По правде говоря (СИ) - Риз Екатерина

- А ты не представляешь, от чего я их уберегла. Я не хочу помнить себя такой. Не хочу помнить о том, как Гришка меня предал, как выкинул меня из своей жизни в один день. Я просто стала не нужна, он решил стать приличным, добропорядочным семьянином. А меня выставил сумасшедшей наркоманкой.

- Я ничего об этом не знала, - проговорила я негромко, - даже не догадывалась.

Ксеня поморщилась, глянула на меня недовольно.

- Хочешь сказать, что родители не говорили тебе?

Я помолчала, припоминая события десятилетней давности. Что ж, признание сестры объясняло её странные перепады в настроении, её поведение, внезапные бегства из дома. А ещё нервозность и переживания родителей, их бесконечные перешёптывания за закрытой дверью от меня. Но мне тогда, да и после, до последних дней, никогда не приходило в голову, что у Ксении могли быть проблемы с наркотиками, тем более серьёзными, сестра всегда была в моих глазах лучшей. Даже после её исчезновения, все эти годы, родители не раскрывали мне правды о сестре. То ли берегли меня от этой самой правды, то ли не могли подобрать слов, чтобы озвучить её. А, может быть, старательно отмахивались от всех тревожных мыслей на этот счёт, желая думать о собственной дочери только в положительном ключе. Хотя, зависимость Ксении объясняла и халатное отношение к делу о её исчезновении правоохранительных органов. Наверняка, они говорили родителям, что ничего другого, тем более хорошего, от девушки с такими наклонностями и ждать не приходилось.

Ксеня тем временем пожала плечами.

- Гришка любил развлекаться, деньги у него всегда были. Ничего удивительного, что, в итоге, он стал баловаться наркотиками. Это была вседозволенность, которой мы наслаждались. Понимаешь, тогда нам казалось, что это, на самом деле, баловство. Никто же не задумывается, что это может привести к серьёзной зависимости. Да и я всегда считала, что зависимость у меня от него, а не от травки и кокаина. Я считала, что наши с ним отношения никогда не закончатся, что мы идеально подходим друг другу. А потом он меня бросил, в один день. И я осталась одна, за воротами их дома.

Это ощущение мне было знакомо.

- Его родители знали о наркотиках?

- Догадывались. Но эту тему никогда не поднимали всерьёз, боялись огласки. Это потом уже Рома раскаялся в этом.

Собственническое «Рома» прозвучало из уст сестры легко, привычно, а мне резануло слух. А Ксения продолжила, с легкими презрительными интонациями:

- Вот и решили они Гришку пристроить. Он по жизни тоже успел почудить, не успевали разгребать. Вот и понадобилась такая вот Света, с папой, который в любой момент мог пресечь любую Гришкину выходку. Ты же знаешь, кто у неё папа? – Я кивнула. – Ну вот. А Света, влюблённая в Гришку и по натуре спокойная, как танк. Быстренько его к рукам прибрала. Кстати, ты в курсе, что Соня Гришкина дочь?

Я хлопнула ресницами.

- Что? – Сказать, что я удивилась, значит, ничего не сказать. – Как это?

- Очень просто. Она родилась, когда Гришке едва исполнилось шестнадцать. Плод его первой, сумасшедшей, пьяной и под кайфом, любви.

- Господи, какой кошмар.

Ксеня же только плечами пожала.

- Может, и кошмар. А Гришка вот живёт себе, не тужит. Родители ребёнка себе забрали, якобы усыновили, но все уже давным-давно об этом позабыли. Их Соня ребёнок, как постановили, так и есть.

- А её мать?

- Да кто ж знает, где она? Девочке на тот момент не больше, чем Гришке было. Возможно, повзрослела, поумнела, замуж вышла, детей нарожала. Как я. А, возможно, сгинула где-нибудь. Соне они оба удружили, ничего не скажешь.

- И ты об этом давно знала?

- Узнала, ещё во время наших с Гришкой отношений. Он мне как-то по пьяни разболтал.

- По крайней мере, у девочки есть семья.

- Боюсь, этой девочке всё равно.

- Не говори так.

- А что? Ей, на самом деле, всё равно. Лиза о ней заботится. Наверное, в Соне сейчас вся её жизнь. Что у неё есть ещё? Сыновья выросли, мужа нет.

- Тебе просто так хочется думать…

- Что ты хочешь сказать? Что я глупая, строю иллюзии? У меня также двое сыновей от него, в любом случае, прав я имею не меньше. К тому же, любит он меня.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Я вновь окинула большую кухню взглядом.

- Верю.

Ксения смотрела на меня, очень внимательно.

- Я понимаю, ты меня ненавидишь, осуждаешь. Я знаю, что виновата. Но мне нечего было сказать родителям. Когда Гришка так со мной поступил… у меня в голове что-то помутилось, Вика. Я даже не понимаю, как так получилось, что я уехала. Когда меня не пустили в дом, я отправилась в центр, познакомилась с какими-то ребятами, а они предложили поехать с ними в Москву. И я поехала.

- Ты с ума сошла? – поразилась я. – О чём ты думала?

- Да ни о чём я не думала, - усмехнулась Ксения. – В том-то и дело. Я была пьяна, я была зла и расстроена. Я ненавидела всех вокруг. В себя начала приходить только через несколько дней. Поняла, что натворила, даже домой пыталась звонить, но каждый раз не находила слов, и номер так до конца ни разу и не набрала. А потом… - Сестра пожала плечами, причём на её лице в этот момент не было, вообще, никакого выражения. Она будто говорила и вспоминала не о себе, а о поступках другого человека. – Потом надо было что-то делать, как-то выживать. Ну, и развлекалась, не без этого. – Она руками развела. – Не знаю, что со мной случилось. Не знаю. Я иногда думаю об этом. Но мне было настолько обидно, мне так хотелось ему отомстить!

- И поэтому ты заявилась на их свадьбу?

Ксения вдруг заулыбалась. Кивнула мне.

- Да, а что такого? Почему кому-то должно быть хорошо, а другим только плохо, и плохо, и плохо?

- Если честно, мне совершенно всё равно, - сказала я. – Зачем ты туда пришла и что сделала. Меня больше волнует, где ты жила в то время.

Ксеня знакомо склонила голову на бок, а на меня взглянула с легкой снисходительностью.

- Вика, разве сейчас есть какая-то разница? Где я жила, что делала… Думаю, тебе не следует этого знать, просто потому, чтобы у тебя не возникло когда-нибудь желания рассказать об этом родителям. Этого им точно знать не нужно. Но я выжила. Посмотри на меня. Я выжила, я справилась, я вовремя очнулась. Когда я явилась на ту злополучную свадьбу… я практически не отдавала себе отчёт в своих действиях. Мне хотелось крушить, уничтожать, кричать о своей обиде. И если бы не Рома… Я временами задаю ему этот вопрос, почему он в очередной раз не выгнал меня взашей без всяких сожалений. Он говорит, что это не важно, а я знаю. Знаю, что он меня попросту пожалел.

- Почему ты тогда не позвонила? Хотя бы позвонила, мне или родителям.

Ксения помолчала, затем пожала плечами.

- Не хотела. На тот момент я уже не хотела возвращаться. И, честно сказать, уже не думала о том, что меня ищут, переживают. Прошло несколько месяцев, и мне самой казалось, что я скатываюсь всё ниже и ниже. Переезжала из одной непонятной квартиры в другую, от одних малознакомых людей к другим. Знаешь, есть такие люди, которым всё равно, кто у них живёт. Люди приходят и уходят.

- Наркоманы?

- Не обязательно. Там есть музыканты, художники, есть наркоманы и алкоголики, или попросту блаженные, которым иногда нужно помыться и где-то поспать, и такая жизнь их вполне устраивает. В жизни, сестрёнка, вообще, очень много удивительного. А ещё больше плохого. Во что не стоит окунаться, тем более с головой.

- А Роман Артурович, значит, решил тебя спасти.

- Назови, как хочешь. Но только рядом с ним я начала жить. Для начала он взял меня за горло и хорошенько встряхнул, а затем запер. – Ксения на мгновение запнулась, явно припомнив те дни и свои ощущения. – В клинике у знакомого запер. И я его ненавидела тогда, я бросалась на него, плевала ему в лицо, кричала, как я ненавижу всю его семью. А потом пришла апатия. Прошло много времени, прежде чем я поняла, что чего-то хочу. Хотя бы есть, пить, с кем-то разговаривать. А он всё это время ко мне приезжал, он один. Не часто, но он приезжал и смотрел на меня, как на зверька в клетке. Интересовался, адаптировалась я к новым условиям существования или нет. Потом начал со мной разговаривать. Я ненавидела его разговоры, нравоучительный тон, но кидаться на него или убегать мне уже не хотелось. Я впервые за несколько лет начала осознавать, что вокруг меня есть какая-то жизнь, а не только веселье, гулянки и наркотики. Не только Гришка. Ради Ромы я начала лечиться, его визитов я ждала, и боялась только одного – что после больницы он обо мне забудет. Но он сказал, что этого не случится, уж не знаю, что он во мне тогда увидел. Но я ему поверила, и ради него я прошла реабилитацию, ради него выкинула свой паспорт. Потому что, если бы я вернулась домой, у нас бы с ним ничего не получилось. Я бы не смогла его удержать.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})