взглянула в лобовое стекло.

— Итак, если ты не прибираешься, значит, после отъезда миссис Коди Мейси все равно приходит убирать твой дом?

— Да, каждые две недели.

— Это странно, Грей, — тихо заметила я.

— Почему?

— Ну, ты взрослый мужчина, и у тебя есть руки и ноги, все пальцы на месте. Не говоря уже о том, что твои дяди — придурки, а она замужем за одним из них.

— Да. Но они не приходят и не убирают мой дом. Мэйси не относится к придуркам. А также знает, что два года назад я посадил кучу деревьев, завел еще больше лошадей и у меня чертовски много проблем. Так что я был занят, и одна из проблем, которой мне не нужно заниматься, — это уборка дома. Круто, что она это делает, и я ей благодарен. Хотя... — Я повернула голову, увидев, что он сделал то же самое, с ухмылкой взглянув на меня, прежде чем повернуться к дороге. — Она больше не оставляет цветов.

— Ну, хоть это радует, — пробормотала я, и Грей усмехнулся.

— Кстати, — заметила я после того, как его смешок стих, — ты оставляешь пепельницу с мелочью открытой, тем самым практически умоляя кого-нибудь взломать эту развалину.

— Если им хочется поднапрячься ради четырех с лишним доллара мелочи, ради Бога.

Вот и все.

Мы замолчали, пока старушка везла нас к Мустангу.

Дерьмо.

Как будто почувствовав, что мои тревожные мысли вернулись, Грей тихо сказал:

— Детка, никто не думает о тебе плохо.

Ну, конечно.

— Грей, откуда тебе знать? Если бы они думали, то вряд ли бы тебе сказали, но я это почувствую.

— Они знают, что нас разлучили, и знают, что ты сделала ради меня, ради бабули, никто не думает о тебе плохо.

Посмотрим.

Но я не ответила.

Когда я этого не сделала, Грей приказал:

— Айви, дай мне руку.

Посмотрев на него, я увидела, что он протянул мне руку ладонью вверх. Я вложила в нее свою руку, и его пальцы крепко сжались.

Затем он прошептал:

— Никто не думает о тебе плохо. Если бы думали, считаешь, я бы посадил тебя в грузовик и повез в город?

Его слова звучали логично.

— Нет, — тихо ответила я.

— Тогда расслабься.

Я перевела дыхание, затем сказала:

— Хорошо.

Его пальцы снова сжались, и он повторил за мной:

— Хорошо.

Мы ехали в город, Грей держал меня за руку, уложив их на перекладину между сидениями, а я пыталась успокоиться. Грей, которого я знала семь лет назад, никогда бы не заставил меня пережить нечто неприятное. И, насколько я могла судить, сейчас Грей остался тем же.

Он припарковался, мы, скрипнув дверцами, вышли, и Грей направился к моей стороне. Обняв меня за плечи, он указал на парадные двери Центра ветеранов. Я обняла его за талию и, позволив его телу окутать меня, шагнула вперед, тесно прижимаясь к Грею.

За этими дверями находились хорошие люди, которые, тем не менее, могли осуждать меня.

Но у меня был Грей.

Со мной все будет в порядке.

Грей толкнул двери, ведя меня за собой.

Семь лет тоже никак не изменили это место. За длинными столами со скамейками сидело полно народу. В просторном помещении раздавался гул голосов. А в воздухе витал запах жарящихся стейков.

Мы сделали два шага внутрь, я в своем дорогом сарафане и туфлях, Грей в джинсах и футболке.

И взгляды обратились к нам.

Мне следовало переодеться. Я слишком разоделась.

К нам обратилось еще больше взглядов.

Мне, определенно, следовало переодеться.

Еще больше взглядов, и разговоры начали стихать.

Пока Грей вел меня по проходу между столами, никто его не приветствовал, и до меня дошло, что, вероятно, я не смогу этого сделать.

Мы подошли к столу, где уже сидели трое и напротив друг друга оставались свободные места, и Грей остановил меня, но к этому моменту вокруг воцарилась тишина, и я знала, что все взгляды устремлены на меня.

У меня не было яркого макияжа, страз или света прожектора, за которыми можно было бы спрятаться.

Нет, я не могла этого сделать.

Рука Грея на моих плечах напряглась, я начала вскидывать голову, прижимаясь к нему, чтобы прошептать, что хочу уйти, когда это произошло.

Кто-то захлопал.

Я повернула голову в том направлении и увидела идущего к нам по проходу Сонни, он хлопал, звук громко раздавался в тишине пространства, и его лицо было напряжено.

Какого черта?

Кто-то еще начал хлопать, и я резко повернула голову в ту сторону, увидев, что это Дэнни, мужчина Джейни, и когда наши глаза встретились, он поднялся на ноги.

Кто-то еще начал хлопать, я снова повернулись, увидев, как Барри и Джин поднимаются со своих мест, их взгляды устремлены на меня, лица расплывались в улыбках. Потом кто-то еще начал хлопать. Потом еще. И еще. Затем