Продажная шкура - Джим Батчер

Когти царапнули по плотно утоптанной земле, и в проходе возникла огромная рыжевато-коричневая волчица. Она села и взглянула на меня, навострив уши.

"Хорошая работа," сказал я ей. "Молли?"

"Здесь, Гарри," крикнула она, поспешив в хижину. В руках она держала кристалл белого кварца двумя дюймами толщиной и около фута длиной.

"Приступай к работе, Кузнечик. Не колеблясь, используй кристалл, если обстановка станет опасной. И удачи тебе."

Она серьезно кивнула и подошла к Моргану. Она наклонилась и взяла его безвольную руку, нахмурившись в концентрации, и они оба исчезли под одной из ее удивительных завес. "Да пребудет с тобой Бог, Гарри," из ниоткуда раздался ее голос.

"Уилл," сказал я. "Время тебе вступить в игру." Я повернулся у Уиллу, чтобы убедиться, что парень исчез, а на его месте, рядом с кучей снятой одежды, сидел здоровый волк с темной шерстью. "Ох," сказал я. "Хорошо."

Я проверил обереги, карманы, шнурки, и понял, что я пересек черту между тем, чтобы убедиться, что я готов, и попыткой оттянуть неизбежное. Я выпрямил спину, кивнул, и шагнул к двери хижины. "Пошли, народ. Время веселиться."

Небо над огромном простором озера потемнело. Сумерки вдали от огней города совсем не то же самое, к чему вы привыкли. Современная цивилизация балует нас светом на протяжении многих часов после наступления темноты — светящиеся рекламные щиты, уличные огни, фонари, огни самолетов, неоновые вывески, внутренний свет домашних и офисных зданий, лучи прожекторов, рассекающие небо. Они так прочно вошли в нашу жизнь, что мы даже не задумываемся об этом. Мы насмехаемся над чужим страхом темноты, все это время тщательно увеличивая мощность освещения собственных домов, делая его более энергетически эффективным, дешевым и долговечным.

Ночь обладает силой. В темноте обитает ужас. Несмотря на все накопленные события прошлого, знания и опыт, мы помним это. Мы помним времена, когда мы были слишком малы, чтобы дотянуться до выключателя на стене, и когда темнота проявляла себя, заставляя нас кричать от страха.

Выберетесь из цивилизованного мира — скажем, за многие мили к неосвещенному озеру — и темнота тут как тут, выжидает. Сумерки значат больше, чем просто время, когда пора звать детей домой. Гаснущий свет значит больше чем просто конец очередного дня. Ночь — это время, когда ужасные существа выходят из своих убежищ в поисках свежей плоти и горячей крови. Ночь — время, когда невидимые существа, которые не принимают во внимание, на что люди рассчитывают, и которые не вписываются в их естественный порядок вещей, смотрят на наш мир снаружи, и думают свои темные и чужие мысли.

И иногда, совсем иногда, они воплощают их в жизнь.

Я спустился по старому склону холма Предела Демона и остро осознал этот факт; ночь не спускалась, даже не оттачивала свои когти.

Я прошел до конца пирса один. Билли и Джорджия остались позади, в лесу. Вы не поверите, насколько хитрыми волки могут быть, пока не увидите их в действии. Волки, с человеческим уровнем интеллекта — и исключительно человеческим — будут невидимы до того, пока не посчитают нужным показаться.

Лодка огибала буй, обозначавший начало рифа. Это была белая прокатная лодка, такие в любых количествах доступны туристам в этом месте, судно длиной примерно в двадцать футов, оснащенное для водяных лыж. Поднимался юго-западный ветер, и озеро начинало покрываться зыбью. Наёмная лодка немного качалась и время от времени подпрыгивала на волнах, разбрызгивая маленькими ударами водяную пыль.

Я наблюдал за тем, как она подходила последние несколько сотен ярдов, пока не смог разобрать кто на борту. Лодка была совершенно новая. Мотор издавал неровный, стучащий звук, который помог определить арендаторов. Белый Совет, казалось, прибывал вовремя.

За штурвалом лодки стоял Эбенизер МакКой, его лысая голова светилась под дождем. На пассажирском месте сидел Слушающий Ветер, одетый в дождевое пончо, ухватившись одной рукой за борт лодки, а другой за панель управления перед ним. Его обветренное морщинистое лицо было беспощадно.

В центре, позади скамей возвышалась крошечная фигура в белом шелке, вышитом красными цветами. Старейшина Мэй была китаянка, и выглядела так же изысканно и непрочно как хрупкая чайная чашка. Ее волосы были чисто белые и длинные, и удерживались несколькими нефритовыми гребнями. Хотя она была стара даже по стандартам Белого Совета, в ней все еще присутствовала значительная часть того, что было западающей в душу, божественной красотой в молодости. Ее лицо было невозмутимо, взгляд ее темных глаз пронзителен и немилосерден.

Она пугала меня.

Ветераны Стражей сидели по всем сторонам от Старейшины Мэй, облаченные в серые плащи, и еще трое сидело или согнулось где-то на лодке — все они были из боевого подразделения, готовые вернуться обратно в Эдинбург. Они все были вооружены до зубов, и на их лица выражали занятость. Вероятно Мэй пугала их по крайней мере не меньше чем меня: один из них держал для нее зонтик.

Я ждал на краю дока, жестом приглашая Эбенизера пришвартоваться рядом с бортом Плавунца. Он провел лодку с гораздо большими навыками, чем я, заглушил кашлявший двигатель, пока лодка все еще двигалась, и поднял канат, чтобы бросить мне. Я поймал его, и, не сводя глаз с тех, кто был в лодке, привязав ее к доку. Никто не заговорил. Когда двигатель затих, единственными звуками остались дождь и ветер.

"Вечер добрый," решился я, кивая Эбенизеру.

Он твердо уставился на меня, нахмурившись. Я видел, как его глаза осматривают берег и возвращаются ко мне. "Хосс," сказал он. Он поднялся и перешагнул через борт в док. Один из Стражей бросил ему другой канат, и Эбенизер надежно закрепил заднюю часть судна. Затем он выпрямился, подошел ко мне, и подал руку. Я пожал ее.

"Рашид?" прошептал он так тихо, что я едва мог расслышать его сквозь дождь.

"С нами," сказал я тихо, стараясь не шевелить губами.

Его голова склонилась в едва заметном кивке, и затем он повернулся, чтобы сделать знак остальным. Стражи и члены Совета Старейшин начали выгружаться из лодки. Я пошел вдоль дока рядом с Эбенизером, наблюдая через плечо за Стражами. Они были из такого сорта мужчин и женщин, которые не питали иллюзий насчет жестокости, магических или иных. Если они решат, что лучший путь вести дело со мной будет выстрелить мне в спину, они не будут колебаться.

Я сошел с дока снова на остров и тут же почувствовал присутствие Предела Демона. В данный момент, единственными людьми на острове были те, кого я привел с собой.

Эбенизер последовал за мной, и я почувствовал это в ту же секунду, когда он ступил на остров. Не как будто, кто-то прошептал это на ухо. Я просто знал, чувствовал это так же, как вы знаете, когда по вашей руке ползет муравей. Сделав еще один шаг Эбенизер остановился, а я продолжил идти, пока не оказался в десяти футах от него. Я повернулся к ним лицом, когда группа спускалась с дока на остров. Я постоянно следил за ними сквозь связь с островом, убеждаясь в том, что ни один из Стражей не скрывается под завесами, чтобы незаметно подкрасться ко мне сзади и нанести удар в голову.