Бассейн с нежитью - Ким Харрисон

— Нет. Не уходи.

Трент со звуком втянул воздух. Его прикосновение к моему плечу изменилось, становясь менее хрупким.

— Пожалуйста, не уходи, — сказала я, открывая глаза, чтобы увидеть, как он расслабился. — Я больше не хочу быть одна. — Как что-то могло быть настолько неправильным и столь правильным одновременно? Нет, не неправильным, просто не простым.

Он прижал меня к себе, и наши тела соприкоснулись по всей длине.

— Ты никогда не будешь одна.

— Но я была, — сказала я, в глазах снова стояли слезы. Черт побери, я не хотела плакать, но это, казалось, не имело значения, поскольку Трент стал легко целовать меня, его губы никогда не касались одного и того же места дважды.

— Не ходи в безвременье, — сказал он. — Мы сможем со всем разобраться.

Безвременье было последним, о чем я сейчас думала, и я задохнулась от смеха.

— Я надеялась, что ты придешь, чтобы остановить меня. Я действительно думаю, что надеялась.

Он улыбался, когда я вытирала глаза, и мы все равно остались, где были, прижимаясь друг к другу.

— Адский способ заставить человека привести в порядок его приоритеты.

Я потянула его ближе, желая провести пальцами по линии его слабой щетины.

— Что держало тебя так долго?

Моя голова прижалась к его плечу, и я почувствовала его дыхание в моих волосах.

— Думаю, страх. Слишком много глаз направлены на меня.

— Я знаю, что ты имеешь в виду. — Что только что произошло? Все, что я знала, было мое облегчение, было принятие и ощущение, что все будет хорошо, несмотря ни на что. Мои руки проследили очертания его плеч, и я позволила им следовать вниз по линии его мышц, предчувствие шевельнулось во мне, когда он напрягся.

Его дыхание приходило и уходило, перемещая мои волосы. И, тем не менее, мы стояли там.

— Где все?

Его слова вспыхнули во мне тысячу чувств всего на один вопрос. Вспышка страсти мерцала и, становясь постоянной, требовала пламени. Трент был здесь. Все было по-другому. Ничего не чувствовалось неправильно. Моя рука поднялась вверх, находя новое напряжение в плече. Но он спросил меня о чем-то.

— Снаружи. — Я наклонила голову и глубоко вздохнула, мое медленное дыхание коснулось его уха. Один раз. Второй. Третий. Ни один из нас не пошевелился. Мы оба знали, куда это может нас привести. Мое сердце колотилось, и, наконец, я прижалась к нему, потянулась, пока мои губы не нашли мочку его уха, и я осторожно остановилась на ней, коснулась с намеком. — Все они, — выдохнула я, не отпуская.

Трент сместился, и я вдруг оказалась прижата к стене рядом с аркой. Мои глаза распахнулись. Пламя желания горело в его взгляде, и легкая улыбка настигла меня, и я задалась вопросом, узнаю ли я, взял он проклятие Ала для обрезания или нет.

— Мистер Каламак, — сказала я игриво, и он взял меня за запястья и прижал их к стене рядом с моей головой. В нем было достаточно силы, требования, страсти, и это прошло через меня, делая меня живой.

— Я вообще-то надеялся, что мы не будем болтать.

Я пробежала ногой вверх по его штанине, затем обратно вниз.

— Тогда найди моим губам занятие.

Он наклонил ко мне голову, и мы поцеловались, губы двигались друг против друга, пробуя, ища, его хватка на моих запястьях стала тверже. Его тело было прижато к моему, мои пальцы сжались в кулаки, когда я удерживала себя, наслаждаясь этим адом.

Что я делаю! Отозвалось эхом в моих мыслях, и я заставила их замолчать. Я целуюсь с Трентом, и это чертовски хорошее занятие.

Но я хотела большего. Он отпустил меня, почувствовав легкий намек на движение, и мои руки опустились до кружева позади его шеи. Открыв глаза, я встретила его пристальный взгляд. Свет в его глазах полыхал через меня. Это будет хорошо. Я уже могла это сказать. Это был момент, который нельзя было упустить.

— Мы собираемся влипнуть в огромное количество неприятностей, — сказала я, думая, что это было смешно, и он улыбнулся в ответ, его глаза искали мои губы.

— Тогда позволь убедиться, что ради этого стоит попадать в неприятности.

Его хриплый глубокий голос нырнул в меня. Страх, страсть, желание. Да поможет мне Бог. Я так долго хотела этого.

Я подумала о своей кровати и оттолкнулась от стены, но его руки были на моей талии, и я обнаружила себя сидящей на столе. Это было приятно, и я обернула ноги вокруг него, притягивая его ближе. Сердце бешено колотилось, я потянулась к пряжке его ремня. Боже, у него была узкая талия.

Его губы были на моей шее, и я почувствовала, как он нашел последние намеки на шрам, который Ал оставил мне, нейротоксины, похороненные глубоко в ткани, огнем вернулись к жизни, приводя меня в экстаз. Они бездействовали так долго.

— Чувствительно, — ахнула я, затем моргнула, когда поняла, что не заметила, как он расстегнул три верхние пуговицы моей блузки. Я вздохнула, когда он сдвинул блузку с плеч, чтобы увидеть белье под ней, его пальцы слегка исследовали мои очертания. Мои руки поднялись к его волосам и утонули в шелковистых прядях, когда он освобождал блузку из брюк.

Боже, да, думала я, когда его пальцы встретили мою кожу, он проследил руками изгибы моего тела, пока не накрыл грудь, и я задрожала. Он наклонил голову, и я, втянув живот, сжала ноги вокруг него, он поцеловал меня в плечо, его губы становились все более требовательными, когда он медленно двигался ниже и ниже.

Там было не достаточно места, и я отпихнула бумажки Айви в сторону, выгибая спину на столе, мои ноги были обернуты вокруг него, когда он снял с меня блузку через голову поддерживая меня одной рукой… его губы нашли меня, наконец, потянули, принося напряжение и оживляя покалывающие ощущения, которые прошли через меня до кончиков пальцев ног.

Постанывая, я смотрела в потолок, задыхаясь, когда он сжимал слишком сильно, надеясь, что он сделает это снова. Скрепки Айви упирались мне в спину. Были места и получше, чтобы сделать это.

Но Трент старался избавиться от моих брюк, и я сидела, затаив дыхание. Я справилась с его пряжкой и опустила ноги, чтобы расстегнуть молнию, прижимаясь к нему, кусая его ухо, одной рукой зарывшись в его шелковистые волосы.

Его движения прерывались, и он вернулся еще более требовательным. Злобно улыбаясь, я дернула его брюки вниз, затем стянула их ногой еще ниже, чтобы они запутались. Вопрос боксеров или плавок был выяснен, и я улыбнулась.

— Моя очередь, — сказал он, губы поднимались от меня достаточно долго, чтобы я успела слезть со стола, мои брюки соскользнули вниз, его руки оставляли след ощущений, возвращаясь назад. Слава богу, что я была босиком, и я ногами сбросила мои штаны на пол, быстро вернувшись обратно на стол, к его волнению, пока я снова не обернула ноги вокруг него, притянув его ближе, мои руки обхватили его за шею, и я прижалась к нему.

Я дрожала на прохладном воздухе, поскольку оказалась без блузки, и я не знала, где она могла находиться. Все. Все должно было продолжаться, и пуговица выскочила, когда я потянула его рубашку. Его глаза встретились с моими, когда я отбросила ее прочь, подальше от него. Это было все, что я могла сделать, чтобы не вздохнуть, и я соблазнительно осматривала его тело, пока рубашка падала на пол. Его мышцы напряглись, и я наклонилась и поцеловала его в шею, чувствуя ответ, когда его руки стали более требовательными, и он обнял меня. Воспоминание о его коже, блестящей в душе, мелькало во мне.

Немного отстранившись, я отпустила его, и мои руки между нами спустились ниже, пока я не нашла его бедра, крепкие от верховой езде. Его пальцы оказались у основания моего позвоночника, и я послала свои руки внутрь его трусов, пока не нашла его.

Его покусывания на моей шее, стали грубее. Бархатисто-гладкий, я проследила его длину, представляя его во мне, и содрогнулась, желая все это. Желая его сейчас. Это был просто он. Не было никаких лей-линий, никакой магии… и это было непередаваемо.

— Трент, — выдохнула я, сдвигаясь к нему, его руки были у основания моей спины, мои ноги обернулись вокруг него, притягивая его ближе.

Я подняла глаза, наблюдая, как эмоции льются через него каскадом, когда он притянул меня ближе и медленно скользнул в меня. Мое дыхание перехватило, и я сжимала его, дрожа. О Боже, он был совершенным.

— Еще нет, черт возьми, — прошептал он, думая, что я собираюсь достигнуть пика, и я посмотрела на него, находя его губы, двигаясь против него, показывая ему, что это было больше. Мы могли бы получить гораздо больше, прежде чем это закончится.

— Диван, — потребовала я, руки на мне напряглись. — Я не делаю это на столе в моей кухне.

Я чувствовала, как он двигается во мне, и страсть делала движения прерывистыми. Он посмотрел за меня на стол, покрытый материалами Айви.

— Диван, — снова потребовала я, сжимая его крепче ногами, руки обвились вокруг его шеи, мои губы были у его уха. — О Боже, Трент. Я не могу прикоснуться к тебе, как я хочу, если должна буду продолжать держаться, как здесь.