Путь. Книга первая - Анюта Соколова

к нему. Представляю, как этого боялся Тор, раз позволил править незаконному королю, раз пошёл на многое, чтобы заставить Рэга держаться подальше от Саора и сестры. Наверно, у него не оставалось иного выхода, коли он, за две тысячи лет никого и ни в чём не неволивший, решился на подобное! Не мудрено, что он это скрыл!

– У тебя такое лицо, словно Хранитель должен стыдиться того, что принудил убийцу стороной обходить наш мир.

– О да. Саор он защитил. А Мариник, а Шэньри? То, что Рэг не вредил нам, не означает, что он пощадил других.

– К чему ты клонишь, Синеглазый? Рэг – мерзкий тип. Ты сам это сказал. Его и близко нельзя подпускать к Саору, что Хранитель и сделал. Чем ты недоволен? Что Тор утаил от тебя правду?

– Тем, что его не заботила судьба мира, в котором оказался заперт прирождённый великий маг и убийца, – сухо бросил Джэд.

Дэриэн с неприкрытым изумлением воззрился на него:

– Впервые вижу, что ты беспокоишься о том, что происходит по ту строну Моста. Раньше это тебя не тревожило… по крайней мере, настолько.

– Дэрэк, а тебе не приходило в голову, что мы поступаем бесчестно, отправляя наших преступников в иные миры? Что отвратительно добавлять им лишние проблемы? Чем эти миры заслужили такое с собой обращение? Неужели наша магия даёт нам право не заботиться больше ни о ком?

– Но что же тогда будет? – растерялся юноша. – Саор не может позволять себе прощать преступников!

– Я не говорю о прощении. Мы в состоянии создать для каждого из них место, наподобие Нейтральной полосы, где люди, похожие на Рэга, не станут угрозой тем, кто вынужден находиться с ними рядом.

– Ты делился своими мыслями с Кругом? – оживился Дэриэн.

– Нет ещё. Изгнаний за время моего правления было всего три, Лекст стал бы четвёртым. Хотя я не однократно порывался поднять этот вопрос и принять поправку к Закону об изгнании… а может, даже новый Закон.

– Вот это да! – Дэрэк аж подскочил на месте. – Давно ты об этом задумываешься?

– Года два. С того самого дня, как Лерх устроил резню на Артреске. Я предупреждал Круг: парень воспримет изгнание сродни вседозволенности. Не послушали. Через месяц Лерх завоевал пол-Артреска, наплевав на Закон Гэдэи, и установил свои порядки. За ним послали Вестников: он убил их. При этом погибли триста семь человек, рождённых в Артреске. Главным из Вестников был единственный сын Эдры, Гелд. Талисман на груди Наставницы – память о нём… Этот камень носил Лерх, а до него он принадлежал царям Артреска: Гелд сорвал его, умирая. Я забрал талисман из мёртвой руки и отдал Эдре. В порыве горя она начертила на нём: «Расплата!» Но Саор хотя бы платил за собственные ошибки. А Артреск, благородный мир воинов, – чем провинился он?! – Глаза Джэда потемнели. – Те люди… Они бросались на заклятия и гибли прежде, чем успевали осознать, что происходит.

– Ты был там?

– Да. Гелд слишком поздно позвал на помощь. Когда я явился, он был уже мёртв, его спутники тоже. Солдаты Артреска валялись бесформенными кучами. Они следовали приказу – взять чудовищ любой ценой. И не дрогнули, столкнувшись с тем, что выходило за пределы их понимания. Отважные и преданные, они отдали жизнь – ради чего?! Лерх не дался живым, закололся, крикнув мне напоследок: «Всё это твоя вина!» Это, действительно, была моя вина, Дэрэк… Я не должен был выпускать в иной мир человека, не уважающего жизнь. Лерх стал убийцей уже в Саоре и сам по себе не мог измениться. А я позволил ему свободно распоряжаться среди неравных ему по силе!

– А что по этому поводу говорил Тор? Когда-то именно он подсказал королеве Гэдэе заменить казнь преступников на изгнание, это его идея. Он был согласен с тобой?

– Он предоставил мне самому решать, как поступать: смириться со старым Законом, принять новый или же продолжать и дальше искать новые средства, иные пути к цели.

– И ты всё ищешь?

Джэд усмехнулся:

– Новый Закон, Дэрэк, – это не стычка с отрядом озлобленных головорезов. Тут опасно поддаваться эмоциям, повинуясь первому порыву. Малейшая оплошность может оказаться роковой как для Саора, так и для меня, перечеркнув всё, что мне удалось сделать раньше, и сделать более-менее приемлемо. Пока я полностью не уверился в полезности моих замыслов, я не собирался оповещать о них всех и вся.

– Но мне ты доверился.

– Тут особый случай. У меня есть причины быть с тобой откровенным. Ошибаюсь я или нет, кто-то должен знать о моих намерениях. И лучше, если это будешь ты. Ты всегда чувствовал, когда и о чём следует говорить и, что ещё важнее, как и зачем. Я полагаюсь на это твоё чутьё… да и на тебя тоже.

Он поднялся и добавил, не глядя на брата:

– Значит, у меня одной заботой стало меньше.

***

Лес, золотой от солнца, от цвета листвы и трав, залитый ярким солнцем. Дорога прямой жёлтой лентой бежит среди ровных стволов, уносясь в янтарную даль. Дэрэк идёт рядом с Дейзи, и та весело смеётся, поворачивая к нему безмятежно счастливое лицо. Они держатся за руки. Хорошо и покойно.

Но лес почему-то темнеет, свет меркнет, и дорога погружается во мрак. В темноте рука Дейзи, несмотря на все усилия её удержать, выскальзывает из ладони Дэриэна. Девушка отклоняется куда-то в сторону, удаляется, и нежный образ тает, растворяется во тьме. Юноша хочет крикнуть, позвать, вернуть её, пока ещё не поздно, но слова застревают в горле, не выходя наружу. Что-то невидимое, необъяснимое, чему нет названия, наваливается на Дэрэка и душит, душит до тех пор, пока он не падает на землю и… просыпается.

Он лежал на кровати в доме Мариэль. Лес и Дейзи остались во сне. Но боль и ужас не проходили. Принц попытался пошевелиться – и не смог. Нечто, казавшееся продолжением кошмара, приковало его к постели, страшной тяжестью надавив на грудь. Шею словно стянула удавка, с каждой секундой сжимающаяся всё туже и туже. Он задыхался. В глазах вспыхнули тусклые жёлто-зелёные узоры, как от жара или удара. В голове всё путалось, и лишь одна мысль мучительно билась, желая вырваться из липкого страха: только не это, не конец! Я не хочу, не могу уйти Так! Во рту стало горячо и солоно, пересохшие губы склеились, не позволяя не то что криком – шёпотом позвать на помощь. Дэрэк ощутил, что опять балансирует на краю тёмной бездны, чёрной бесконечности, что ещё миг – и он вновь различит ледяной голубой свет, бесстрастный и мертвенно спокойный, и от ужаса надвигающегося холода всей душой беззвучно выкрикнул единственное доступное ему заклинание: «Джэд!!!»

Всё оборвалось так резко, что он не сразу это