Кучум (Книга 3) - Вячеслав Софронов

-- Наш хан большой человек, -- почесал за ухом Назис, -- ему и жен положено много иметь. А уж справляется он с ними или нет, то его дело.

-- Как зовут тебя, рыбак? -- спросил атаман.

-- Назисом меня зовут. А тебя как?

-- Меня Ермаком кличут.

-- Нет, не слыхал. Так неужто вы и впрямь в Кашлык собрались?

-- За сколько дней мы доплывем туда?

-- Не знаю, как ваши лодки идут, но я на своем челноке за два дня с роздыхом, с ночевкой добираюсь.

-- Воинов вокруг не видно?

-- Откуда им тут взяться. Они подле Кашлыка все стоят. А сюда, в глушь, и не суются.

-- Какое ближайшее селение будет?

-- Да вот на этом берегу за поворотом Бабасаны и будут. Только людей там почти не осталось. Хан всех таким ясаком обложил, что поразбегался народ.

-- А на другой стороне кто есть? -- выспрашивал рыбака атаман меж тем, как гребцы с силой налегали на весла, и струг ходко шел вниз по течению.

-- Там владения прежнего хана Едигира были. Любил он там охотиться на медведей. А как он сгинул, то Кучум все отдал своему человеку во владения. Карача-бек его зовут.

-- И что же он? Тоже охотится? Верно, всех медведей повывел...

-- Куда ему! -- скривился Назис. -- Хромой. Какой с него охотник. Он там кузницу тайную сделал. Сам я не бывал на ней, а люди говаривали, будто такие как у вас ружья делают. -- Старик показал на пищали, прислоненные к бортам струга.

-- Интересные вещи ты рассказываешь. Спасибо тебе.

-- А вон и сами Бабасаны уже виднеются! Вон они, -- ткнул корявым пальцем в сторону берега Назис.

-- Всадников видим на холме! -- крикнули с караульного струга.

-- Сколько их? -- встрепенулся атаман.

-- Много... Не сосчитать... Сотни две, точно... Может, поболе...

-- Табань! -- приказал атаман. Ну Назис, спасибо тебе и перебирайся в свою долбленку. Прими от меня мешочек с солью, да крупы чуть. Кто у вас главный в селении?

-- Князь Сабанак.

-- Сабанак, говоришь? Передай ему, чтоб шел к нам на службу. Нам нужны люди. А сейчас прощай. Горячее дело начнется. Лучше плыть тебе восвояси. Не поминай лихом.

Когда Назис отплыл от казачьих стругов, то он увидел, как они, развернувшись, выстроились полукругом вдоль берега и медленно пошли на сближение с группой всадников на холме.

ЧЭНЧУ*

Сотни Мухамед-Кула ходко шли на рысях вдоль русла, несшего им навстречу мутные воды Тобола. Река словно предвидела скорое наступление холодов, спеша соединиться с бескрайними просторами великого океана и, отдав себя всю без остатка, отдохнуть там под вечным ледяным покровом незыблемого льда. Мухамед-Кул вглядывался в тревожные, бьющиеся о глинистый берег потоки, выворачивающие корневища кустов и деревьев, срывающих с них тонкую кору, листья, и ему казалось, будто река стремится быстрее убежать с земель, где вскоре начнутся бои. Тяжелые мрачные тучи опускались все ниже к земле, сжимая пространство, делая воздух мягким и липким, вяжущим движения. Время замедлялось, увядало, сковывало бег коней и ход человеческой мысли.

Глянув на медленно едущих нукеров, словно прорывающих застоявшийся сырой воздух, Мухамед-Кул подумал, что природа не желает пропускать их навстречу ждущей где-то за поворотом реки смерти. Грусть застыла на каждом листочке, на склоненной к воде веточке, и даже набухшая мягкая земля удерживала конские копыта, не пускала их. Да и сами кони пугливо вздрагивали, не слушались повода, шли вразнобой, переходя с рыси на медленный шаг. Нукеры злились, настегивая и пришпоривая их, сыпя ругательствами, их раздражение передавалось сотникам, мрачно поглядывающим на Мухамед-Кулу.

Несколько раз высылали передовой отряд, который уходил далеко вперед, возвращался. Недоуменно кривились губы разведчиков, не нашедших врага. Воины плохо представляли, как они смогут задержать плывущие по реке лодки, и это непонимание, неопределенность еще более угнетающе действовала на всех.

Мухамед-Кул приготовился, если они она следующий день не обнаружат врага, повернуть обратно в Кашлык, а там пусть хан сам решает, где искать причудившихся ему казаков. Мухамед-Кул так до конца и не поверил Кучуму, когда тот отправил его остановить русские отряды, неожиданно появившиеся на глухих сибирских реках. Откуда им тут взяться? Может, это все хитрая уловка, чтоб заманить его куда-нибудь и там расправиться? Если угроза столь велика, то почему Кучум сам не вышел им навстречу? Нет, что-то здесь не так, и чем дальше, тем чаще поминал он Кучума недобрым словом.

-- Не нравится мне все это, -- просипел простуженным голосом постаревший за последние годы, но столь же преданный ему Янбакты. -- Хан не сказал, где мы должны встретить русских?

-- Если бы сказал, то ты бы первый знал об этом, -- раздраженно ответил Мухамед-Кул.

-- Почему он не отправил с нами никого из своих сыновей?

-- Как не отправил? Отправил...

-- Но где они?

-- Им приказано держаться сзади. Охранять нас неизвестно от кого, -презрительно ткнул нагайкой за спину Мухамед-Кул.

-- Понятно... -- отозвался старый сотник. -- В случае победы они окажутся рядом, а при неудаче свалят все на нас.

-- Видимо, так. А что это за селение впереди?

-- Не узнал? Бабасаны. Может, тут и заночуем?

-- Можно. Тихое место...

-- Лодки! Лодки плывут! -- вдруг донеслось до них. И точно. Из-за поворота один за другим выплывали казачьи струги, низко проседая черными просмоленными бортами с упругими прямоугольными парусами над ними. Дружно вздымались длинные весла, и в их движениях таились скрытая сила и угроза.

Видно, их заметили со стругов, потому что они замедлили ход, развернулись, медленно стали подгребать к речной отмели.

-- Что будем делать? -- спросил Янбакты. -- Ждать, когда выйдут на берег? Или нападем сразу?

-- Они могут уйти на другой берег. Подождем. К тому же темнеет. Кони устали. Подождем до утра.

Янбакты поскакал вперед, чтоб передать нукерам приказ укрыться в ближайшем леске и ждать до утра. Не выпустив ни одной стрелы, воины отошли за мелководную речку, где расседлали коней, выставили дозоры.

Ночь прошла спокойно. Мухамед-Кул более всего беспокоился, что утром не застанет казаков на месте, и они уплывут дальше, не приняв боя. Но судя по доносившемуся с реки шуму, те и не думали уходить. Там слышались негромкие разговоры, бряцание металла, плеск воды.

"Верно, они приняли нас за небольшой отряд, который тут же скрылся. Теперь они беззаботно устраивают лагерь, и утром мы застанем их врасплох", -- думал, лежа на толстой попоне, Мухамед-Кул. Ему не спалось. Он с Янбакты несколько раз переправлялся через речку и тихо подбирался к казачьему лагерю, стараясь по шуму определить, чем те заняты. Там не спали, переговаривались громко, почти не таясь. Значит, они чувствуют себя в безопасности и не готовы к нападению. Шум в казачьем лагере смолк лишь перед самым рассветом, и Мухамед-Кул, решив, что они крепко заснули, дал сигнал сотням к выступлению.

Сотню Дусая он поставил справа от себя. Вдоль речушки по левому берегу должна была ударить сотня Айдара. По центру выстроил две сотни Кутугая и Шигали-хана. Пристегнув под подбородком ремешок шлема, медленно вынул из ножен саблю, тронул коня. Выехали на опушку леса и в утренних сумерках разглядели видневшиеся вдоль берега Тобола покатые днища казачьих стругов. Рядом вились дымки костров и чуть в стороне белели полотнища сохнувших на шестах парусов. Еще он заметил свежие холмики сырой земли, тянувшиеся вдоль берега. До казачьего лагеря было не больше пяти сотен шагов. Ровно столько, чтоб разогнать застоявшихся за ночь коней и перемахнуть через пойменный луг с небольшими кочками. Мухамед-Кул взмахнул саблей и пустил коня вскачь, увлекая за собой сотни. Нукеры, подбадривая один другого, дико завизжали и, нахлестывая коней, понеслись лавой с невысокого пригорка вниз к реке все ближе и ближе к чернеющим смоляными боками стругам.

...Когда Ермак увидел со струга стоявших на берегу всадников, то он чутьем безошибочно угадал, что то лишь малая часть большого отряда, направленного Кучумом для встречи с ним. Конники же, впервые столкнувшись с речной ратью, поспешно ушли с берега и, верно, укрылись в лесу дожидаться там следующего дня.

Кликнув Ивана Кольцо и Матвея Мещеряка, чтоб перебрались к нему на струг, он спросил их негромко:

-- Бой принимать станем? Или двинем дальше до самого Кашлыка?

-- На кой они нам тут нужны? Чего вырешим? -- тряхнул чубом Кольцо. Зато Мещеряк, растирая меж пальцами прихваченный где-то сухарь и кидая крошки в рот, высказался иначе.

-- На кой ни на кой, а проверить их надо. Будут справно биться, завсегда водой уйдем. А побегут -- и нам первая победа запишется.

-- А ты, атаман, сам как думаешь? -- Кольцо, бывший и при Барбоше всегда не первым, но вторым, и тут не желал выпячиваться, настаивать на своем. У Ермака давно сложилось впечатление, что и в поход он пошел, что называется, со всем миром, вслед за друзьями. Позвали бы на Каспий, тоже согласился. Ему было все равно, где и с кем воевать, лишь бы не сидеть на месте. У Мещеряка же чувствовалось извечное мужицкое стремление к правде, к спору, желание взять верх. Он недолюбливал ловкого и верткого Кольцо, хоть и не проявлял свое отношение в открытую.