Виктор Цой. Стихи. Документы. Воспоминания - Марианна Цой

— В 1990-м он вообще как-то изменился. Стал участвовать в сборных концертных солянках, выступил в СКК вместе с французской группой. Ничего особенного, ничего предосудительного, но раньше Цой не делал этого, он следил за собой, был архиосторожен. Но в то же время сделал прекрасный новый альбом, поездил по миру, собирался вновь с группой сниматься у Нугманова…

А потом — 15 августа. Что же произошло 15 августа, Юра, какова ваша, пусть эмоциональная, версия смерти?

— Было два человека при «встрече» — шофер «Икаруса» и шофер «Москвича». Остался жить один. Может быть, тот один и знает что-то. Я знаю только одно — не стало Поэта.

— Но как тогда относиться к версиям, которые представляют многие поклонники — самоубийство, убийство… Многие экстрасенсы утверждают, что это было убийство…

— Я могу повторить только то, что уже сказал.

Музыкально-театральный вестник «Антракт», № 1 1991 г.

Валентина Васильевна Цой

Легенда о Викторе Цое

— Я не раз читала, что смешение далеких кровей часто рождает талантливых людей. Сын у нас — метис: я — русская, коренная ленинградка, муж — кореец, родом из Казахстана. У Вити с детства проявлялись различные художественные наклонности. Он хорошо рисовал, лерил. Был в детстве очень импульсивным, и еще в 4-м классе преподаватель в изостудии сказал как-то, что Витя не склонен к терпеливому, кропотливому труду. Если хочет — рисует, и рисует замечательно, но если не хочет — не заставишь.

Витя читал много хороших книг, мы привили сыну настоящий вкус к чтению. Учился легко. Но к 8-му классу пришел с тройками: через день ходил в художественную школу, поэтому я не требовала отличных оценок в общеобразовательной.

Я полностью доверяла ему. И у нас с ним был контакт. Семейных сцен мы оба не любили и жили очень мирно. У нас сейчас внук растет. Так на него сто влияний со всех сторон. Витю я старалась «делать» сама. Любила читать ему книги из ЖЗЛ. Мне самой было интересно, как формируются талантливые люди. Главное, хотелось помочь Вите раскрыться, развить его способности.

Музыка, как и рисование, тоже была ему близка. Помню, первая гитара, которую мы подарили сыну, появилась в 5–6 классе. Уже в 8-ом он организовал в школе свою группу.

После восьмилетки Витя решил продолжать художественное образование и поступил в Серовское училище на оформительское отделение. Но многое там оказалось для него неинтересным — газетные шрифты, размеры. Ему было скучно кропотливо и настойчиво заниматься. В училище, кстати, он тоже сразу создал группу. Но ребятам пришлось туго: на втором году учебы сына, как и всех, кто играл в этом ансамбле, отчислили «за неуспеваемость». Но думаю, что это связано с гонениями в то время на рок-музыкантов, потому что в этой группе были очень способные начинающие художники.

Я его не очень-то ругала. «Не хочешь учиться, — говорю, — не надо. Делай, что умеешь». Витя пошел на завод и в вечернюю школу. Но на заводе пришлось делать какие-то мелкие детали, замки, что ли, а такой монотонный труд отупляет. К тому же, помнила по себе, как хотелось, когда росла, читать, рисовать, но из-за работы была лишена всего этого. Вите тогда исполнилось 16. Поэтому я и решила — ничего страшного, если он бросит завод и будет только читать, учиться, просто заниматься саморазвитием. Потом поняла, что это решение стало моей самой большой удачей.

Вообще сын с детства так или иначе получал эстетическое образование, развивал вкус. Помню, как подростком он, впервые приехав в Москву, сразу побежал в Третьяковку.

После вечерней школы Витя закончил художественное ПТУ по специальности «резчик по дереву». Из-за плохой успеваемости ему даже не выдали диплома, а только справку об окончании. Но он был талантливым резчиком, и распределение ему дали отличное: в реставрационную мастерскую Екатерининского дворца в г. Пушкине. Туда и по блату-то трудно попасть — престижное место. А Витька поленился ездить так далеко, за город, и вскоре бросил. Кстати, впервые его показали по телевизору как раз в это время — в программе «Монитор» как одаренного резчика по дереву. Он был талантлив во всем.

В 20 лет сын женился. Вскоре у них с Марьяной родился Саша. Сейчас ему 6 лет. Году в 82-ом открылся Ленинградский рок-клуб, и они стали все время проводить там. Марьяна была его единомышленником и настоящим помощником. Витя попеременно работал кочегаром, сторожем, мыл баню. Я их поддерживала как могла, помогала снимать квартиру.

Потом были редкие концерты на квартирах. Как-то я спросила: «Вить, сколько же ты на них зарабатываешь?» — «Ну, рублей пятнадцать», говорит. Я слушала его первые записи и мне казалось: неплохо, не хуже, чем у других. Но я никак не ожидала такой огромной популярности, которая пришла потом.

Я — учительница, мой муж инженер. И нашу жизнь никак не назовешь особенно интересной или яркой, поэтому очень радовались, глядя на Витю.

Это редкое материнское счастье — видеть сына таким популярным и любимым, встречать в киосках его фотографии, а у прохожих значки с его именем. Мне все хотелось как-то сказать ему об этом… «Вить, говорю однажды, — я очень благодарна тебе. Ты подарил мне во-от такое большое небо!» Он только глаза опустил и промолчал…

Мне очень нравятся Витины песни. Тексты в них замечательны: правдивые и искренние, так гармонично слиты, сращены с музыкой. Мне кажется, его песни прямо в душу идут.

Как-то спросила его: «Откуда явилась вдруг вся эта музыка?» — «А помнишь, мама, — говорит, — ты меня с завода забрала. Тогда все и началось. Я тебе очень благодарен за это». Он никогда раньше не говорил мне ничего подобного! Я была тронута и поражена этими словами. Видите, все твердят, что труд делает человека, получилось наоборот. Витю «сделала» свобода и возможность свободно раскрыть себя.

«Студенческий меридиан», № 2 1991 г.

Татьяна Байдакова

«Фуршет» по-московски

Оказывается, недавно ушедший Виктор Цой очень любил дискотеки. Об этом сообщил на презентации последнего альбома группы «Кино» ее бывший директор Юрий Айзеншпис.

Этот диск, без единой надписи, с фотографией-окном на абсолютно черном конверте, называют по-разному: и «Памяти Виктора Цоя», и «Солнце мое, взгляни на меня», и «Черный альбом». По результатам опроса газеты «Московский комсомолец» он был назван лучшей пластинкой 1990 года. Фанаты авансом дали ему первое место, хотя ко дню завершения анкетирования… не слышали ни одной песни. Да и немудрено: материал, чудом уцелевший в августовской автокатастрофе, хранился в глубочайшей тайне, вдали от фанатских ушей и глаз.