Агенты Берии в руководстве гестапо - Валерий Шамбаров

Тайной дипломатией пытались заниматься не только заговорщики, но и высшее руководство рейха. Геббельс 10 сентября 1943 г. записал в своем дневнике: «Я спросил фюрера, можно ли что-нибудь решить со Сталиным в ближайшем будущем или в перспективе. Он ответил, что в данный момент нельзя… Фюрер считает, что легче иметь дело с англичанами, чем с Советами. В определенный момент, считает фюрер, англичане образумятся…». 23 сентября следует другая запись: «Я спросил фюрера, готов ли он вести переговоры с Черчиллем…Фюрер предпочел бы переговоры со Сталиным, но не думает, что они будут успешными. Как бы ни сложились обстоятельства, сказал я фюреру, мы должны прийти к урегулированию либо с одной стороной, либо с другой. Рейх еще ни разу не выигрывал войну на два фронта. Поэтому нам следует подумать, как, так или иначе, покончить с войной на два фронта».

Планы возникали разные. Риббентроп додумался до севершенно фантастического проекта. Добиться созыва конференции с русскими на высшем уровне. А Риббентроп при встрече со Сталиным пожертвует собой и убьет его. Точнее, не сам убьет, а возьмет с собой Шелленберга, и тот выстрелит из микропистолета, спрятанного в авторучке. Когда он изложил это шефу разведки СД, тот ошалел, но согласился — дескать, ладно, так и быть. Но вы сперва соберите такую конференцию, вытащите туда Сталина, а дальше видно будет.

Шелленберг и сам предпринял несколько попыток организовать убийство Сталина. Один раз — на Тегеранской конференции. Второй раз — забросив в Советский Союз двоих великолепно подготовленных парашютистов, мужчину и женщину, снабженных специальным вооружением. Но советская контрразведка всякий раз оказывалась предупрежденной. В Тегеране она предприняла должные меры предосторожности. А парочку парашютистов уже ждали на дороге в Москву и взяли под Вязьмой.

А Риббентроп, с ведома фюрера, все же попробовал перекинуть «мостик» к западным странам. Посетил Испанию и тайно встретился там с англичанами. Но дорожку министру иностранных дел перешла зондеркоманда «Роте капелле». После бегства Треппера ведущее место в радиообмене с Москвой занял Виктор Сукулов («Кент»). Он и раньше проявлял лояльность к гестапо, и Паннвиц признал его наиболее подходящей кандидатурой. Похоже, между ними даже завязалась личная дружба. Как раз через передатчик «Кента» пошла самая доверительная информация. Было сообщено, что он «поддерживает контакт с группой немцев, занимающих очень высокие посты, и в этих обстоятельствах имеет возможность получать и передавать сведения первостепенной важности».

Такие сведения Сукулов и передал в январе 1944 г. Гестапо перехватило донесение посла одной из нейтральных стран в Лондоне о том, что «Запад встревожен быстрым продвижением Красной Армии» и о «тайной встрече для обсуждения складывающегося положения». Содержание перехвата немедленно попало от Мюллера в «Роте капелле» и было сообщено в Москву (эта радиограмма была принята и много позже расшифрована американскими спецслужбами, о ней пишет Д. Даллин). Советское правительство отреагировало. Газета «Правда» 17 января опубликовала статью «Из Каира сообщают». Указывалось, что по сведениям «нашего каирского корреспондента» на Иберийском полуострове имела место встреча Риббентропа и британских представителей по поводу сепаратного мира. Отмечалось также: «Есть основания считать, что эта встреча не была безрезультатной».

Англичане прекрасно знали, что никакого корреспондента у «Правды» в Каире нет. Но знали и то, что «Правда» — центральный советский официоз. То есть инициировать публикацию мог только Сталин. Словом, назревал скандал, особенно в свете решений только что прошедшей Тегеранской конференции. И Черчилль письмом от 24 января поспешил заверить Сталина: «Мы и не думали о заключении сепаратного мира даже в тот год, когда мы были совсем одни…» Об отсутствии таких контактов отписал советскому вождю и Рузвельт. Дальнейших продолжений контакты Риббентропа не имели. Да и Шелленберг обещанного условного объявления о продаже золотых рыбок так и не дождался…

В это же время удар гестапо обрушился на абвер. Милый «швейцарец» Рексе совсем завоевал доверие посетителей салона фрау Зольф. Потом сообщил, что едет в Швейцарию — не нужно ли передать какие-нибудь письма в обход цензуры? Ему с радостью передали целую пачку. И для западных представителей, и для своих гонцов, ведущих с ними контакты. В январе 1944 г. гестапо арестовало 75 человек — всех посетителей салона и ряд их соучастников, в том числе бывшего помощника Канариса Остера. Потянулись нити и к другим сотрудникам абвера. В частности, к агентам абвера в Стамбуле Эриху Вермерену и его жене Элизабет фон Плеттенберг. Они успели получить предупреждение об опасности и переметнулись к англичанам.

Компромату на Канариса Гиммлер хода не дал. Но все равно очередное разоблачение связей с противником через сотрудников абвера переполнило чашу терпения Гитлера. 18 февраля он перевел Канариса на чисто номинальную должность «начальника управления коммерческой и экономической войны», а абвер приказал расформировать. Одна его часть, «Амтсгруппе аусланд», занимавшаяся обработкой информации общего характера и работавшая в контакте с министерством иностранных дел, передавалась в ведение оперативного отдела ОКВ. Другая — «Абвер Амт», составлявшая ядро секретных служб армии, отдавала все свои четыре подотдела РСХА. И из них было образовано новое, военное управление РСХА, «Милитеришес Амт» под руководством полковника Хансена. В общем заговорщики лишились самой удобной своей «крыши». Но, с другой стороны, великолепный и высокопрофессиональный, выпестованный с кайзеровских времен мощный аппарат германской военной разведки накануне решающих сражений 1944 г. оказался развален…

Операция «Валькирия»

Об офицерском заговоре против Гитлера написано очень много. В исторической литературе, особенно западной, ему уделяется чрезмерно повышенное внимание. Его возводят до уровня «антинацистского подполья», а то и «немецкого движения сопротивления». Впрочем, причина такого явления вполне понятна. В период «холодной войны», когда ФРГ стала членом НАТО, требовалось в общественном сознании отделить Германию от нацизма. Вот и преувеличивалось значение «немецкого сопротивления» — точно так же, как в СССР, чьей союзницей стала ГДР, преувеличивалось значение немецкого коммунистического подполья. Мюллер, кстати, отслеживал те и другие организации, и к коммунистам начал в 1944 г. засылать «долгоиграющих» агентов, которых красноречиво называл «люди победы».

Что же касается заговорщиков-военных, то стоит изучить их конкретные дела, чтобы понять — никакой серьезной оппозиции очень долгое время в общем-то и не было. В их число входили те, кто оказался обижен лично Гитлером, был недоволен ущемлением самостоятельности военных с его стороны, считал его безграмотным военачальником, был не согласен с теми или иными политическими решениями — например, войной на два фронта. Ну как можно говорить о политической оппозиции, если основа политики фюрера, то есть внешняя экспансия, отнюдь не бралась под сомнение. Большинство «оппозиционеров» выступало даже и не против нацизма, а только персонально против Гитлера. А отставной генерал Бек, считавшийся признанным лидером заговорщиков, прямо говорил: «Плохо не то, что делает Гитлер, а то, как он это делает». Повышенным гуманизмом многие из этих господ также «не страдали». Скажем, массовые расстрелы заложников во Франции начал заговорщик Штюльпнагель.

Ну и наконец, понятия «заговора», «оппозиции», «сопротивления» должны выражаться в каких-то реальных делах. А вот их-то до июля 1944 г. практически не было. Основная «деятельность» в течение долгих лет заключалась в частных разговорах друг с дружкой — дескать, а вот хорошо бы, если бы каким-нибудь образом — и оказаться без Гитлера… Причем существовало несколько течений. «Кружок Крейсау» (по названию поместья, где он собирался) во главе с графом Мольтке и графом Йорком был всего лишь подобием дискуссионного клуба молодых идеалистов. Здесь вариант свержения фюрера вообще не рассматривался, поскольку члены кружка были принципиальными противниками насилия. Они только теоретизировали о неопределенном будущем Германии и обсуждали радужные модели идеального государственного устройства, что-то вроде христианского социализма.

Второе течение, состоявшее из офицеров, дипломатов и ряда административных работников, действовало по двум направлениям. Во-первых, шли бесконечные обсуждения за чаем или за рюмочкой списков будущего правительства и вариантов правления. Как уже отмечалось, в качестве будущего вождя Германии некоторые допускали даже кандидатуру Гиммлера. Другие рассматривали гипотетические варианты возрождения монархии и спорили, кого из сыновей Вильгельма II стоило бы в этом случае возвести на престол.