Иосиф Сталин. От Второй мировой до «холодной войны», 1939–1953 - Джеффри Робертс

Из-за того, что окончательное согласие по этим спорным вопросам так и не было достигнуто, конференция в Думбартон-Оксе окончилась на немного пессимистичной ноте, и в прессе появились слухи о разногласиях между странами-союзниками. Сталин прямо обратил внимание на эти слухи в своем выступлении в ноябре 1944 г.: «Говорят о разногласиях между тремя державами по некоторым вопросам безопасности. Разногласия, конечно, есть, и они будут еще также и по ряду других вопросов. Разногласия бывают даже среди людей одной и той же партии. Тем более они должны иметь место среди представителей различных государств и различных партий. Удивляться надо не тому, что существуют разногласия, а тому, что их так мало и что они, как правило, разрешаются почти каждый раз в духе единства и согласованности действий трех великих держав. Дело не в разногласиях, а в том, что разногласия не выходят за рамки допустимого интересами единства трех великих держав»11.

В неофициальной обстановке Сталин говорил практически то же самое. 9 ноября во время дискуссии с членами контролируемого коммунистами Польского комитета национального освобождения он сказал: «Альянс трех держав основан на компромиссе, в котором участвуют с одной стороны капиталистические державы, а с другой стороны – СССР. Это было источником некоторых расхождений в целях и взглядах. Они, впрочем, второстепенны по сравнению с фундаментальным вопросом войны с Германией и установления новых отношений в Европе. Как любой компромисс, альянс также включал в себя определенные конфликтные области. [Но]… не было никаких угроз для самой сущности альянса. Что касается отдельных текущих событий, у каждого из союзников была своя точка зрения»12.

За год, прошедший со времени Тегеранской конференции, приверженность Сталина идее «большого альянса» не ослабела. Он по-прежнему считал, что очертания послевоенного мира должны определяться в рамках трехсторонних переговоров между Великобританией, СССР и США. В основе этой приверженности лежали опасения Сталина по поводу возможного восстановления военной мощи Германии после войны. Хотя в 1944 г. в Москве все чаще и чаще слышались залпы салюта победы, сражения на советско-германском фронте не утратили своей ожесточенности; ни одна победа не далась Красной Армии легко. Как отмечает Александр Верт, «победы Красной Армии в 1944 г. были выдающимися, но лишь очень немногие из них оказались легкими»13. Красная Армия одерживала верх в войне и постепенно продвигалась к Берлину, однако потери в рядах советской армии и среди мирных граждан не сокращались. По мере приближения конца войны долгосрочное существование «большого альянса» становилось не менее, а еще более важным, учитывая, что Советскому Союзу для восстановления был необходим продолжительный период мира.

Операция «Багратион»

Крупнейшей операцией советских войск 1944 г. стала операция «Багратион», названная Сталиным в честь героя войны с Наполеоном, грузина по происхождению. Планировалось окружить и уничтожить группу армий «Центр» – последнюю уцелевшую крупную группировку войск вермахта на Восточном фронте – и прогнать немцев из Белоруссии. Планирование советской летней кампании 1944 г. шло уже в начале года, и к середине апреля Генштаб выработал основную стратегию: начать кампанию по освобождению оставшейся четверти территории СССР, которая до сих пор оставалась оккупированной немцами14. Эта цель была заявлена Сталиным в его приказе по войскам от 1 мая 1944 г.: «Дело состоит теперь в том, чтобы очистить от фашистских захватчиков всю нашу землю и восстановить государственные границы Советского Союза по всей линии, от Черного моря до Баренцева моря»15.

Как обычно, окончательному принятию плана боевых действий 31 мая 1944 г. предшествовали обширные совещания с фронтовыми командирами. В планах у советского командования было сложное наступление против группы армий «Центр» по нескольким направлениям. Основная ударная сила включала в себя 1-й, 2-й и 3-й Белорусские фронты и 1-й Украинский фронт. Численность этих фронтов составляла 2,4 миллиона человек, 5200 танков, 36 000 артиллерийских орудий и 5300 единиц военной авиации. Численное превосходство над немцами составляло два к одному по личному составу, четыре к одному по авиации и артиллерии16. Вспомогательная роль в операции отводилась Ленинградскому и Балтийскому фронтам, которые должны были связать группу армий «Север», а в качестве второстепенной задачи – выбить из военных действий Финляндию. Операция должна была начаться с продвижения Ленинградского фронта в направлении Выборга в начале июня. За ним должно было последовать неожиданное наступление в Белоруссии, а затем – продвижение войск 1-го Украинского фронта в направлении Львова с целью предотвратить перебрасывание вражеских войск с юга в центральный сектор.

Планирование операции «Багратион» было тщательно согласовано с подготовкой англо-американских войск к открытию долгожданного второго фронта во Франции. Советское командование было осведомлено о том, что приблизительная дата высадки союзнических войск запланирована на начало апреля. 18 апреля Сталин телеграфировал Рузвельту и Черчиллю: «Как мы договорились в Тегеране, Красная Армия предпримет к тому же сроку свое новое наступление, чтобы оказать максимальную поддержку англо-американским операциям»17. Со времен Тегеранской конференции обмен данными разведки стран-союзников по поводу боевого построения войск и военной техники вермахта стал гораздо более интенсивным – особенно в том, что касалось оборонительных сооружений. Советский Союз и Великобритания также в тесном сотрудничестве разработали обманный план, целью которого было убедить немцев, что англо-советские войска готовят вторжение в Норвегию18. Эта ложная операция, получившая кодовое название «Телохранитель», была частью тщательно спланированной и весьма удачной кампании Советского Союза по маскировке, целью которой было отвлечь внимание немцев от готовящейся операции в Белоруссии. 6 июня 1944 г., когда была начата операция «Оверлорд», Сталин телеграфировал Черчиллю и Рузвельту свои поздравления и сообщил им, что, в соответствии с решениями, принятыми на Тегеранской конференции, советские войска вскоре начнут крупное наступление на «на одном из важных участков фронта»19. В официальных выступлениях Сталин горячо приветствовал открытие второго фронта. Вторжение во Францию, как сказал Сталин в интервью газете «Правда» 13 июня, – «блестящий успех наших союзников. Нельзя не признать, что история войн не знает другого подобного предприятия по широте замысла, грандиозности масштабов и мастерству выполнения… История отметит это дело, как достижение высшего порядка»20.