Пандемия - Евгений Ермаков

– Как же так? – пискнул кто-то в наступившей тишине из-за спин уголовников.

И тут зал взорвался криками. Все что-то орали, но разобрать слов Левченко не мог . Наконец кто-то вылез на боксерский ринг и выстрелил в потолок из обреза. Зал смолк. Все уставились на наголо бритого товарища , взявшего на себя роль судьи.

– Братва! Вы все видели, что произошло. Все было по понятиям. Дурилка и шеф оба кинули хвоста. Воля судьбы, в которую он не верил. Теперь отпустим этого бичика.

Зал снова взорвался криками и воплями. Лысый выстрелил еще раз.

– Мы выполним его последнюю волю. Бич свободен, шеф окачурился. Сегодня выберем нового на сходке.

– А ты, Колян, на его место метишь, что ли, падла? – заорал то-то хрипло из зала.

– Это выяснится сегодня. Долго тянуть не будем.

Затем он подошел к Антону , достал обоюдоострый нож и одни махом взрезал его веревки.

– Катись отсюда, парень. Убирайся из города, и не возвращайся никогда.

Антон нерешительно встал, не в силах отвести взгляда от окровавленного трупа Арлекина.

– Вали, вали, молоток, пока мы добрые. – донеслось ему вслед.

Черная дверь со скрипом приоткрылась – перед взором Левченко предстал восточный пригород – палатки местного рынка, ряды бревенчатых домиков-избушек . Здесь его уже ждали. Прямо перед воротами, у темной легковушки с тонированными стеклами, стоял человек. Это был оперативник Кардаш.

Железнов решил, что достаточно будет одного встречающего. Оперативник, одетый, как всегда, в черную кожанку и темно-коричневый берет, скошенный набок, стоял, прислонившись к правому крылу машины, и терпеливо курил; на траве перед ним виднелась горка окурков.

Все было элементарно- Антон с Арлекином опасались погони, но ее никто и не собирался устраивать. Зачем? Мышь сама прошла по немудреному лабиринту и появилась у выхода. Ради двух мелких пешек незачем было организовывать настоящую погоню. Достаточно было лишь подождать их на другом конце лабиринта. Так поступил Шеф, той же логике следовал и Семен Кардаш.

Завидев Левченко, он искривил губы в подобие ухмылки. Антон узнал автомобиль, называвшийся здесь "воронком", и, хоть и не видел ни разу Кардаша, однако, по беглому описанию Демичева вполне его узнал. Он молниеносно захлопнул дверь. Слишком много драгоценного времени было упущено зря. Попался!

Не отвечая на недоуменный возглас бугая Лени, никак не ожидавшего, что странный молодой парень в грязной рясе откажется уйти в город, куда так стремился, Левченко привалился к двери, дыша как загнанный зверь.

– Эй, Левченко, Дубровин ! – произнес Кардаш с ленцой из-за двери. – Долго вы там будете прятаться? Выходите, вам некуда бежать, это лишь усугубляет вашу вину. Обещаю беспристрастное рассмотрение дела!

– Как бы не так, знаем мы вас, – пробормотал Антон, затравленно озираясь. Что теперь делать? Прятаться всю жизнь по пустым квартирам, превращаясь в бомжа, спящего в коробках, боящегося облав и рискующего умереть от болезней или голода? Должен же быть другой выход…

В дверь снова постучали.

– Эй вы там, не дурите. Деваться вам некуда. Если хотите отсидеться у воров, или поселиться вместе с бомжами, так надеяться на это глупо. Мы вас из-под земли достанем. Лучше выходите сами.

– Да пошел ты!

Антон взглянул на бугая. Тот все еще недоумевал. Похоже, он до сих пор не понял, что именно за Левченко была обещана щедрая награда и гражданство. А может, сложил два и два, но не хотел выдавать? Нет, слишком глупо было надеяться на благородство воров. Один не выдаст, но в шайке всегда найдется корыстный и беспринципный член, которому плевать на то, что банда принципиально не ведет дел с коммунистами.

Наконец, решившись, он помчался к реке параллельно стене периметра. Южные кварталы- по крайней мере, Антон намеревался отсидеться там какое-то время, а потом будь что будет. Но какое-то время он выиграет.

Тугодум Леня, удивленно смотревший вслед Антону, перевел полуосмысленный взгляд бычьих глаз на дверь.

– Немедленно откройте дверь! – Кардаш постучал еще раз.

Леня подошел к двери и открыл окошко.

– Убег к реке твой парень, и ты сваливай отсюдова, пока цел.

– А второй где?

– Пристрелили второго, которого шеф клоуном называл.

– Проклятье.. – Кардаш секунду переваривал полученную информацию.- Слушай, мужик. Ты вообще соображаешь что-нибудь? За голову беглеца обещана награда в пятьдесят тысяч и гражданство! Тебе это не нужно?

Леня плюнул в окошко на Кардаша. Тот быстро подобрался, уворачиваясь от плевка.

– У меня есть все, что нужно. Топай, откуда пришел, а не то зашибу…

Кардаш злобно посмотрел на него и отошел к машине.

– Ладно, Левченко. Все равно ты в ловушке. Некуда тебе деваться.

Он достал рацию с переднего сидения и связался с Управлением.

Антон попеременно то отчаянно работал веслами, то оглядывался назад – нет ли погони. Вода, зачерпываемая им частыми гребками, попадала в лодку и понемногу заливала ее; осадка лодки увеличивалась. К тому же, мешало течение, сносившее его в сторону.

Впереди и правее красовался центральный остров Новинска, на котором и обосновался генерал Дегтярев. Вставали высокие стены древнего Кремля, сложенные из темно-красного кирпича, на котором и зародился Старый Город. Даже на расстоянии можно было разглядеть поблескивающую колючую проволоку поверх стен и прожекторы на вышках. Тем жителям острова, что успели бежать до того, как опустился на него железный занавес, повезло. Остальные содержались в нечеловеческих условиях – за малейшую провинность несчастных батраков кидали в вырытые на городской площади ямы, зарешеченные сверху. Таково было наказание за непослушание. Дождевая вода накапливалась в этих отвратительных открытых камерах, однако, люди жили в грязи неделями. Иногда им кидали горстку чечевицы или ломать черствого хлеба. Генерал и немногие оставшиеся верными ему военные выказывал оставшимся жителям свою власть и железную руку. Часовых видно не было – очевидно, генерал уже не боялся нападения с воды.

К острову подходили три больших моста: два автомобильных и один железнодорожный , но теперь они стояли частично разрушенные – взрывчаткой снесли несколько проемов. И эти мосты удивительно напоминали Авиньонский эрзац.

Несмотря на энергичные усилия Антона, его снесло почти к автомобильному мосту, составлявшему часть Внутреннего Периметра города. Прямо на дорожном полотне были установлены щиты-пылеуловители, а ниже моста проход закрывала сплошная решетка с толстенными прутьями- похоже, они доставали до самого дна. Свобода была совсем рядом, в десятке метров от Левченко, но решетка не оставляла надежд выбраться из города в этом месте. Воды реки неторопливо бежали сквозь чугунные прутья, а крупный мусор накапливался у них – покрышки, спинка дивана, и прочий мусор. Чуть поодаль из воды виднелся бампер ржавой "Нивы". Она грустно смотрела в небеса разбитыми окулярами фар. Машина казалась застывшим морским существом, обратившимся в камень.

Антон обогнул остров, превратившийся в концентрационный лагерь, слева. Внезапно он четко расслышал музыку, доносившуюся из-за стен кремля. Многократно усиленная репродуктором, песня разносилась далеко над водой. Это была запись корейских песен о Ким Чен Ире, крутившаяся в лагере днями напролет…

Впереди уже замаячила маленькая пристань южной стороны – слева виднелись белые домики Наукограда, справа- обширные лесные угодья с возвышавшимися башенками и куполом местных феодалов, воюющих, мирящихся, охотящихся на своих ограниченных землях.

Левченко не мог сказать себе, зачем он плывет в южную часть города, на что надеется. Влекомый инстинктом загнанной жертвы, он стремился дальше и дальше, однако, в лабиринте Города были сплошные тупики стен. Предчувствие , интуиция? Скорее, он просто хотел отсрочить неизбежный арест, надеясь на чудо.

Ученые были его последней надеждой. Антон, на минуту перестав грести, сложил весла и, прищурясь, посмотрел на серый купол Новинской обсерватории, возвышавшейся в центре наукограда на небольшом холме. Обсерватория была гордостью города, на нее тратились большие федеральные деньги, здесь проводились исследования космоса, семинары , люди готовили материал для научных диссертаций, защищали степени. Левее купола обсерватории виднелось огромное здание-башня с крупными бронзовыми буквами на крыше "НЦЭИ" – центр экспериментальных исследований . Эта аббревиатура из букв была установлена на парапете каждой из четырех сторон крыши, так что надпись было видно отовсюду.

Лодку снова начало сносить течением, Антон вновь принялся грести. Завтра мышцы будут ломить. Если он доживет до завтра…

Наконец, Левченко приткнулся к пристани и с облегчением простонал. Проплытые в быстром темпе километра четыре измотали его физически. Он поднялся и вышел из лодки, чувствуя, как гудят руки и ноги.