Иллюзии «Скорпионов» - Роберт Ладлэм

— Подобные дела не делаются открыто, мое прекрасное дитя. Ты испытал это на себе, встретившись на пирсе с этим продажным человеком, А сейчас все в Портичи желают твоей смерти, твоя семья вынуждена отказаться от тебя, иначе их всех убьют. Неужели ты не понимаешь?

— Я понимаю, что ты используешь меня, синьора, используешь младшего барона в своих собственных целях.

— Естественно! Я выбрала тебя из-за твоей природной сообразительности, значительно отличавшей тебя от остальных. Разве я не говорила тебе об этом?

— Говорила несколько раз. Когда не называла глупцом и портовым мальчишкой.

— Это были просто вспышки гнева. Что мне сказать тебе?.. Верь мне, Нико, потом, когда меня не будет, а ты станешь студентом, богатым человеком, ты все переосмыслишь и поймешь. Ты будешь гордиться своей скромной ролью в этом великом деле.

— Тогда во имя Марии, матери Христа, скажи мне, что это за дело!

— В широком смысле оно мало чем отличается от того, чем ты занимался перед тем, как тебя собрались повесить на пирсе в Портичи. Продажные люди существуют не только в порту, но и по всему миру.

Нико помотал головой, дрожа под пледом и стуча зубами.

— Опять слишком много слов, которых я не могу понять.

— Поймешь, мой дорогой. В свое время... Тебе больно? Что я могу сделать для тебя?

— Это ведь ресторан, да? Может быть, кофе или вина. Я ужасно замерз.

Бажарат открыла дверцу лимузина и под проливным дождем побежала к ступенькам ресторана. Внезапно два автомобиля, шурша шинами по мокрому бетону, въехали на стоянку перед рестораном и остановились рядом. Бажарат уже подошла к двери, и в этот момент сквозь шум ветра и дождя до нее донеслись голоса:

— Коммандер, вы должны сделать так, как я говорю! Это приказ!

— Отвяжись, сопляк!

— Тай, ради Бога, послушай его! — воскликнула женщина, и спорящая компания направилась к входу в ресторан.

— Нет! Хватит меня дурачить! Я сам до всего докопаюсь, используя все сведения, которые смогу получить у родных О'Райана и Ингерсола. Вот так!

Это был Хоторн! Бажарат, одетая, как и подобает почтенной матроне, ворвалась в ресторан и увидела шофера, который сидел в ближней кабинке и поглощал большой кусок картофельного пирога.

— Идем! — прошептала она шоферу. — Быстрее!

— Какого черта... Да, конечно, мадам! — Шофер швырнул на стол три доллара и вскочил, но в этот момент несколько человек, рассерженных и спорящих между собой, вошли в ресторан.

— Садись! — приказала Бажарат, хватая шофера за плечо и толкая на место, чтобы его не было видно — за стенкой кабинки. Новые посетители заняли большой стол у стены недалеко от входа. Их яростный спор утих, но, как заметила Бажарат, ее бывшего любовника не удалось переубедить. Ей часто приходилось наблюдать Хоторна в таком состоянии: офицер разведки был убежден, что чутье редко подводит его. Погибший человек был еще одной ниточкой к Кровавой девочке! "Отличная работа, Тай-бой. Я очень редко спала с недостойными меня людьми. О мой любимый муж, Тайрел — это ласковое животное, стремящееся получать только самое лучшее, и я отдала ему все самое лучшее, как отдавала тебе, мой дорогой. Но почему, Тай, среди всего этого безумия, царящего в мире, ты не смог оказаться па моей стороне? Я права, и ты знаешь это, дорогой. Бога нет! Если бы он был, то дети не умирали бы от голода, корчась от боли в распухших животах... Что плохого они сделали этому Богу? Я ненавижу тебя, Бог! Если ты вообще когда-то существовал, Бог. Во всяком случае, я никогда не ощущала твоего существования, ты никоим образом не заявлял о своем присутствии. А теперь я должна убить тебя, Тай-бой. Я не хочу, я не смогла сделать это на Сен-Бартельми, хотя и должна была... Мне кажется, падроне помял меня. Думаю, он чувствовал, как сильно я любила тебя, и был достаточно умен, чтобы не напоминать мне об этом. Ведь он сам любил человека, которого не смог убить, хотя и знал, что следует сделать это. Если это правда, мой дорогой Тай-бой, то «Скорпионы» потерпели крах только потому, что мой единственный отец не смог сделать то, что следовало сделать много лет назад. Нептуна надо было устранить. Он был слишком эмоционален, когда дело касалось любви.

А я нет, коммандер!"

— Пора, — сказала Бажарат сидевшему рядом шоферу. — Медленно встаньте, спокойно идите к дверям, потом на улицу, а затем бегите к машине. Только не пугайтесь: там, на заднем сиденье, сидит раненый молодой человек. Он мой племянник, хороший парень, но на него напал грабитель. Подгоните машину прямо к ступенькам, а когда сделаете это, нажмите два раза на клаксон.

— Мадам, меня никогда не просили ни о чем подобном!

— А теперь просят, и если вы сделаете это, то станете на тысячу долларов богаче. Идите!

Изумленный водитель поспешил к выходу гораздо быстрее, чем ему было сказано, и толкнул дверь с такой силой, что посетители за несколькими столиками оглянулись на шум, и среди них Тайрел Хоторн, сидевший в углу. Бажарат не могла видеть появившееся на его лице озадаченное выражение, но другие это заметили.

— В чем дело, Тай? — спросила Кэтрин Нильсен.

— Что здесь делает этот разгневанный шофер?

— Но ты же слышал, что говорил рыбак. Здесь, как он сказал, живут богатые люди. Почему бы им не иметь шоферов?

— Возможно.

Бажарат не могла слышать этот разговор, все ее внимание было сосредоточено на ожидании сигналов клаксона, означавших, что лимузин стоит у входа. И вот наконец раздались два коротких гудка.

— Шофер? — тихо сказал Хоторн, ни к кому не обращаясь. — Ван Ностранд! — громко воскликнул он. — Выпустите меня отсюда, — закричал Тайрел, отталкивая Пула ж Кэти, чтобы вылезти из-за стола.

В этот же самый момент Бажарат вышла из кабинки и направилась к двери, низко опустив голову. Теперь уже две фигуры, стремясь обогнать друг друга, спешили к выходу из ресторана.

— Простите! — бросил Тайрел, легонько толкнув женщину и обогнав ее. Он нажал правым плечом на массивную дверь с медным засовом и выскочил на дождь, продолжавший хлестать как из ведра.

— Эй, вы! — крикнул Тайрел шоферу лимузина, сбегая вниз по ступенькам в громадному автомобилю. И вдруг он резво остановился и обернулся, словно его осенило. Хоторн рванулся назад в дверям, из которых появилась женщина, которую он только что оттолкнул в сторону. Старуха из «Шенандо Лодж»... Эта глаза! Доминик! Бажарат!

Шум дождя перекрыли звуки выстрелов, пули застучали по металлическому кузову лимузина, отлетая рикошетом на тротуар. Хоторн рванулся влево, почувствовал боль в верхней части бедра. Он ранен! Тайрел перекатился по земле под прикрытие стоявшего на стоянке грузовика, и в этот момент еще одна женщина выскочила из дверей ресторана, громко окликая его по имени. Открывая дверь лимузина, Бажарат выпустила в ее направлении оставшиеся пули и прыгнула в автомобиль. Кэтрин Нильсен рухнула на ступеньки, а лимузин резко рванул с места.

В пять утра Генри Стивенс помянул недобрым слогом свою хлопотную работу. Он настолько устал, что не мот спать, я не потому, что его несколько раз потревожили, когда он прилег отдохнуть, а потому, что не мог перестать думать. Количество вопросов возрастало в геометрической прогрессии, ж сейчас его голова была битком забита просчетом всевозможных вариантов, которые вытеснили мысли о сне. Оставаться в кровати значило для него постоянно ворочаться и лежать с открытыми глазами, зная, что жена проснется от его возни и начнет его успокаивать. Она умела это делать и всегда делала хорошо. Ему не хотелось признаваться себе в этом, но в глубине души Генри понимал, что не добился бы в жизни того, что имел, не будь рядом Филлис. Она была ужасно рациональна, всегда спокойна, как опытный рулевой вела свою семью твердым курсом, никогда не проявляя при этом диктаторских замашек, и всеми силами помогала мужу пересечь бурное море и избежать кораблекрушения.

Садясь на диван на застекленной веранде, Генри усмехнулся про себя тому, что использует в рассуждениях морскую терминологию. Ему всего единственный раз пришлось оказаться в море, и было это во время последнего года обучения в военно-морской школе в Аннаполисе, когда вое выпускники-гардемарины должны были совершить десятидневное плавание на большом парусном корабле, который считался построенным в девятнадцатом веке. Он с трудом мог вспомнить эти десять дней, потому что большую часть этого времени провел в туалете, страдая от морской болезни.

Моряка из него не вышло, но флот оценил другие его таланты — способности организатора и чиновника. Генри «плавал» за кабинетным столом, выявляя бездарей и тупиц, которых беспощадно выгонял, не слушая даже их жалких объяснений. Если работа должна была быть сделана, то ее обязательно надо было выполнить, а если возникали проблемы, которые работник не мог решить, то следовало советоваться с ним, а не пытаться прикрыться своей беспомощностью. И в большинстве случаев Генри бывал прав.